Останься со мной! - Ольга Покровская

– Алина! Алина, очнись! Посмотри на меня!

Я подняла взгляд – надо мной нависало лицо Олега. Олега, которого здесь никак не должно было быть.

Если только…

Я вдруг поняла, что он одет так же, как люди из охраны эмира – в камуфляжную форму. И голова его точно так же обмотана была арафаткой. В первые секунды я подумала было, что Олег – один из приспешников Гюлара, и у меня внутри все болезненно сжалось.

Нет, нет, это полный бред!

Радевич никак не мог быть одной из шестерок эмира, человеком из его охраны. Он ведь спас мне жизнь, бросился на меня в ту секунду, когда должны были прозвучать выстрелы, повалил на пол, закрыл собой…

– Как… как ты здесь оказался? – спросила я.

– Поехал за тобой, – дернул плечом он.

– Этого не может быть, – помотала головой я.

Мне вспомнилось утреннее шоссе, по которому я гнала на скутере. Слежки за мной не было, это я могла сказать наверняка!

– Нетрудно было догадаться, куда ты направишься, – пояснил он. – И я поехал следом, пробрался на виллу Гюлара, оценил обстановку, вырубил одного из охранников и переоделся в его форму. Господин эмир слишком много внимания уделяет показушности: эти арафатки, может, и выглядят эффектно, зато спрятаться под ними может кто угодно.

Я вглядывалась в его лицо – напряженное и в то же время какое-то веселое, счастливое…

Бой еще не завершился, и Олег как будто бы весь светился от того, что успел выполнить самое важное – прикрыть меня и оттащить с линии огня. Я протянула руку, стерла с его щеки темную полосу какой-то гари. И он чуть повернул голову и прикоснулся горячими губами к кончикам моих пальцев.

– Почему ты поехал за мной? – спросила я, и мой тихий голос почти потонул в грохоте выстрелов. – Думал, я снова тебя обманываю? Хотел проследить, чтобы я привела тебя к моим «хозяевам»?

Он коротко усмехнулся и мотнул головой:

– Нет… – произнес он. – Нет. Я тебе верю.

Ох, черт возьми, в нашем случае это звучало куда как важнее, чем «я тебя люблю»!

Из моего горла вырвался полувсхлип-полустон, я подалась к нему, обхватила руками за шею, спрятала лицо у него на груди, вдыхая такой знакомый, такой родной запах его тела, чувствуя, как он целует мои волосы, лоб, виски, как шепчет:

– Я верю тебе, верю… Я с тобой. Я никогда тебя не отпущу…

Операция по захвату заняла всего несколько минут.

Мне трудно было сориентироваться во времени. Когда я смогла, наконец, оторваться от Олега и поднять голову, все почти уже было кончено. Густо пахло гарью и кровью, валялись на земле подстреленные бойцы – люди эмира и спецназовцы, присланные Володей.

Консула Саенко повалили лицом в бетон, он выдирался, изрыгая проклятия, но чье-то тяжелое колено надавливало ему между лопаток, прижимая к земле.

А потом я увидела, как Фарух Гюлар, или эмир, в сопровождении двух оставшихся в живых телохранителей поспешно поднимается на борт сухогруза.

Я вскрикнула, хотела обратить на это внимание Радевича, он оценил ситуацию еще быстрее меня и уже рванулся вперед.

Однако кто-то из группы захвата успел первым.

Вперед метнулся один из бойцов, в такой же, как и у других, камуфляжной форме и трикотажной шапочке с прорезями для глаз. Он вскинул оружие, прицеливаясь в эмира. И в ту же секунду один из поверженных телохранителей Гюлара, хрипя, приподнялся над полом, нашаривая оружие.

– Пригнись, – отчаянно выкрикнула я, пытаясь предупредить целившегося в эмира спецназовца.

Но не успела.

Выстрелы грянули почти одновременно, с разницей в несколько секунд. Я увидела, как голова забавного усача, оказавшегося самым опасным международным преступником нашего времени, на моих глазах треснула, как арбуз, вспенилась кровью, мгновенно залившей лицо и белую рубашку. Эмир взмахнул руками, накренился и вниз головой полетел со сходней в воду.

Тяжелый удар, выплеснувшаяся на цементный пирс вода, темно-красное пятно у причала…

Дернулся и повалился на землю прошитый автоматной очередью гюларовского телохранителя спецназовец. А сам телохранитель тяжело рухнул обратно на пол, сраженный выстрелом Олега.

Все было кончено.

Я медленно поднялась на ноги, еще не в силах поверить, что это – конец.

Что мне все же удалось выбраться, выжить, победить, привести виновных к ответу.

А главное – вытащить Олега!

Он стоял чуть в стороне, связывался с кем-то по рации. Конечно, ведь нужно было вернуть БУК на базу. На завтра была назначена его торжественная передача турецким властям. Невозможно было поверить, что мы успели, справились со всем этим за каких-то два дня!

Казалось, с приема в доме консула Саенко прошло не меньше нескольких лет…

Я слышала, как, подъезжая к порту, орут сирены. Сюда ринулась полиция, представители местных и международных спецслужб, наверное, и журналисты. Оставшихся в живых людей эмира заковывали в наручники и распихивали по автозакам. Саенко, которого тоже грузили в машину, орал что-то про дипломатическую неприкосновенность.

Тело у меня все еще саднило – после электрошокера и удара о бетонный пол. Ныли все суставы, и на затылке наливалась саднящая шишка.

Но это все были пустяки!

Я вышла из-за колонны, служившей мне укрытием, и двинулась вперед, оглядываясь по сторонам.

Я ждала появления одного человека.

Вот-вот он должен был материализоваться из ниоткуда, как делал всегда, все годы нашего с ним знакомства: он мог выскочить из автомобиля или выступить из-за колонны, обернуться ко мне и стянуть с головы закрывающую лицо шапочку, а затем взять за руку или прикоснуться к плечу, улыбнуться сдержанно и сказать:

– Отличная работа, Алина!

И склонить голову чуть набок, всего на одну секунду сделавшись снова похожим на того мальчишку из моего двора, который когда-то ходил за мной хвостиком, любил всей своей полудетской душой, а потом самоотверженно тащил на остановку мой чемодан, убедившись, что не может удержать меня рядом с собой и отпустив…

Я ждала Володю.

Но его все не было.

И по спине у меня вдруг пробежал холодок.

Как будто… как будто до этого момента я всегда затылком, загривком, самим позвоночником чувствовала, что кто-то меня прикрывает, а сейчас впервые ощутила, что я одна.

Я огляделась по сторонам, и внутри вдруг что-то дрогнуло и оборвалось.

Вернулась глазами к распростертому на земле телу того бойца, который не дал уйти эмиру и совершил свой последний выстрел, уже сраженный автоматной очередью.

Он лежал на боку, лицом вниз. Я видела только очертания фигуры, облаченной в спецназовскую форму, черную, подплывшую кровью трикотажную шапочку, неестественно вывернутую руку…