Дикие пчелы - Иван Басаргин

Николай Силов вел маленький отряд на Маргаритовку. Там Федор нашел несколько выходов оловянной руды, серебряной и золото в шлихах.

В этой партии был мужик Нестор Соломин, грамотный, церковно-приходскую школу закончил с отличием. Нравилось Ванину спорить с этим человеком.

– А если бы ты оказался на месте Силова, – спросил Нестора Ванин, – что бы делал?

– Я… – замялся Нестор, – я бы… Да что говорить, Силов-то неграмотный, а я грамотный.

– Значит, еще бы круче дело завернул? Богатство Андрея Андреевича пришло не с пустого места, его дал Силовым Федор. Одни живут с копеек, другие с рублей.

– Мы ему платим гроши по сравнению с тем, что нам дает его сын. А если мы не будем платить те гроши за это великое богатство, которое нам открывает Федор, то он и искать не будет.

– Федор будет. Он без этого уже жить не может.

Отряд пробирался через тайгу. А тайга, по-майски солнечная, буйно распускала зелень, волновалась под ветром неохватным морем. Кони на крутых подъемах падали на колени, сбивались вьюки, их поправляли и снова шли и шли.

Продолжая старый разговор, Ванин говорил:

– Кто Ванин? Ванин – исполнитель воли сильных мира сего. Какого черта я дохну в этой тайге? Нога болит, мошка жрет, а Ванин все ищет. И делает это не для себя, а для процветания России. Ванин верит, что придет час, когда Нестор не будет злобиться на Силовых. Все будут равны, все будут выполнять долг перед Родиной. Не верь в это я, то давно бы все бросил и не мучил себя и людей, – размышляя, говорил Ванин. – Нас, таких, много, кто, не жалея живота своего, бредет по тайге, плывет по морю, качается на льдинах. Не ради генералов и цариц мы это делаем, а для вас, люди. Вы нас понять должны. Понять и то, что все это будет ваше. Ванину и грамульки не надо.

Работники молчали. Кое-кто отвернулся с презрительной миной: знаем, мол, мы вас, пой себе, птаха, пой. Одна курица гребет от себя, все – к себе. Николай, прищурившись, нагло смотрел на Ванина.

Тот понял, что его возвышенная речь смешна. Не понимают его мужики. Что не ради денег он работает, а ради того, чтобы не забыли его потомки, как не забыли они имена Невельского, Чихачева, Бошняка, Харченко, того же Феодосия Тимофеевича Силова, чьим правнуком является Николай Силов. Даже ради этого стоит жить и травить себя гнусу. Сжался Ванин, присел к костру и нахохлился продрогшим рябчиком в непогоду.

– Узок ваш мир, мужики. Одной мечтой живете – чтобы разбогатеть.

– А ить и вы, ваше благородие, деньги мимо кармана не сыплете. Ежли бы не они, то для ча бы я пошел сюда? Пошел за кусок хлеба и за деньги. В хорошем зипуне лишняя деньга не протрет карман. Можно ту тяжесть носить.

– А вот если без денег, просто жить для народа?

– Так бывает только в сказках. А сказками жить мужик перестал, – ответил Нестор Соломин. – Потому такого быть не может. Разве Силов согласится отдать деньги для народа? Да его Душу клопы загрызут, ночами спать не будет. Посулы-то, ваше благородие, извиняюсь, глупы. Ходил тут один, о том же трындил, теперь на каторге вшу кормит. Пойми, барин, что вошь клопу не товарищ, хотя они одну кровь пьют. Ежели завшивет мужик, то пропал, руки опустились, ни до чего дела нет. А отмой его, дай в руку деньгу – и заворочается он. Так я говорю, мужики?

– Знамо так. Чего там воду в ступе толочь.

– Вы, барин, говорите, а могут донести – и пропали. А ить вы человек хороший, – загудели мужики.

