The Founding of Modern States New Edition - Richard Franklin Bensel

рабочей аристократии, которая объединилась с капиталистическим строем против пролетариата. На производстве эту аристократию представляли профсоюзы, связанные с Социал-демократической партией, которые также защищали их интересы (а значит, и интересы капиталистического класса) в политике. Таким образом, СДПГ стала "авангардом фашизма" и наиболее важным врагом пролетариата. На выборах 1930 года КПД предупреждала рабочих, что им придется выбирать между "фашистской диктатурой или диктатурой пролетариата... Фашизм или большевизм". Утверждая, что "нацисты... не могут управлять страной без помощи СДПГ", коммунисты заявляли, что эти две "фашистские" партии негласно сотрудничают в попытке "удержать массы" путем распространения "антикапиталистической демагогии". Таким образом, СДПГ была связана с нацистской партией таким образом, что сотрудничество между двумя партиями рабочего класса становилось совершенно невозможным.

Коммунистическая партия Германии, вероятно, не могла выбирать, сотрудничать ей с социал-демократами или нет. И марксистская доктрина, и пленительный успех большевистской революции связывали партию с Советским Союзом таким образом, что самостоятельные действия во внутренней политике Германии были практически немыслимы. Но Советский Союз и, в частности, Сталин могли выбрать в качестве главной угрозы не СДПГ, а нацистскую партию. Предотвратило бы это приход Гитлера к власти - вопрос спорный, но, по крайней мере, единый фронт рабочего класса повысил бы вероятность этого. Как бы то ни было, трудно представить себе правдоподобную коммунистическую стратегию, которая укрепила бы перспективы нацизма в большей степени, чем та, которую КПД приняла на деле.

Ответственность за приход к власти нацистов разделили консервативные партии правого крыла политического спектра. Одна из них, Немецкая народная партия (Deutsche Volkspartei или DVP), была слишком мала, чтобы оказать существенное влияние. Сразу после окончания Первой мировой войны DVP и Германская демократическая партия рассматривали возможность слияния. Будучи двумя наиболее буржуазными, либеральными партиями, они имели общий электорат из среднего класса, и объединение казалось естественным. Однако они пошли разными путями, причем более консервативная DVP открыто выступала за конституционную монархию и в остальном более тесно увязывалась с интересами крупного бизнеса. В первые годы Веймарской республики DVP, набравшая около 10% голосов, возглавлялась Густавом Штреземаном, который практически единолично удерживал партию в рамках демократического центра. После его смерти в 1929 г. Немецкая народная партия сместилась вправо, стала открыто враждебной Веймарской республике и потеряла актуальность, поскольку нацистская партия поглотила большую часть ее избирателей. К тому времени любая стратегия, которую могла бы выбрать партия, уже ничего не изменила бы.

 

Если Немецкую народную партию можно оправдать, поскольку ее ошибки были совершены в тот момент, когда она уже утратила свою актуальность, то с гораздо более крупной Немецкой националистической народной партией (ДННП) дело обстоит иначе. Созданная в ноябре 1918 г. в результате слияния консервативных партий, ДНВП унаследовала основные принципы и интересы традиционной прусской аристократии. В них сочетались презрение земельной элиты к демократии, буржуазному модернизму, социальному равенству и пацифизму с глубоким и искренним уважением к благородному происхождению, военной выправке, национальной самобытности и сдержанным манерам старого богача. ДНВП пользовалась поддержкой тех же групп, которые ранее поддерживали кайзера: прусской земельной элиты (наряду с аграрными собственниками в целом), военных, высокопоставленных государственных служащих, а также тех, кто контролировал крупные промышленные корпорации. На выборах к этим элементам добавлялась значительная часть лютеранской церкви и ее прихожан. В региональном разрезе националисты были особенно сильны в Восточной Пруссии, где была сосредоточена их элитная база.

В отдельных случаях националисты все же соглашались на участие в парламентских коалициях с буржуазными партиями. Но марксистская приверженность СДПГ и ее рабочего электората делала даже самое предварительное политическое сотрудничество крайне затруднительным. Хотя президент Гинденбург не причислял себя окончательно ни к какой партии, никогда не было сомнений в том, что его прусское поместье, дворянское происхождение и высокое военное звание делают националистов его естественной родиной. Хотя националисты иногда обсуждали идею отказа от Веймарской республики и превращения Германии в конституционную монархию, наиболее реальной целью для них был авторитарный режим, опирающийся на вооруженные силы Германии. К концу существования Веймарской республики этот вариант постоянно обсуждался, поскольку Гинденбург пытался найти решение проблемы растущей политической нестабильности. Националисты подготовили почву для прихода нацистов к власти на двух уровнях. Один из них лежал в плоскости партийной идеологии, о чем мы подробно рассказываем здесь. Другой - непосредственно в момент восхождения Гитлера на пост канцлера, о чем будет сказано ниже. В партийной идеологии нацистское и националистическое понимание политики пересекались в пяти основных точках: построение национализма и национальных интересов; объединяющая роль фолькистской культурной идентичности; антисемитизм как организующий принцип государства и общества; определение "большевизма" как главного врага немецкого народа и нации; необходимость сильного, авторитарного руководства. По этим вопросам обе партии были достаточно близки, и многие избиратели с трудом различали их. Хотя националисты все же пытались провести выгодные различия между своими позициями и позициями нацистской партии, эти попытки не увенчались успехом по нескольким причинам. Во-первых, нацисты обладали гораздо более эффективной пропагандистской машиной и, Гитлер, непревзойденный оратор. И машина, и оратор представляли собой движущуюся мишень, которую было крайне трудно поразить, когда националисты пытались начать серьезные дебаты по политическим вопросам. Еще более зловещим было то, что националисты сильно недооценивали серьезность нацистской угрозы. Элитарное руководство ДНВП полагало, что сможет контролировать плебейские (хотя и в основном среднеклассовые) массы, стоящие за нацистской партией, переубедив или перехитрив Гитлера, который, по их мнению, был всего лишь популярным политиком, не отличавшимся особой изощренностью и податливостью принципам.

В отношении построения национализма и национальных интересов националисты и нацистская партия сходились на трех основных принципах: отказ от условий, навязанных Германии Версальским мирным соглашением; возвращение утраченных в результате этого соглашения немецких земель и всеобщее объединение всех немецких общин в рамках немецкой нации (например, поглощение Австрии); военное завоевание "жизненного пространства" в Восточной Европе для экспансии немецкого народа. Хотя ни одна из сторон конкретно не указывала, какие страны будут вынуждены освободить место для немецких поселенцев, Польша была очевидной целью. Единственное реальное различие между двумя партиями заключалось в агрессивности, с которой они намеревались преследовать эти цели, но и здесь разница была, на первый взгляд, незначительной.

В основе сильной националистической ориентации обеих партий лежала органическая концепция немецкого народа как расы и нации. Эта концепция возникла на основе фолькистской культуры и ее предпосылки, что аутентичные немецкие ценности и идентичность должны культивироваться путем противостояния космополитическому влиянию крупнейших городов страны, где чужие идеи и народы отвлекали фольков от их культурных традиций. Хотя фолькистская тематика существовала на протяжении многих лет.

 

Некоторое время они приобретали политическую значимость во время и после объединения Германии в последней трети XIX