Дело Ливенворта - Анна Кэтрин

– Как это все неожиданно! – вырвалось у дяди Джо. – Вы догадывались, что у него больное сердце? – спросил он, глядя на доктора.

– Нет, – коротко и четко ответил тот, отчего бледное лицо Хартли Бенсона вспыхнуло, хотя его скорбный взгляд не оторвался от двери, через которую только что вынесли тело отца. – Месяц назад мистер Бенсон был совершенно здоров. Я обследовал его перед тем, как он составил завещание. Тогда болезней сердца у него не было, могу поклясться.

Неподвижный взгляд Хартли Бенсона наконец оторвался от двери и медленно обратился к мрачному лику говорившего, а дядя Джо полными муки глазами обвел комнату, словно то ли боялся, то ли надеялся, что любимый племянник сейчас шагнет из какого-нибудь темного угла.

– Значит, отец обращался к вам, – неспешным, сдержанным тоном произнес Хартли Бенсон. – Разве это не говорит о том, что он чем-то болел?

– Возможно. Человек в угнетенном душевном состоянии часто находит у себя самые страшные недуги. Но он был вполне здоров. Ваш отец не был счастливым человеком, мистер Бенсон.

Произнесено это было значительным тоном, и я не удивился, заметив, как Хартли вздрогнул.

– Почему вы думаете… – начал он.

– Я ничего не думаю, – прервал его доктор. – Только… – Он с силой опустил руку на стол. – В стакане, из которого мистер Бенсон пил сегодня, была синильная кислота. Запах горького миндаля ни с чем не перепутаешь.

После этого заявления какое-то время царила наполненная ужасом тишина, потом у дяди Джо вырвалось: «Господи!» Хартли Бенсон, весь как натянутая струна, буравя лицо доктора глазами, коротко обронил:

– Яд?

– Я говорю это, – продолжил доктор, слишком сосредоточенный на своих мыслях, чтобы замечать растущий ужас дяди Джо или не менее очевидное выражение напряженного ожидания на лице Хартли, – потому что долгий опыт научил меня: не стоит пытаться скрыть самоубийство, поскольку это бесполезно. А еще я как коронер округа обязан предупредить вас, что будет проведено расследование, которое потребует определенных мер предосторожности с моей стороны. Придется опечатать его бумаги и так далее.

– Правильно, – одновременно слетело с губ брата и сына покойного, с которым после слова «самоубийство» произошла видимая перемена.

– Но я не могу представить… – взволнованным голосом начал первый.

– Чтобы мой отец совершил подобное, – закончил последний.

– Да, это не кажется вероятным, но он был глубоко несчастен, а горе даже самых стойких людей доводит до отчаяния.

Дядя Джо как-то странно посмотрел на племянника, но промолчал.

Доктор негромко продолжил:

– Я не знаю, что беспокоило вашего отца, но боюсь, что он действительно свел счеты с жизнью, если только не будет доказано, что кислота была принята по ошибке, что мне кажется маловероятным: запах графина явно говорит о том, что кислота была смешана с вином, которым, припоминаю, несколько дней назад я сам посоветовал ему запивать на ночь порошок от самого обычного расстройства. Меня удивляет одно: если он задумал покончить с собой, то зачем принял этот порошок? А то, что он его принял, не вызывает сомнений, поскольку на дне стакана еще остался осадок от него.

– Он его принял, потому что порошок уже был в стакане, – хмуро процедил Хартли. – Сестра насыпала его перед тем, как пошла наверх переодеваться. Думаю, она боялась, что он забудет принять лекарство. Отец был очень невнимателен к мелочам.

– Он не хотел отравить никого другого, – заметил доктор. – В графине не осталось ни капли, он выпил все.

– Прошу прощения, господа, вы говорите о самоубийстве?

Неожиданно раздавшийся за спиной голос заставил их вздрогнуть. Джонас, слуга, вошел из соседней комнаты и не замеченный никем, кроме меня, слушал последние слова так, словно его жизнь зависела от того, что они скажут.

– Если да, то у меня есть одно соображение, которое может помочь вам.

– Вы? Что вы хотите этим сказать? – воскликнул доктор, удивившись уверенному тону, которым говорил Джонас.

– Да что вы можете знать?! – промолвил Хартли, у которого появление старого отцовского слуги явно не вызвало восторга.

– Вам судить, господа. Могу только рассказать то, что сам видел не более десяти минут назад. Мистер Хартли, вы помните человека в желтом домино, который весь вечер сновал по комнатам?

– Господи боже!

Охваченный неудержимым волнением, дядя Джо схватил племянника за руку так, что лицо последнего снова окаменело.

– Да, – негромко ответил он. – Я видел этого человека.

– Так вот, господа, не знаю, что вы об этом думаете, но, прогуливаясь по балкону, я случайно заглянул в эту комнату и увидел человека в желтом домино. Он как раз склонился над столом и заглядывал в стакан с порошком, который мисс Кэрри оставила здесь для хозяина. Он держал стакан очень близко к лицу, но что он делал с ним или с графином, я не знаю, потому что до того испугался при виде этого призрака в комнате, которую хозяин запирал на день, что спустился с балкона и побежал в дом искать мистера Хартли. Но в комнатах вас не оказалось, сэр, мисс Кэрри тоже, а когда я снова добрался до этой комнаты, хозяин уже лежал на полу мертвый, а все испуганно стояли вокруг.

– Гм… – протянул доктор и посмотрел на дядю Джо, который безвольно повалился в кресло, придвинутое ему задумавшимся о чем-то своем племянником.

– Видите ли, господа, – снова заговорил Джонас, серьезно сдвинув брови, – мистер Бенсон по какой-то причине сегодня вообще не хотел выходить из своей комнаты и никого не впускал, не спросив предварительно, кто это, поэтому я и поразился, когда увидел в комнате того человека. К тому же….

Дойдя до этого места, слуга вдруг ахнул, замолчал и, метнув взгляд на Хартли, в сильнейшем возбуждении и замешательстве попятился. По-видимому, в голове преданного слуги родилось подозрение относительно того, кто мог скрываться под желтым домино.

– Что же? – воскликнул доктор. – Договаривайте, мы хотим услышать все.

– Я… Мне больше нечего сказать, – пробормотал старик.

Хартли Бенсон жестом отпустил растерянного слугу и повернулся так, будто хотел спрятать лицо за бумагами на столе.

– По-моему, человека в желтом домино следует найти, – сухо обронил доктор, переводя пристальный взгляд с Хартли на удаляющегося слугу. – Во всяком случае, было бы неплохо знать, кто это.

– Я не понимаю… – начал дядя Джо, но замолчал, когда увидел лицо Хартли. Похоже, ему было не менее моего интересно узнать, что этот непонятный человек скажет или сделает в столь непростую минуту.

Недолго мы пребывали в сомнении.

– Доктор, – начал Хартли медленным, неуверенным тоном, рассчитанным на то, чтобы произвести нужное впечатление, – к сожалению, мы уже знаем, кто носил желтое домино этим вечером. Мой брат Джо…