– Ладно, за меня не бойтесь, я у царицы видный человек. Знаете ли вы, что есть на этой земле один человек, имя которого Ленин. Его даже царь боится.

– Новый Исус Христос появился. Не знаем мы такого. Да и для ча нам знать, все это пустое, – махнул рукой Нестор.

– Но знай я того Ленина, то доказал бы ему, что он играет в глиняные блины. Где, когда, кто видывал, чтобы не было бедных и богатых.

– А вот Ленин с большевиками хотят сделать такое.

– Байки. Попы нам сулят рай на том свете, а Ленин – на этом. Вот что значит пожил человек в тайге и научился байки таежные сказывать. Трогай, поехали. Далеко ли еще до места-то? – спросил Нестор.

– Еще одну сопочку перевалим и будем ставить табор.

– Так что, барин, выбрось эту думку, потому и рвем жилу, что каждому хочется стать не просто Иваном, а Иваном Ивановичем. Не всякому удается, но каждый ради этого жилы рвет. Но! Уснули!

– Я вот из Ивайловки сюда подался. Впрямь заела вша. Так, жил средь нас Макар Булавин, тот тоже хотел тремя хлебами мир накормить, но в дураках остался, ославили – и сгинул. Верно, пустое это все. Я вот зароблю деньжат, куплю конягу, на той коняге буду возить богачам добро, тоже деньга, потом на ту деньгу куплю еще одну конягу, снова в извоз. Там коровенка будет, овечки, домик новый поставим, и боле мне ничего не надыть. Нет, ваше благородие, такое нам не с руки, – говорил ивайловец.

– Большевики обещают землю и волю.

– Хе, у нас тут земли и воли по горло. Пусть они дадут нам денег, тогда и в ноги поклонимся. Тягла поболе, жисть будет что надо.

– Но они говорят, что все это надо отобрать у богачей и передать народу.

– Тоже у нас шибко не разгонишься. Можем пощипать Бринера, Силовых, Безродных, Хоминых, а больше и некого. Отбирать у тех, кто все нажил своим горбом, право же, грешно. Ну отобрали мы рудник у Бринера, почали все работать, снова же голова нужна. Та голова-то и будет жить, а мы спину гнуть. Не подходит.

– А что же подходит? – спросил Ванин.

– Да никто не знает. Может одно подойти, ежли люди будут жить одной верой, одной мечтой, где каждый друг и брат, тогда еще можно выбиться сообща из нужды.

– Где же выход? – спросил Ванин.

– А его нет. Чтобы стать богачом, то надо работать в три силы, да и то едва ли станешь, потому как платите гроши. Сам смотри: Безродный, кто он? Богач. Отчего стал богачом? С крови людской. Силовы разбогатели оттого, что у Федора на камни нюх сильнее собачьего. Староверы живут богато оттого, что они дружны, вера едина…

– Пятышин тоже купец, чего же о нем не скажешь, с чего он разбогател? – усмехнулся Ванин.

– Этот от ума. Да только Иван-то Андреевич бедняк, и все с того, что честности много. Для купца честность, как мозоль на пятке, ходу не даст. Снял бы ее Иван и стал бы настоящим купцом.

– Выходит, что честных и нет на земле?

– Нет, конечно, барин. Иван тоже играет в честность. Вы тоже.

– А вы честны? – в упор спрашивал Ванин.

– Нет, ваше благородие, – усмехнулся Нестор.

– Вы озлоблены, Нестор, поэтому обвиняете всех в нечестности.

– Не обвиняю, потому как жизнь худущая, где каждый смотрит, как бы подмять под себя соседа…

Ванин на месте рудных точек поставил разведочные работы: прослеживал жилу канавами, шурфами. Это была оловянная жила, может быть, перехватят где серебряную, да и олово начало подниматься в цене. Жил в корявом шалаше, ел с рабочими из одного котла. Мужики похохатывали над его причудами: барин и ест из одного котла, тоже играет в честность. Вся жизнь – игра, притворство.