Икона для Бешеного - Виктор Доценко

Его «братья по оружию» даже не остановились, упорно продвигаясь вперед.

Людмила не раз видела смерть за последние недели и уже сама отправила пару человек на тот свет. Ей захотелось плакать, но, вспомнив о мертвом муже, она собралась и вновь взялась за бинокль. Это дело ее даже увлекло. Чувство мести — одно из самых сильных! Людмила придумала легенду: охота! Перед ней дичь, а она из своего дома ведете прицельную пулевую стрельбу, как на зимней спартакиаде.

Второй попался на собственной непредусмотрительности. У него развязался маскхалат на правой ноге. Ветер задрал белую штанину, обнажив высокий черный ботинок с меховой опушкой. Вместо того чтобы упасть, парень автоматически, как на городской улице, нагнулся, чтобы завязать шнурок.

Пуля вошла ему прямо в темя, угодив в мозг. Смерть была мгновенной. Со стороны казалось, что парень просто поскользнулся. Он упал и больше не поднимался. В бинокль Людмила видела пятно алой крови, расплывшееся на снегу. От этой страшной картины на нее на некоторое время словно столбняк напал.

Оставшиеся четверо разделились на две группы. Они уже не брели по снегу, сгибаясь под порывами пронизывающего ветра, а двигались перебежками, прикрывая друг друга автоматным огнем, по всем правилам боя на открытой местности.

Дом Ангулесов был поставлен так, что со стороны озера практически не проглядывался. Его можно было увидеть, только подойдя вплотную. Поэтому автоматчики вели огонь наугад. Несколько пуль угодили в дом и попали даже в окно. Одна из пуль разбила чудесную гжельскую вазочку из сервиза, подаренного Людмиле мужем на годовщину свадьбы.

Людмила сидела в углу, сжавшись в комок и закрыв голову руками. Ей стало по–настоящему страшно. Она не видела, как со стороны озера к дому приблизились двое автоматчиков, подбадривая друг друга стрельбой и криками.

Они подбежали к валунам, сваленным на берегу. Когда‑то эти валуны сюда с трудом доставил Серафим, чтобы укрепить берег.

Здесь автоматчики были вынуждены прекратить стрельбу. Они карабкались по валунам, скользили, помогая друг другу, и упорно продвигались наверх, к деревянной лестнице. Еще шаг–другой, и они ворвутся в дом!

Но в этот миг перед ними появился Константин: мокрый от пота, выдохшийся после бега и злой как черт. Ни секунды не размышляя, он бросился на парней, широко разведя руки. Парни угодили в его объятия, не успев вскинуть автоматы. Все трое полетели вниз, разбивая локти, колени и лбы о валуны, после чего вывалились на лед. Лед не выдержал удара тяжелых тел и проломился. Все трое оказались в воде по пояс.

Один из автоматчиков первым пришел в себя и попытался поднять оружие, которое каким‑то чудом еще держал в руке.

Константин не дал ему сделать ни выстрела. Верная «Беретта» ни на секунду не покинула его ладонь. Короткая очередь из трех пуль пробила грудную клетку нападавшего и отбросила его назад.

Боевик тяжело рухнул спиной на лед и остался лежать, наполовину уйдя под воду. Кровь смешалась с черной водой и тут же обратилась в лед.

Но и Константин не удержался на ногах, поскользнулся и упал спиной на берег. Ноги оставались в воде. Он не забыл о втором автоматчике, который стоял без оружия, тяжело дыша. Константин поднял пистолет, целясь в голову нападавшего, нажал на спусковой крючок. Парень зажмурил глаза, ожидая неминуемой смерти. Но раздался лишь сухой щелчок. Обойма была пуста.

Парень тут же опустил правую руку в воду, а когда поднял, в ней сверкал нож с узким лезвием. Вероятно, он вытащил его из ножен, которые крепились на ноге, по–морпеховски.

Константин чувствовал, что у него отнимаются ноги от зверского холода.

Парень приближался, скаля зубы и сплевывая кровью в черную воду. Казалось, ему мороз и лед — нипочем. Вот он занес руку для удара. Настал черед Константина закрыть глаза. Теряя сознание от холода и перенапряжения, он ощутил резкий удар.

* * *

За несколько минут до этого в трех десятках метров от домика произошло событие, свидетелем которого были трое. Но двое уже никогда не расскажут, а один — просто не захочет рассказывать.

Двое автоматчиков приблизились к самому удобному месту, где берег отлого спускался к самой воде. Держа оружие на изготовку, парни шли, идя в полный рост, осторожно проверяя ногой лед, прежде чем сделать следующий шаг. Вот они уже в пяти–шести метрах от берега.

Эй, братва, здесь рыба есть?

Голос, задавший этот неуместный вопрос, прозвучал лениво, словно рыбак давно сидит с удочкой, а клева все нет.

Не задумываясь ни на секунду, парни отрыли беспорядочный огонь по берегу, кроша очередями кустарник и выбивая искры из прибрежных камней. Отстрелявшись, прислушались. Ни звука. Приободрившись, они двинулись вперед.

Привет любителям подледного лова!

Раздался в тишине все тот же ироничный голос.

И тут же произошло нечто необъяснимое с точки зрения науки и здравого смысла.

Со стороны берега, прямо от ног неподвижно стоявшего человека, по льду побежали многочисленные трещины. Они ширились, обнажая черную воду.

Парни замерли, широко расставив ноги, стараясь не дышать и не шелохнуться. Лед грозно трещал, треск усиливался.

Внезапно направление трещин изменилось! Две трещины пробежали как раз между широко расставленными ногами нападавших. Не успели парни опомниться, как трещины разошлись еще шире, и через секунду оба автоматчика барахтались в воде.

Савелий пристально смотрел на лед, который крошился под его взглядом.

Тяжелая амуниция и оружие тянули бойцов на дно. В том месте озеро было глубоким. В какой‑то момент, когда оба погрузились под воду, края полыньи сошлись, и поверхность озера вновь оказалась скованной льдом, как и прежде.

Савелий стоял на берегу и наблюдал за искаженными лицами парней, бледными пятнами мелькавшими подо льдом. Парни молотили изнутри кулаками, пытаясь пробиться сквозь ледяную броню, разевали рты в немом крике, захлебывались. Савелий не захотел наблюдать агонию до конца, вздохнул и медленно побрел по берегу, удаляясь в сторону дорожки, ведущей в поле.

Прошло несколько минут, и снег вновь покрыл лед, спрятав под ним два прилипших снизу человеческих лица…

Константин пришел в себя и увидел, то находится в доме. Жарко полыхал огонь в камине.

Людмила сидела рядом с широкой деревянной кроватью, на которой раскинулся Константин, и растирала его полу обмороженные ноги дорогим французским коньяком.

По дому носился Серафим, который покинул подвал и теперь хлопотал, собирая на стол немудреную еду: копченую рыбу, соленья, ржаной хлеб.

В домике царил полный порядок. Разбитое окно плотно заколочено досками.

Что случилось? — разлепив губы, прошептал Константин.

Успокойся, милый, — склонилась над ним Людмила. — Все позади…