Путь. Книга вторая - Анюта Соколова

терзающее меня желание – но в момент той близости с ней я представлял уже не её лицо… Потом я, мучимый виной и обязанностью, просто приходил отдавать долг. А Дейзи никак не хотела меня отпускать. Пыталась быть другом, старалась прятать ревность и обиду. Илина однажды спросила меня в лоб: зачем тебе эта пытка, мальчик? Но тогда я смотрел на Джэда с Эльги и упрямо убеждал себя, что всё образуется… Стэн расшевелил нас, заставив взглянуть правде глаза.

Вот она, правда: я никогда не любил Дейзи. А она – меня.

Синеглазый, неужели в тот день ты не мог сам принести мне одежду?! Не переломился бы!

Дверь за собой я опять закрыл предельно аккуратно. Прислонился спиной, постоял, прикрыв глаза. «Прости» я говорил жене сотни раз. Можно я наконец-то скажу «прощай»?!

Прямо напротив – дверь моей собственной спальни. Пару раз в год, после особо бурных скандалов, я приходил спать к себе… Сколько из них я оставался здесь до утра? Разве что тогда, когда Джэда с самого восхода выдернули в Шэньри, и мы просто не успели помириться… чтобы потом лететь друг другу навстречу под общее хихиканье Советников и обниматься прямо в Зале. Было это, если память не подводит, лет пятнадцать назад. Точно, девочкам было по месяцу… с тех пор мы стараемся на ночь глядя не ругаться.

Я открыл дверь и вошёл. Моя спальня, к которой я не успел ни привыкнуть, ни привязаться. Только есть одно воспоминание, которое связанно именно с ней – и оно стоит, наверно, всего остального…

Задёрнуть занавески. Прилечь на кровать. Зажмуриться – и вспоминать…

«Мой Синеглазый… ты понимаешь, что я… хочу тебя?»

Неужели это было? И мне хватило смелости спросить? И бесконечно долгую секунду ждать ответа?!

«Я твой…»

Он был моим всегда. А по-настоящему отдался здесь, на этой кровати… моя рука нежно погладила покрывало. Вот тогда я и узнал, что это такое – действительно хотеть кого-то, когда в голове не остаётся ни единой иной мысли, кровь вскипает от одного взгляда и твоё имя, произнесённое шёпотом любимыми губами, отзывается громом и вспышкой блаженства, когда ночь слишком коротка и утро приходит издевательски быстро…

Вслед за той были тысячи ночей, каждая не хуже, а некоторые, как сегодняшняя, даже лучше. Но та волшебная ночь осталась единственной, первой, неповторимой. И мы никогда больше не спали здесь – словно по негласной договорённости заперев в этой комнате то удивительное, невероятное счастье, открывшееся нам.

Надо будет попросить Дани запечатать эту дверь.

С тихим вздохом я поднялся. Осмотрелся. Моих вещей тут не осталось давно. Ванна суха, словно пустыня Аскафа. Я кинул последний взгляд на кровать. Будто вживую, увидел чёрный разметавшийся водопад волос и прекрасное бронзовое тело, услышал первый стон наслаждения, подаренного моими руками и губами. Джэд, любовь моя… Если я извращенец – таким сделал меня ты. Но я ни капли не жалею.

И я опять очень тебя хочу…

Закрыть за собой эту дверь было гораздо тяжелее. Даже воздух этой комнаты хранил, казалось, страсть и откровение той ночи, и дышать им доставляло удовольствие. Но я прощался. Моя любовь стала моим мужем. Спальня у нас давно общая. Как и жизнь, и дети. Вчера одна наша дочь прошла Посвящение и стала принцессой Корха. А сегодня вторая дочь выходит замуж. И мне пора.

Напоследок я решил заглянуть в бывшую комнату Ариэль. Хотя с ней у меня никаких переживаний не связано. Аль выросла в одной детской с Мэль, вот там воспоминаний миллион. Как забравшийся на диван синеглазый красавец рассказывает привалившимся на него с обеих сторон девочкам сказки, а Дани торжественно восседает у него на коленях и от волнения теребит прядь чёрных волос… Только повзрослев, наш мальчик с удивлением узнал, что остальные даже коснуться не смеют этой роскошной шёлковой гривы, которую он запросто превращал в развлечение для непоседливых детских пальцев! Частенько капризничающие будущая королева и принцесса отказывались завтракать, и Джэд магией заставлял посуду на столе оживать и вести с детьми забавный диалог, а Заре под шумок удавалось накормить ещё и моего сыночка. А наутро дня рождения дочек их спальня превращалась в сад из цветущих эстелий, в ванне плавали лорби, и Орж просыпался под восхищённые вопли… Много всего!

В отдельную комнату Ариэль переехала только лет в двенадцать, и то они с Мэль лили горючие слёзы и вытирались Джэдом, словно носовым платком. Синеглазый терпеливо сносил подобное обращение с обречённым видом мученика, Эльгер хохотала и украдкой записывала всё на кристалл. После чего то Мэль пропадала у сестры до утра, то мы обнаруживали у дочки полусонную Аль в ночной рубашке. Правда, когда они начали обучение у Эдры, порядка стало больше. И вот они выросли…

Пятнадцать лет для Саора – возраст ответственности. Можно замуж, можно переехать жить отдельно от родителей. Начать заниматься своим делом… Некоторые, вон, королевством править начали! Правда, у этих «некоторых» выбора не было. А у Аль – был. Но она сама захотела стать принцессой так рано. Последние месяцы они часто разговаривали на эту тему с Джэдом – уже не как отец с дочерью, а Правительница с королём. Дэйкен – хороший король. При всех своих недостатках, если речь касается Саора, он становится другим человеком. Сдержанным, рассудительным и мудрым. И с Ариэль он говорил не как с дочкой, а как с принцессой. Не знаю уж о чём – меня выгоняли и ещё Защиту вешали. Но однажды Синеглазый вытащил меня в Зал Совета и там поставил перед фактом: Аль станет принцессой в пятнадцать. Потому, что так хочет сама, а главное – она способна править. Если уж он так считает! Он к своему бесценному Саору человека неподготовленного и недостойного не подпустит ни за что! Мне осталось смириться и покорно покивать.

Я оглядываю опустевшую комнату. Идеальный порядок. Ни пылинки, складки на пологе и занавесках словно выверены магией, Шкафы и полки пустые, стулья чинно выстроены вдоль стены… трепещи, замок Корха! Ждёт тебя после шестнадцатилетней спячки генеральная уборка до последней спрятавшейся в дальнем углу пылинки. Да и дальше Ариэль тебе покоя не даст. Станешь ты, как при Дорге, – образцово-показательной резиденцией со всеми вытекающими – многочисленными балами и приёмами, праздничными ужинами и прочим, и прочим.

Моя дочь – замечательная принцесса!

– Папа?!

Легка на помине!

– Аль, а что ты тут делаешь?!

– Кристалл потеряла. Всё перерыла – нет. Кинула поисковый импульс – сюда ведёт… о! Вот он, под кровать закатился. Папа, ты сам что тут забыл? И какой ты красивый! Ну-ка, повернись! Нет, правда, глаз не оторвать! Это Джэд так тебя приодел?

– Как ты догадалась?

– У Дэйкена хороший вкус.