Великий Александр Македонский. Бремя власти - Михаил Елисеев

* * *

Ну а теперь об этих самых пиршествах – пить все время, как это иногда пытаются представить, царь не мог просто физически – а кто бы тогда занимался всеми теми делами, о которых было сказано выше? То, что царь мог выпить много, еще не говорит о том, что он пьянствовал каждый день, просто уж если была пирушка, то и гуляли на ней от души. «Известными пьяницами были, как говорят, родосец Ксенагор по прозвищу Амфора и кулачный боец Протей, сын Ланики, молочный брат царя Александра. По рассказам, и сам Александр тоже мог выпить необыкновенно много» (Клавдий Элиан). Но дело даже не только в вине, сколько в том, что здоровье царя было основательно подорвано, все десять лет пока длился беспримерный поход, он находился в страшном напряжении, а многочисленные ранения и частая смена климата самым пагубным образом влияли на его организм. Предательство друзей и смерть Гефестиона катастрофически отразились на его душевном состоянии, а в итоге нервная система царя была расшатана окончательно. А в Древнем мире снять стресс можно было только одним способом – вином, и потому царские попойки, которые происходили в момент возвращения из похода, в какой-то степени могли быть вызваны и этим. С другой стороны, война успешно завершилась, и это тоже можно отпраздновать – чем, собственно, на первых порах и занимались. Но, на мой взгляд, рассказы о пьянстве Александра все же сильно преувеличены, и как многое в его жизни могло подвергнуться соответствующей переработке после его смерти. И поэтому, я думаю, все утверждения, что Великий Завоеватель умер от неумеренного пьянства, выглядят, по меньшей мере, странно.

До нас дошли описания внешности Александра Плутархом и Клавдием Элианом – у первого оно подробное, зато у второго более впечатляющее. Начнем с грека: «Внешность Александра лучше всего передают статуи Лисиппа, и сам он считал, что только этот скульптор достоин ваять его изображения. Этот мастер сумел точно воспроизвести то, чему впоследствии подражали многие из преемников и друзей царя, – легкий наклон шеи влево и томность взгляда. Апеллес, рисуя Александра в образе громовержца, не передал свойственный царю цвет кожи, а изобразил его темнее, чем он был на самом деле. Как сообщают, Александр был очень светлым, и белизна его кожи переходила местами в красноту, особенно на груди и на лице. Кожа Александра очень приятно пахла, а изо рта и от всего тела исходило благоухание, которое передавалось его одежде, – это я читал в записках Аристоксена». А вот как описывает царя римлянин: «Передают, что Александр, сын Филиппа, отличался природной красотой – волосы его вились и были белокуры, но в лице царя сквозило, судя по рассказам, что-то устрашающее». Помимо описаний, сохранилось достаточно много мраморных изображений Великого полководца, да и на монетах его профиль встречается довольно часто. Не каждому герою Древнего мира так повезло, о том, как многие из них выглядели, можно лишь предполагать, а от других вообще не осталось изображений. Так же случилось и в истории – имена многих правителей и полководцев оказались забыты, кого-то иногда вспоминают, кого-то не упоминают вообще, и лишь одно имя знаем мы с самого детства, оно впечатывается в наше сознание на всю жизнь – Александр Македонский, легендарный царь и непобедимый полководец. И сколько бы о нем ни писали, сколько бы ни снимали фильмов, он навсегда останется неразгаданной загадкой – как его жизнь, так и его смерть.

* * *

У Плутарха мы находим любопытное замечание: «Особенно боялся царь Антипатра и его сыновей, один из которых, Иол, был главным царским виночерпием». Мысль, конечно, интересная, только настораживает пара моментов: во-первых, Великий Македонец из людей не боялся никого и никогда, а уж в данный момент, находясь на вершине могущества, кого-то бояться оснований у него не было совсем. Во-вторых, если даже допустить, что он опасался этих людей, то что ему мешало того же Иола убрать с такого ответственного поста – а вдруг яду сыпанет? Но нет, не убрал, а значит, и не опасался, а то как-то нелогично получается, что принимает царь кубок с вином из рук человека, которому не доверяет. И уж если кто кого и боялся, так это старший брат Иола, Кассандр, и не просто боялся, а испытывал панический страх перед грозным царем. Когда сын Антипатра, получивший прекрасное эллинское образование, прибыл ко двору Александра, то, увидев, как персы упали перед сыном Амона на колени, не выдержал и громко засмеялся. Ответная реакция была молниеносной – Македонец схватил молодого человека за волосы и принялся яростно бить головой о стену, едва не убив весельчака. И с тех пор в сердце Кассандра поселился такой ужас, «что много лет спустя, когда Кассандр, к тому времени уже царь македонян и властитель Греции, однажды прогуливался по Дельфам и, разглядывая статуи, неожиданно увидел изображение Александра, он почувствовал головокружение, задрожал всем телом и едва смог прийти в себя» (Плутарх).

А между тем приближался срок выступления в поход на Аравию, армия и флот были приведены в состояние боевой готовности и ожидали лишь приказа царя о выступлении. Но приказа не последовало – Царь царей умер. Вот официальная хронология событий, которую передает Арриан, цитата довольно большая, но есть смысл привести ее полностью. «В дворцовых дневниках стоит следующее: Александр пировал и пил у Медия; выйдя от него, он вымылся, лег спать, опять обедал у Медия и опять пил далеко за полночь. Уйдя с пирушки, он вымылся, вымывшись, немного поел и тут же заснул, потому что уже заболел лихорадкой. Его вынесли на ложе для жертвоприношения, и он совершил его по своему каждодневному обычаю; возложив жертвы на алтарь, он улегся в мужской комнате и лежал до сумерек. Тут он объявил военачальникам свои распоряжения относительно выступления в поход и отплытия: сухопутные войска должны быть готовы к выступлению через четыре дня; флот, на котором будет находиться и он, отплывает через пять. Затем его на постели отнесли к реке; он взошел на судно, переправился через реку в парк, там опять вымылся и лег отдыхать. На следующий день вымылся опять и принес положенные жертвы; улегшись в комнате, он беседовал с Медием. Военачальникам было приказано явиться с рассветом. Распорядившись этим, он немного поел; его отнесли в комнату, и лихорадка целую ночь не оставляла его. На следующий день он вымылся и, вымывшись, принес жертву. Неарху и прочим военачальникам было велено быть готовыми к отплытию через три дня. На следующий день он опять вымылся, завершил положенные жертвоприношения и возложил жертвы; лихорадка не утихала. Тем не менее, призвав военачальников, он приказал, чтобы все было готово к отплытию. Вечером он вымылся и, вымывшись, почувствовал себя плохо. На следующий день его перенесли в дом рядом с бассейном, и он принес положенные жертвы. Было ему худо, но все же он пригласил главных морских командиров и опять отдал приказ об отплытии. На следующий день его с трудом принесли к жертвеннику; он принес жертву и все-таки еще распорядился относительно отплытия. На следующий день, чувствуя себя плохо, он все же совершил положенные жертвоприношения и приказал, чтобы стратеги находились в соседней комнате, а хилиархи и пентакосиархи перед дверьми. Ему стало совсем худо, и его перенесли из парка во дворец. Вошедших военачальников он узнал, но сказать им уже ничего не мог; голоса у него уже не было. Ночью и днем у него была жестокая лихорадка, не прекратившаяся и в следующую ночь и следующий день».