Ловушка для змей - Алекс Орлов

– Хороший знак, господин герцог! – указал на солнце Пикаш.

– Да, хороший знай нам бы очень пригодился, – согласился Джим.

Между тем драгуны расставили посты и начали быстро обживать лагерь. Специально выделенная группа пошла разбираться с пушками, и скоро они открыли огонь по вершинам холмов, где оставались вражеские пулеметные гнезда. Однако, как оказалось, и они были оставлены противником, и теперь уже вся долина принадлежала завоевателям.

– Слушайте, а куда подевался Квардли? – вдруг спросил Лу.

– Его Высочайшая Категория еще раньше ушел с несколькими своими людьми на место старого лагеря, – осторожно заметил полковник. – Я бы доложил, но думал, вы знаете, господин герцог.

– Все в порядке, полковник, – успокоил его Джим, а затем подошел к Лу и тихо сказал: – Вот видишь, наверное, он ждал нас в старом лагере.

– Плевать, Джимми, мы уже все решили. Вон там, за двумя последними холмами, что запирают долину, стоит пятидесятитысячное войско северян. Сейчас самое время делать ноги. Накрутим пружины и вперед.

– Хорошо, Лу. Сорвемся сегодня вечером. Ближе к ночи построим войско и назад – в старый лагерь.

– Больше сомневаться не будешь?

– Нет, Лу, все дела здесь мы уже сделали.

Всю ночь бушевала вьюга, а раннее утро принесло генералу Хакиннену плохие новости – имперские драгуны захватили лагерь объединенных войск, находившийся на краю долины, и обратили в бегство двенадцатитысячное соединение гвардейских частей союза.

Рензельская пехота, эфтляндская кавалерия, линтвийские егеря – все это драпало за холмы, под прикрытие основных сил.

«Отвратительно», – произнес про себя Хакиннен.

– Что, простите? – Лежавший на жестком диване генерал Нильсен разлепил глаза и посмотрел на коллегу. Затем поднялся и сладко зевнул, широко распахнув рот.

«Выходит, я уже говорю вслух то, что, мне кажется, я не говорю вслух?» – снова подумал Хакиннен, а Нильсен ответил:

– Да вы не обращайте на это внимания, Йозеф, от переутомления такое бывает. Мне послышалось, вы сказали «отвратительно»? Значит, плохие новости?

Не дожидаясь ответа, Нильсен налил себе холодного кофе, сделал глоток и поморщился.

– Вот дрянь какая, – сказал он. – Когда начальником тыла был полковник Хралле, кофе офицерам подавали куда лучше.

– Просто тогда вы были моложе, – съязвил Хакиннен.

Его задевало, что Нильсен заметил его странную и такую досадную болезнь. Думание вслух – это же уму непостижимо!

– Вообще-то дела действительно не очень хороши, – признался он в надежде напугать Нильсена, однако этому истляндцу все было по барабану.

– Что, императорские драгуны взяли ваш дорогой Биттер? – усмехнулся он.

– Нет, но они вышвырнули нас из долины, и теперь, Нильсен, истляндский Кюссель закрывают только пятьдесят тысяч войск.

– Но… но у них же оставалось каких-то пять тысяч… – растерялся Нильсен.

При упоминании родного города хамская веселость сразу его оставила.

– Я надеюсь, дорогой Нильсен, что это действительно так и драгуны обрушились на лагерь всей своей массой. Отступить перед пятью тысячами атакующих драгун – тут нет ничего зазорного, но что-то говорит мне, что их было не больше нескольких сотен…

Хакиннен вздохнул и, обойдя стол, посмотрел в окно. Снег перестал падать, ветер утих, и в промежутках между ослабевшими тучами стало пробиваться утреннее солнце.

– А где Петерссен? – поинтересовался Нильсен.

– Я послал его разобраться в причинах бегства из долины. Скоро он уже должен вернуться.

