Контора - Нил Роуз

* * *

В следующий понедельник я нервно выскочил из кровати. Вопрос о сексе становился все актуальнее, поскольку Элли была убеждена, что наши отношения полностью восстановились. Но наше соглашение не было нарушено, так как это был вопрос принципа.

Однако в остальном все быстро становилось таким же, как прежде. Она упрямо отказалась быстро встать с постели и схватила меня за ногу, когда я, направляясь в душ, проходил мимо. И потребовала «Время Чарли». Когда-то от этой просьбы у меня подгибались колени, но только не сегодня.

Мы упорно боролись, и наконец я упал на матрас, недовольно отталкивая ее.

– Разве тебе не нужно готовиться к долгому заседанию вне нашего офиса?

– Да? А откуда ты знаешь?

«Потому что я для верности каждый день заглядываю в твой ежедневник», – хотелось мне ответить, но вряд ли Элли понравился бы подобный ответ.

– Ты же сказала мне вчера вечером, помнишь?

– Еще пять минут. Пожа-а-а-луйста, – произнесла она совсем как в детстве, и я сразу смягчился. Когда мы были детьми, она столько раз добивалась своего, жалобно протянув: «Пожа-а-а-луйста, Чарли, это будет так весело!», и после этого мы – а точнее, я – всегда попадали в беду.

Так было бы и на этот раз, но я в конце концов отбился и доставил нас обоих в офис. Время тянулось ужасно медленно, но наконец-то Элли уехала на заседание. Поспешив к своему столу, я позвонил Искорке. План был таков: Большой Билл звонит Йану и говорит, что созрел для продажи. Но заявляет, что это нужно сделать как можно быстрее, поскольку он действует за спиной у своих приятелей. Я сидел как на иголках от нетерпения, но в конце концов пришел Йан.

– Чарлз, старина, удружите мне, пожалуйста. Вы могли бы санкционировать выплату с этого счета? Это один из файлов Элинор, но в данный момент ее нет в офисе, а дело срочное.

Он передал мне лист бумаги с деталями счета «Уортингтон Трампит», и я, притворившись, что меня это не интересует, нацарапал свою фамилию в указанном месте.

– Большое спасибо, – сказал Йан и, повернувшись на каблуках, вышел.

Набравшись терпения, я досчитал до ста и, схватив в охапку пальто, пустился за ним следом.

Все было кончено.

Восемь проклятущих лет. В самые мрачные моменты меня одолевал страх, что меня выведут на чистую воду и весь мир узнает, до чего я некомпетентен. Но я и представить себе не мог, что это будет так ужасно.

Две тысячи девятьсот двадцать бессмысленных дней! Запрещает ли этикет облевать письменный стол Грэхема?

Семьдесят тысяч восемьдесят впустую потраченных часов, преобладающее количество которых были рабочими! Меня раздирали противоречивые желания: с одной стороны, хотелось рвануть следующим рейсом в Бразилию и затеряться на всю оставшуюся жизнь среди благородных индейцев Амазонки (тех, которые не являются людоедами), с другой стороны, меня обуревало желание задушить старшего компаньона.

Четверть моей жизни я трудился, как вол, чтобы стать компаньоном, хотя с тем же успехом мог бы заняться чем-нибудь более приятным и менее обременительным, – результат был бы тот же самый.

– Не унывайте, Чарлз. Всегда можно попытаться еще раз. У многих так бывало. – Грэхем понимал, что это звучит неубедительно. Никогда еще у «Баббингтона» не было таких высоких доходов, и было самое подходящее время, чтобы поделиться ими с возросшим числом компаньонов. Я сделал все, что от меня требовали, бесчисленное количество вещей, которые они не додумались от меня потребовать, и даже то, чего не заставили бы делать и лабораторную крысу. И все-таки они не пожелали принять меня в свой клуб.

И, что того хуже, они приняли Элли и Люси.

– Вы же знаете, что сейчас вошло в моду принимать в компаньоны женщин – даже таких, как Саманта Картер, – сказал Грэхем. И тут его осенило. – Если вы срочно обрюхатите юную Элинор, то уберете ее с дороги. – Он радостно засмеялся при этой мысли. Таким образом Грэхем старался мне помочь. – Только не говорите, что это я вам подсказал. А то на меня могут ополчиться феминистки.

Под феминистками он подразумевал всех женщин, которые не захотели бы с ним переспать. Я сидел, тупо уставившись на него, и прилагал все усилия, чтобы не заплакать.

Я пришел в то утро рано и сидел, бессмысленным взглядом упершись в свой ПК. Относительно спокойно я вспоминал события предыдущего дня. Оставалось надеяться, что мои планы сработают. И тут вдруг я заметил Элли, которая быстро шла в направлении моей комнаты. По ее походке было видно, что ей хочется пуститься вприпрыжку, но она удерживается, поскольку это не принято.

Ворвавшись в комнату, она резко повернулась к Ричарду:

– Вон. Немедленно.

У Ричарда сделался несчастный вид от того, что его кумир так грубо с ним заговорил.

– Почему?

– Потому что я так сказала.

Такого объяснения было достаточно для любого служащего «Баббингтона», и Ричард удалился, послав напоследок Элли взгляд, исполненный телячьей нежности. Закрыв за ним дверь, Элли прислонилась к ней, тяжело дыша. Она вся светилась – другими словами это невозможно описать.

– Я сделала это!

Это могло означать лишь одно. Я поднялся в полном шоке. Мысли обо всем прочем исчезли.

– О боже! – Моя первая мысль была о себе. А как же насчет меня?

Подбежав ко мне, Элли обвила руками мою шею.

– Я сделала это, Чарли!

– Как… Когда? – Язык плохо мне повиновался.

– Только что Йан вызвал меня, и там был Том Галливер. Я чуть не описалась со страху, когда поняла, о чем речь. Но тут Том сказал: «Я рад сообщить, что вы избраны компаньоном», и у меня в голове как будто запустили фейерверк!

Зазвонил телефон, в то время как Элли принялась исполнять танец радости – он выглядел так, словно Элли пытается затоптать небольшой костер. Это был Грэхем, и он попросил меня на секунду заскочить к нему в кабинет. Трясясь от волнения, я положил трубку и взглянул на Элли:

– Пришел мой черед.

Она снова обняла меня.

– Тебе не о чем беспокоиться. И помни: я тебя люблю, Чарлз Фортьюн.

В этот момент в комнату влетела Люси. На этот раз я сразу распознал сияние. Они с Элли взглянули друг на друга и обе издали радостный вопль. Люси обернулась ко мне.

– Я сейчас иду выяснять, – сказал я, пытаясь храбро улыбнуться. – Ты заслужила это, Люси. – И в данном случае я не лукавил.

Я вышел, предоставив им взволнованно сравнивать слова, которыми им объявили новость. Чтобы попасть в кабинет Грэхема, нужно было пройти мимо комнаты Эша. Обычно дверь бывала прикрыта, и я останавливался на ходу, чтобы взглянуть в маленькое стеклянное окошко в деревянной двери, находившееся на уровне головы. Эш обмяк в кресле, взгляд его был устремлен в пространство, он поставил левый локоть на стол, а пальцы были прижаты к виску. Уловив движение возле окошка, он посмотрел на меня. Его отсутствующий взгляд сказал мне все, о чем мне не хотелось бы знать. Я приложил ладонь к стеклу, пытаясь поддержать его, и двинулся дальше.