Тремор - Каролина Эванс

похожих улиц она когда-то была счастлива. Среди них у неё когда-то были друзья, и стаканчик кофе неизменно грел ей руки. Она знала, что Питер — её город и, казалось, была неотделима от него. Но так лишь казалось.

Грустные мысли были с ней всю дорогу. Как бы Таня не отгоняла их, они все равно цеплялись ассоциациями за ее разум. Но оставили ее тут же, стоило ей войти в арку меж ряда домов.

Пласа-Майор блистал в полуденных лучах солнца. Таня замерла прямо перед площадью и обвела её взглядом. По всему периметру находились оранжевые домики с множеством арок. Своими шпилями они разрезали голубое небо, смотрели прямо в безоблачную ввысь.

Таня развернула карту. Ветер тут же стал развевать её края в стороны.

Главным зданием на площади была старинная булочная — Панадерия. Оказалось, раньше в ней подавали выпечку для королевской семьи. Таня решила зайти в неё.

Темноволосая женщина простодушно улыбнулась и предложила попробовать тапас. Она показала на меню за прилавком, на котором были нарисованы бутерброды с жареной говядиной, креветками, сыром и прочими закусками. Взяв тапас, Таня вышла из Панадерии и прислонилась к стене арки. Хрустящий багет оказался просто божественным. Пармезан тут же таял во рту, а от колбасы исходил приятный аромат специй.

Выкинув картонную подставку, Таня вновь развернула карту. Не раздумывая, она направилась к парку Эль-Ретиро. Через полчаса она уже стояла у его ворот.

Их белокаменные узоры напоминали строение цивилизации Майя. Белые ступеньки, что вели вниз к аллее, были выполнены в таком же стиле. Их заняла экскурсионная группа. Люди оживлённо разговаривали, осматриваясь по сторонам. Пройдя мимо них, Таня неспешно зашагала по тропе. Ей то и дело попадались на глаза группы подростков, взрослых и даже пожилых людей с мольбертом, гитарой или книгой. Кто-то занимался на коврике йогой, кто-то медитировал под деревом. Спортсмены бегали вдоль пруда, огибая каменный монумент с колоннадой. С её вершины взирал всадник, а снизу него лежали мраморные львы. Смотрели на пруд, щурясь от солнца. Остановившись у них, Таня тоже взглянула на воду. На синеватую гладь, что неспешно покрывалась волнами. Порывы ветра то и дело разбивали их друг об друга.

Она сильнее закуталась в пальто. Все-таки блеск солнца еще очень обманчив. До весны оставалось пару недель, но люди вокруг словно забыли об этом. Казалось, кроме нее больше никто не чувствовал пронизывающих потоков ветра. Больше никто не ходил с той же задумчивостью, грустью. Все выглядели очень счастливыми. Словно происходящее здесь и сейчас было лучшим моментом в их жизни. А ведь когда-то она была такой же.

Таня закрыла глаза. То ли встречный ветер, то ли перемена мест помогла, наконец, собрать воедино все мысли. Объять в голове прошлое — такое волнующее, радостное, теперь безвозвратно утерянное ей. Как же для нее раньше было все важно. Каждое событие, знакомство, место разливалось в душе всей палитрой оттенков. "А что теперь? "Она до сих пор не решалась подумать об этом.

Встряхнув головой, Таня пошла дальше по набережной. Разглядывая фасады сооружений и природу, она и не заметила, как вышла к толпе. За ней возвышался фонтан с необычной статуей. Все молча смотрели на нее, уже готовые двинуться дальше.

— Что это за статуя? — спросила Таня у экскурсовода.

— Это "Падший ангел". Люцифер.

Она взглянула на его лицо. Как настоящее. Все сжалось в безмолвном крике, глаза с ужасом взирали к небу. Фактурные крылья разминулись в воздухе — одно тянулось вверх, пока другое готовилось принять удар об землю.

— Он был самым красивым и умным ангелом, — сказала женщина.

— Люцифер отказался служить Богу и за это был изгнан из Рая. Риккардо Беллвер запечатлел именно этот момент — то, как ангел падает в ад. Он — единственный, кто осмелился изобразить его. В Европе больше нет таких статуй.

Таня, не отрываясь, смотрела на него. На его лицо, переполненное злостью и страхом. Толпа разошлась, и она села на скамейку напротив.

Придя в номер, она достала дневник. Завтра вечером она прочтёт его.

Глава 12

Она не брала трубку. Целый день Кирилл набирал ее номер, но слышал лишь однотипные гудки, предрекающие очередную попытку дозвониться ей. Глупо и странно. Странно и глупо.

— Ты ничего не перепутал?

— Нет. Это точно ее номер.

Надежда оставила его лишь на второй день. Тогда Калеб предложил новый выход.

— У меня есть один знакомый, который может узнать её адрес. Ошибается он очень редко, но все же вероятность того есть. Но ты же не полетишь к ней?

Кирилл крепко сжал телефон. Конечно, он полетит к ней.

Через пару дней он вылетал из Пулково в аэропорт Екатеринбурга. Точного плана в голове не было. Что если дверь откроет Таня? Что если ему не откроет никто? Внутренне он готовился к любому исходу. Потерять все или обрести ее вновь… Хотя какая уже разница? Куда важнее просто что-то понять. Понять хоть что-то.

Весь полет он смотрел за окно, нервничая так, словно это был самый важный эпизод в его жизни. Кирилл знал лишь три вещи — в Екатеринбурге -17, скоро там начнется буря, и, вероятнее всего, он простоит под дверью до утра и вернется без ответа. Перспективы, конечно, так себе.

Пообедав в аэропорту, он вызвал такси. Ехать пришлось очень долго. Снег так быстро облеплял стекло, что от работы дворников ничего не менялась. Таксист без умолку болтал о своей жене и трех детях, пока Кирилл пытался придумать речь. Ничего убедительного у него не получалось. Может, Таня вообще никогда не говорила о нем бабушке, и тогда он лишь напугает ее. Вряд ли она станет доверять какому-то парню, что объявился на пороге спустя три года.

— А ведь где-то я тебя видел, парень. Ты ни в каком сериале не снимался? — посмотрел на него таксист в зеркало.

— Нет, — тут же сказал он, отвернувшись к окну.

— Странно. Глаза уж очень знакомые. Такую тяжесть ни с чем не спутаешь.

— Не болтай фигни, мужик, — вырвался из него низкий грудной голос. Словно раскат грома за горизонтом.

Тот замолчал. Оставшийся час они ехали молча. Хруст снега за окном, работа дворников, стервозность сирен стали казаться очень даже мелодичными. Мелодичным на фоне этой тишины показался бы даже лязг зеркала.

Наконец они свернули во двор хрущевки. Почти с радостью водитель выпроводил Кирилла под бурю. Фары удаляющейся машины казались блеклыми лампочками за куском марли. Свет в окнах тоже размывало снегом. Вокруг него только белая пелена, что