– Как же, ждите его скоро, Йозеф! Это же линтвиец. Знаете, какие они тормоза? Есть новый анекдот про то, как эфтляндец, истляндец и линтвиец собрались на рыбалку, а в это время…

Договорить Нильсен не успел. Хлопнула дверь в коридоре, и в сопровождении двух секретарей в комнату вошел министр политических рекомендаций. Он сбросил дорогую шубу, и ее тотчас подхватил один из секретарей. Второй тут же достал блокнот и приготовился записывать,

– Этого не нужно, – сухо заметил министр, и секретари, поклонившись, вышли за дверь.

– Я приехал сюда на этих сумасшедших заводных лошадках так быстро, как только смог, – слегка обиженным тоном проговорил министр.

– К чему же такая спешка? – холодно поинтересовался Хакиннен.

– Я опасаюсь, генерал, что вы завалите всю кампанию.

– Это чушь, господин министр, – в голосе генерала зазвучал металл. – У нас здесь шестидесятитысячный заслон. А еще на подходе сорок тысяч резерва. Да еще легкая артиллерия…

– Но я слышал, что вас вышвырнули из долины всего четыреста драгун, генерал!

– Откуда вы это слышали? – строго поинтересовался Хакиннен.

В этот момент с улицы донесся лошадиный топот и скрип промерзших шарниров. Механические лошади остановились, и на снег спешились несколько всадников, однако только один из них вошел в штабное помещение. Это был генерал Петерссен. От него пахло водкой, но, учитывая холодную погоду, это не считалось предосудительным.

– Ну-у! – громко произнес он, швыряя в одну сторону головной убор, в другую – шарф, в третью – шинель. – Как мы и предполагали, Йозеф, эти сволочи драпанули от четырех сотен драгун, а врали, что по ним ударили чуть ли не десять тысяч…

– А сколько их там сейчас? – воспользовавшись случаем, поинтересовался министр.

Петерссен приложил руки к теплой печке, а затем ответил:

– Разведка докладывает о пяти тысячах. Но теперь у них еще и наши пушки. Скорострельные «бати-скаа» – двадцать штук и куча снарядов. Мы ведь сегодня утром этими пушками с ними покончить хотели… А теперь они хозяйничают в нашем лагере и в палатках устраиваются, свиньи имперские…

– Мы вышибем их! – вскричал неожиданно Хакиннен. – Мы заставим их кр-ровью умыться!

– Полно, генерал, митинг здесь устраивать, – осадил его министр. – Нужно договариваться, пока не поздно. У меня, между прочим, чрезвычайные полномочия…

– Но у нас же преимущества, господин министр! – не сдавался Хакеннен, которому хотелось отомстить за неоднократно испытанный позор.

– Да, – поддержал его Нильсен. – У нас решительное преимущество, и я предлагаю драться.

– Драться?! – Министр нехорошо усмехнулся и шагнул к Нильсену. – Вы ведь из Кюсселя, генерал? Из долины до него всего тридцать километров. Так?

– Кюссель надежно прикрыт, – не очень уверенно аргументировал Нильсен.

– Правда?! А вы знаете, что такое атака тяжелых драгун, генерал?! Это таран – понимаете? Остановить его просто невозможно. Как сделать это теоретически, знает каждый, но на практике можно только ослабить их страшный натиск. И если хотя бы пара сотен этих почуявших запах крови зверей прорвется в Кюссель, я за этот город не дам и гроша! Не дам и гроша! – Министр прервался и, достав из кармана платок, отер со лба пот. – Девять лет назад, во время Ревельтской кампании, я был лейтенантом, – продолжил он, – и тогда мы были просто уверены, что имперцы не пройдут. У нас была глубоко эшелонированная оборона. И что же? Они прошли. Всего лишь пятьдесят всадников прорвались в небольшой городок Кадзиевиц, а что они там наделали? Они жгли все, что горело, и убивали, как взбесившиеся псы. Они не собирались сдаваться в плен, они желали досадить нам и показать, что они такое. И показали… Естественно, позже всех перестреляли, но городка больше не было… Вот вам перспективы Кюсселя.