Последний самурай - Хелен Девитт

Где вы учились? спросил я, поскольку мне пришла в голову очевидная гипотеза.

В Оксфорде. Я знаю, о чем ты думаешь, — заманчиво, но, конечно, крайне маловероятно. Сколько твоей матери лет?

36.

Ну, не исключено.

Как звали девушку?

По-моему, Рейчел. А твою мать как зовут?

Я сказал, как зовут мою мать.

Вы уверены, что ее звали Рейчел?

Нет. Но если твоя мать после приемов идет домой и любезна с мужчинами, которых совершенно не одобряет, она изменилась до неузнаваемости в сравнении с девушкой, которую знал я, или, что вероятнее, она совсем другой человек, спутница существенно милее, с которой мне не выпало счастья познакомиться. Как она выглядит?

Темные волосы, темные глаза.

Не исключено. Ты говорил, она красивая?

Перед глазами у меня возникла прекрасная девушка, сияющая в свете с экрана. Если бы Сибилла всегда смотрела «Семь самураев», она была бы прекрасна всегда, но жизнь состоит не только из искусства.

Она не то чтобы красивая, сказал я. Она прекрасна. Когда радуется. Когда ей скучно, у нее такой вид, будто ей жить осталось две недели. Будто ей жить осталось две недели + она потратит их, умоляя врачей прекратить ее мучения.

Он пожал плечами. Так про любую женщину можно сказать. Они переменчивые, то вверх, то вниз, и оттого они столь несносны и восхитительны.

Они все хотят умереть?

Они все так говорят в тот или иной момент, но всерьез ли! Из тысячи женщин тысяча утверждала, что хочет умереть; быть может, одна из тысячи пробовала, и на каждую тысячу тех, кто пробовал, получилось у одной. Логики в этом немного, но будь женщины логичнее, они были бы довольно скучны.

Пусть бы он еще так поговорил. Пусть бы он еще поговорил так о чем угодно — так, словно, будучи мужчиной, ты не подвластен печали. Я сказал:

Но это ведь не алогично — не поступать согласно желанию, которое считаешь аморальным. Не алогично, если тебе не удалось совершить, скажем, неправильное деяние, удерживаться от соблазна повторить. Может быть, это не алогично, даже если не считаешь желание аморальным; можешь просто поступать так из великодушия.

Я сказал:

Она один раз пыталась покончить с собой, но ей не дали. Она считает, было бы лучше, если бы ей удалось, — она так считает, когда люди очень банальны и скучны. А теперь из-за меня она не может.

Он рассмеялся, обнажив золотые коронки.

Ты боишься, что она снова попытается?

Я хочу, чтоб она была счастливее. Я не понимаю, почему она от всего несчастна. Но если так, разумнее, наверное, выбрать короткую несчастливую жизнь, а не длинную?

Может быть, сказал я, ей лучше умереть.

Он вынул новую сигарету. Я теперь заметил, что он становился еще собраннее, если не хотел отвечать сразу. Он закурил, затянулся, выдохнул.

Он сказал:

Когда играешь в бридж с новичками — когда пытаешься их выручить, — излагаешь им общие правила. Потом они следуют правилу, и что-нибудь идет не так. Но будь у тебя их рука, ты бы не играл, как посоветовал играть им, потому что ты бы разглядел, почему, почему и почему правило не применимо.

Он сказал:

Люди, которые делают обобщения касательно других людей, считаются поверхностными, и иметь с ними дела толку нет. Лишь узнав много разных людей, научаешься замечать необычных — когда смотришь на каждого так, будто никогда не видел других, они все на одно лицо.

Он сказал:

Ты взаправду хочешь, чтобы я, основываясь на толпах людей, которых я встречал, высказал мнение о человеке, которого ты знаешь 11 лет, а я не встречал никогда?

Он сказал:

Ты всерьез ожидаешь, что я буду с тобой спорить?

Он сказал:

Гляди, тут я вряд ли буду полезен. Если однажды тебе понадобится друг, свистни. А пока я дам тебе оружие против неудачи — я научу тебя играть в пикет.

Он отвел меня в другую комнату, где стоял столик с инкрустацией — шахматной доской. Он вынул из ящика две колоды карт и стал объяснять правила пикета.

Он научил меня играть в пикет.

В основном выигрывал он, но я тоже иногда. Чем дальше мы играли, тем лучше у меня получалось. Он сказал, что я быстро схватываю и неплохо играю.

Наконец он сказал

Мне пора одеваться. У меня встреча в два часа, а уже дело к четырем — мне нельзя сильно опаздывать.

Он сказал

Пусть у тебя все будет хорошо. Надеюсь, ты найдешь, что ищешь. Появляйся лет через десять. Если научишься бриджу и будешь пристойно играть, свожу тебя в клуб «Жокей».

Я опять вышел на улицу. Я прошел по Слоун-стрит и сел на Кольцевую.

Я спросил Сибиллу, а она смотрела «Семь самураев» в Оксфорде? Она сказала, что да. Я спросил, а она одна ходила? Она сказала, что не помнит. Я сказал, что познакомился с одним человеком, он смотрел «Семь самураев» в Оксфорде с девушкой, которую не наверняка не звали Сибилла.

Может быть, сказала Сиб. Да, я что-то такое припоминаю, и это я зря. Ему со мной нечего было делать, и он хотел держаться за руки. На «Семи самураях»! Ну ты скажи!

А он был хорош собой?

Надо думать, сказала Сиб. Я его потом отправила домой, хотела побыть одна. С некрасивыми так нельзя — они тогда сразу жалкие и теряются. Лучше всего ходить с некрасивыми и скучными на посредственные фильмы, а на блистательные — с прекрасными, ослепительно остроумными людьми; ты, пожалуй, людей этих все равно не оценишь, потому что занят другим, но их хотя бы можно игнорировать не угрызаясь.

А он был остроумный?

Господи боже, Людо, я смотрела один из шедевров мирового кинематографа. Откуда мне знать, остроумен ли человек, который молча сидит рядом?

Похоже, после «Мира карпов» она оклемалась. Заказчики прислали ей «Международного крикетиста», и она сказала, что там все получше. Я научил ее играть в пикет. Я научил играть в пикет весь Клуб дзюдо для мальчиков в Бермондси, и вскоре все стали приходить на полчаса раньше и играть в пикет перед тренировками. Я выигрывал у Сибиллы 2 раза из 3, а у всех остальных 9 раз из 10. Я бы, может, выигрывал 10 из 10, но, как и предупреждал Сегети, в игре многое зависело от случайности.

Я ждал шанса объявить себя сыном датского посла, но шанса не выпало.

Или сыном бельгийского атташе.

Мой отьец бельгиски атташе, шептал я. Сьейчас жё отпьюститье этого чьельовьека! Я заместитель посла Швеции.

Я взял в библиотеке книжку про бридж. Сегети сказал, когда мне будет 21, он сводит меня в клуб «Жокей», но я подумал, если хорошенько научусь, может, ему хватит моих зрелых 12 лет. Клуб «Жокей» есть и в Англии, но известный клуб «Жокей» — в Париже: надеюсь, он про французский клуб говорил. Я узнал, что такое снос по кругу: это когда не можешь сыграть в масть + надо дать сигнал партнеру, в какую масть играть, если он возьмет взятку, играешь младшей картой масти, которая старше нужной, или старшей картой масти, которая младше нужной, то есть младшие бубны означают трефы старшие бубны означают червы младшие червы означают бубны старшие червы означают пики и так далее. Раз на дзюдо теперь все умеют играть в пикет, научу их в бридж и потренируюсь.