Рублевый передоз - Алексей Макеев

– Так точно, – козырнул оперативник и метнулся обратно к машине.

Гуров нервно следил за секундной стрелкой. До выхода Захара оставалось девяносто секунд.

– Все за мной! – бросил он и быстро пересек проезжую часть, отдаляясь от подъезда на приличное расстояние.

Там он встал на бордюр и начал осматривать окна. Ему показалось, что в одном из окон, которое, по его подсчетам, выходило из квартиры Осеевой, промелькнул силуэт, и он подумал: «Странно. Парень должен уже начать спускаться вниз. Почему он этого не делает? В доме у него никаких шансов. Разве что…» Внезапная догадка осенила Гурова, и он мгновенно сорвался с места, крича на ходу:

– Он не пойдет вниз! Он попытается скрыться через чердак! Все срочно на крышу.

Первым ситуацию оценил Крячко и бросился вдогонку:

– Лева, я – в первый, Леха – в последний, ты – в основной!

– Годится, – одобрил Гуров, влетая в подъезд.

Лифт стоял на первом этаже. Он вбежал в кабину, на ходу вдавливая кнопку последнего этажа. Как только лифт остановился, Гуров рванул к выходу на техэтаж. Дверь была распахнута. Осторожно выглянув из чердачного люка, он увидел Захара, крадущегося по крыше.

– Стой, Дербенев, все кончено! – выскочив следом, крикнул Лев.

Парень оглянулся, зло сплюнул и, уже не таясь, помчался к выходу соседнего подъезда. Гуров побежал за ним, одновременно высматривая Крячко и лейтенанта. Либо выходы на технический этаж в соседних подъездах оказались закрыты, либо что-то другое задержало их, но ни Крячко, ни лейтенант до сих пор не появились. Захар подергал люк соседнего подъезда и бросился к следующему.

– Стой, Дербенев, стрелять буду! – снова крикнул Лев.

– Пошел ты! – визгливо прокричал Захар.

Он добрался до люка последнего подъезда, но и тот оказался заперт. Тогда парень рванул к краю крыши. Добежав до края, он свесился вниз, высматривая возможность к спуску. Его не было. Единственной возможностью перебраться на крышу соседнего дома был оптический кабель, протянутый от одного дома к другому. Захар замешкался. Использовать такой ненадежный способ было страшновато. Он оглянулся. Гуров к тому времени добежал до чердачного люка второго подъезда. В руках его блестело оружие. Опасаясь, как бы парень не бросился с крыши, он замедлил ход и спокойным тоном произнес:

– Не дури, Захар! Все еще можно исправить. Сдавайся, дед сумеет облегчить твою участь.

– Я в тюрьму не пойду! – выкрикнул Захар.

– Об этом нужно было думать раньше. До того, как ты убил человека.

– Да какой это был человек? Или до сих пор не знаете, как он к людям относился? Деда моего за человека не считал. Только пользовался им. – Голос Захара сорвался. – Послушайте, дайте мне уйти. Обещаю, больше никто не пострадает. Вы обо мне никогда больше не услышите.

– Не могу, – честно ответил Гуров. – Ты совершил преступление и должен понести наказание, но явку с повинной я тебе обещаю.

– Плевал я на вашу явку! Я нисколько не жалею, что кокнул этого урода, – выкрикнул Захар и схватился за кабель.

– Стой, дурень, ты же разобьешься! – рванул вперед Лев.

Захар перекинул ручки спортивной сумки через кабель, крепко ухватился за концы, поднялся на кирпичное ограждение крыши и спрыгнул вниз. Он рассчитывал на то, что по инерции его тело понесется вперед, пересекая расстояние между домами, но так случается только в фильмах. Вместо этого кабель натянулся, и тут же один его край оторвался от крепежа. Захар вскрикнул от страха. Одной рукой он успел схватиться за кабель. Сумка сорвалась с гладкого провода и полетела вниз. Вторая рука Захара, освободившись от ручек сумки, метнулась к кабелю. Но страховка была слишком слабой. Какое-то время он висел в воздухе, а потом руки начали скользить вниз.

В этот момент подбежал Гуров. Чтобы дотянуться до руки парня, ему пришлось свеситься с крыши. Ухватив за рукав, он потянул Захара вверх. Тот начал сопротивляться, пытаясь высвободиться из рук полковника.

– Кончай геройствовать! Убить себя захотел? – разозлился Лев. – Хватайся за мою руку, живо!

Взгляд его скользнул вниз. На тротуаре уже собралась толпа зевак. В числе тех, кто наблюдал за происходящим, он увидел лейтенанта Вычугова, второго оперативника, что готовил машину для Захара. Крячко видно не было, но думать о том, где может сейчас находиться его друг, Лев не имел возможности, нужно было вытягивать Захара. Несмотря на худобу, весил парень немало, и Гуров рисковал сам оказаться за бортом. Уперев вторую руку в кирпичное ограждение, он изо всех сил тянул парня вверх. Если бы тот не сопротивлялся, дело давно было бы сделано, а так приходилось следить за тем, чтобы самому не оказаться на асфальтированной дорожке перед домом.

Внезапно Гуров услышал шум за спиной. Кто-то бежал к нему на выручку. «Крячко, паршивец, сообразил-таки!» – Чувство благодарности затопило сердце.

– Чего разлегся, боров старый! – минуту спустя услышал он голос Стаса. – Давай заканчивай эту бодягу, вон сколько зрителей собрал.

Крячко улегся животом на бортик, перехватил руку Захара ближе к запястью, досчитал до трех и рванул. Тело Захара взлетело вверх. Гуров и Крячко одновременно подались назад, увлекая за собой Захара. Тот плюхнулся на крышу, как куль с картошкой. Поднявшись, Гуров защелкнул наручники у него на запястьях и монотонным голосом проговорил:

– Захар Дербенев, вы обвиняетесь в совершении убийства гражданина Альберта Штейна и в похищении из его дома драгоценных камней. Вы имеете право хранить молчание. Все сказанное вами может быть использовано против вас. Еще вы имеете право на один звонок.

– Брось, Лева, этот монолог парень знает лучше тебя, – остановил его Крячко. – Пакуем, и в отдел. Наше дело сделано, дальше пусть с ним прокурор разбирается.

Неделю спустя, ближе к вечеру, генерал Орлов вызвал полковника Гурова и полковника Крячко в свой кабинет. Обсуждались дела текущие и, честно сказать, скучные. Квартальные отчеты, процент раскрываемости, разнарядки на выполнение шефской работы, и все в этом духе. Когда совещание подходило к концу, Крячко не выдержал и задал вопрос:

– Товарищ генерал, как отреагировали в верхах?

– На что отреагировали? – Орлов сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.

– На то, что убийство Штейна оказалось никаким не ритуальным, – пояснил Крячко. – На то, что сотрудники вашего ведомства скомпрометировали внука видного адвоката, предъявив ему обвинение в убийстве.

– А что тут скажешь? – пожал плечами Орлов. – Доказательная база полная. Захара опознали и Стас Власов, и бармен Толик, и та женщина из подъезда Дербенева, с которой в день первого визита столкнулся Гуров. Кроме того, жилец первого этажа в доме Подольского вспомнил, что видел, как Захар в день убийства входил в подъезд. Он сидел у окна, поджидая возвращения своего внука, потому и всматривался в каждого входящего парня. Консьерж второго крыла, Дмитрий, дважды за неделю, предшествующую смерти Штейна, впускал Захара в подъезд и видел, как тот поднимается на лифте в пентхаус.