Межвремье - Медина Мирай

– Я жив только благодаря ему, – Ариан сжал подлокотники. – Все здесь живы.

– Но ты же и сам знаешь, что это была всего лишь отсрочка.

Глубоко вздыхая, она встала. Ариан прижался к спинке кресла. На большее он уже не был способен.

– Я жалею о том, что Инпастерия помешала мне тогда, – прошептала королева, приближаясь. С каждым шагом ее взгляд становился печальнее. – Где же она сейчас? Приходится ли ей пожинать плоды своих уговоров?

Ариан болезненно сглотнул. Тело сопротивлялось его воле не только из-за бессилия, но и страха. Мать склонилась перед ним. Легкими движениями нежной руки она смахнула с его лица пряди волнистых волос, скрывавших его мертвые голубые глаза. Ариан дрожал. Знал, чего она хочет, но не был готов принять подготовленный мамой подарок сегодня.

Он запрокинул голову, приказывая себе не плакать. По румяной щеке предательски скатилась слеза. Праетаритум осторожно прижалась к его груди.

– Ты пропадаешь с такой болью и мучениями, – шепнула она. Рука скользнула к его лицу. – Позволь помочь тебе избавиться от этого. Всем станет легче. И тебе тоже.

Ариан вскрикнул в зажавшую его рот ладонь королевы от боли, разорвавшей грудь. Рукоять серебряного ножа смотрела на него, замерев чуть ниже ключиц. Горячей кровью пропитался золотой пиджак.

Он знал, что будет так. Еще до того, как услышал щелчок замка.

Когда Праетаритум убрала испачканную руку с его рта, Ариан уже почти затих. Даже смерть от ножа не убивала его так быстро, как желали родители. Альмент отвернулся.

– Ну же, умирай, – шептала королева дрожа. – Умирай!

Старческие морщины уродовали ее лицо. Она отошла от сына, закрывая рот руками, и негромко всхлипнула, не сводя с него глаз.

Дверь затряслась под шквалом ударов.

– Откройте! – Ларалайн опустила ручку, но вновь не услышала ожидаемого щелчка. – Что вы делаете?! Откройте! Ариан! Боже…

Альмент схватил за плечи безутешную королеву.

– Нам нужно исчезнуть.

Она вцепилась в его одежду.

– Ты говорил, что это будет быстрая смерть! – прорыдала она. – Ты говорил!

Альмент взял Праетаритум на руки и устремился на балкон. Он не успел оглянуться на сына. Или, быть может, не хотел, чтобы не запомнить его таким.

Наконец дверь поддалась. От увиденного Ларалайн вскрикнула. Следом за ней панику подхватили служанки. Она подбежала к едва дышащему Ариану. Слезы мгновенно заполнили ее глаза. Она предчувствовала его конец уже давно, но не могла даже представить, что он будет именно таким.

– Ариан… Ариан, – повторяла она, пытаясь вытянуть из него хоть слово. – Ариан, посмотри на меня. Посмотри, пожалуйста!

Ларалайн вытерла его мокрые щеки. Он поднял на нее умирающий взгляд.

– Попроси! Попроси меня о спасении!

– Я бы попросил о более достойном правителе… Но тебе уже не придется осуществлять это желание. – Он зажмурился, хмуря брови от чувства сожаления. – Я был никудышным королем.

– Ты и сейчас наш король! – Ларалайн хотелось улыбнуться, но на лице поселилась гримаса боли.

Ариан ухмыльнулся.

– Ты не умеешь врать. Из всех нас… всех шестерых… я был лучшим лгуном.

Он закрыл глаза. Ларалайн сжала его руки. Только тогда, убедившись, что он больше не видит и не слышит ее, она опустила голову ему на колени и громко заплакала.

Палата больше походила на номер в отеле с собственным холодильником, телевизором, ванной комнатой и прочими предметами роскоши. Иначе говоря, она была платной.

«Думаю, в бесплатную с ванной в таком виде меня бы не пустили», – заключил Кален, благодаря Ангелу за щедрость.

Он отмылся от грязи, отправил в мусорное ведро испорченную, недавно подаренную Ринальдикой одежду и еще долгое время стоял под душем. Он соскучился по воде. Привычное легко может стать богатством, если его потерять.

Кален надел больничную одежду и с глубоким вздохом облегчения выбрался из душа. Теперь не помешало бы немного перекусить и поспать. Как мало ему нужно было в тот момент для счастья, но поджимавшее время не терпело отлагательств.

В палате его ждала только Иона. Сразу после приведения себя в порядок Тревис вышел.

– Как ты?

– Давненько не чувствовал себя таким живым. – Кален вытирал голову грубым махровым полотенцем.

После недолгой паузы, выдержанной лишь для приличия, Красс перешла в словесное наступление:

– Ну что? – Она отложила на тумбу ежемесячный модный журнал. – Рассказывай обо всем. Почему ты был с Тревисом? Почему был в земле? Ты говорил, что я живая. Получается, я была?..

– Погоди, – Кален нахмурился. – Я должен собраться с мыслями. А ты пока, кстати, можешь рассказать, как узнала о нашем родстве. Ты обещала.

– Я не помню, чтобы обещала.

– Но… Ах, точно, – Кален почти забыл о правиле «оранжевого измерения».

– И даже если бы помнила, сказала то же, что и сейчас: в данный момент это не имеет значения.

Спорить с ней было трудно. Кален честно признался себе, что, каким бы острым ни было его желание узнать правду, еще одного потрясения сегодня он не выдержит. Он поставил стул спинкой к Ионе и сел на него верхом.

– После того как Тревис… убил нашу мать и бросил тебя без сознания в доме, я встретил Самнию и Альмента. Они приняли решение незамедлительно забрать твое тело для спасения настоящего, а тебя саму… Как бы это сказать?.. – Он вздохнул, задумчиво поднося кулак к губам. – Твою душу вытолкнули из тела, и ты оказалась в мире между мертвыми и живыми. Я заключил сделку с ведьмой этого города, чтобы вернуть тебя. Тогда появился Ариан. Он решил выйти из игры и заявил, что только Тревис может мне помочь. У того были свои причины сотрудничать со мной. Должен признать, Тревис оказался действительно полезен, хоть между нами и происходили стычки… Твое тело осталось у Альмента, но, так как мы вернули тебя, ты, вероятно, обрела новую оболочку… В любом случае ты жива. Это самое главное.

– А земля?

– Нас закопали живьем. Мы были мертвы лишь наполовину.

– И все это… – Иона покачала головой. Жертва и риски, которым подверг себя брат, были для нее несравнимы с ценностью ее жизни, – для того, чтобы вернуть меня?

– Ты рисковала остаться там навечно.

– Я слышала о городской ведьме. – Иона заправила выбившуюся прядь за ухо. – И какова же была цена сотрудничества с ней?

– Не будем об этом. – Кален смущенно опустил взгляд.

Признаваясь в своей жертве первый раз, он словно поднимал себе самооценку. Но во второй раз ему хотелось промолчать. Он больше не считал сделку проигрышной, ведь Иона была рядом. Остальное – маленькие исправимые последствия.