Третий Рим. Имперские видения, мессианские грезы, 1890–1940 - Джудит Кальб

поэта «был, пожалуй, одной из немногих составляющих его образа мыслей, которые в дальнейшем подверглись пересмотру» [West 1988: 235]. Я полагаю, что, хотя Иванов и пережил в своем мировоззрении несколько важных изменений, во многом его фундаментальные взгляды остались прежними.

338

Это письмо Иванов написал 7 декабря 1935 года русскому эмигранту А. Г. Годяеву; цит. по: [Аверинцев 2001].

339

Много путешествовавший Анахарсис был, как объясняет Чарльз Кинг, «единственным человеком из скифов, кого Геродот счел достойным подробного описания». Далее Кинг пишет, что «в греческой литературе Анахарсиса прославляли как воплощение практической мудрости, несмотря на варварские корни». Его продолжали восхвалять в европейской литературе на протяжении всего восемнадцатого века, хотя неясно, существовал ли он на самом деле. См. [King 2004: 37–40].

340

В. Иванов, «Lettre a Charles Du Bos» (3: 424).

341

Формальный аспект описания Рима Ивановым подчеркивается тем фактом, что сонеты являются примером экфрасиса. Так поэзия Иванова становится частью длинного ряда, когда он описывает предшествующие художественные произведения и, придерживаясь своих взглядов на теорию искусства, увековечивает непрерывную последовательность актов памяти и вдохновения. Исследование экфрасиса см. у [Rubins 2000].

342

Рудич отмечает, что «первый» Рим и Третий встречаются в первом сонете для создания картины «вечного» Рима [Рудич 1988: 141]. См. также [Cazzola 1988: 86]. Каццола утверждает, что первый сонет напоминает об идеях Филофея, а также о мечтах Фаддея Зелинского о славянском Возрождении. Как я покажу далее, пересечение двух Римов в первом сонете в различных вариантах повторяется в цикле.

343

Как пишет Роберт Берд, рассуждая про миф Иванова о Риме, «Рим не был бы Римом для Вячеслава Иванова», если бы не вдохновил поэта на новые мысли о своей родине – России [Берд 1997: 77].

344

Эллинские поэты VII–III вв. до н. э. Эпос. Элегия. Ямбы. Мелика ⁄ отв. ред. М. Л. Гаспаров; пер. В. В. Вересаева. М.: Ладомир, 1999.

345

Иванов написал всего 219 сонетов, включая два венка сонетов. См. О. Дешарт, «Введение» (1: 56–58). В традиционном сонете Петрарки четырнадцать строк, разделенных на два катрена и два терцета. Схема рифм в катренах обычно abba abba, в терцетах она более разнообразна, но Георгий Шенгели утверждает, что каноническая форма – ccd ede [Шенгели 1960: 303–304]. Из девяти «Римских сонетов» Иванова только три (II, VI и IX) следуют этому образцу. Лоренс Дж. Зильман, однако, отмечает, что схема рифм сонета «на практике широко варьировалась, несмотря на традиционное утверждение об ограниченности свободы в этом отношении» [Zillman 1974: 781]. В контексте «Римских сонетов» выбор Ивановым поэтической формы в сонетах дополняет его отказ от узкого национализма и принятие идеалов универсализма: сам сонет зародился в Италии, а затем распространился на другие европейские национальные традиции.

346

Иванов написал Дю Босу, что «общая культура» посредством памяти «учит человечество обращать средства вселенской разлуки – пространство, время, инертную материю – в средства единения и гармонии» (3: 431).

347

См. также анализ Торопова об использовании Ивановым слов Рим и Roma в сонетах. Торопов также отмечает, что связь Рима с миром у Вергилия находит соответствующее выражение в русском языке через зеркальное созвучие этих двух слов («Рим» и «мир»). Переработав традиционную связку Roma и Amor, Иванов использует палиндром «Рим – мир» в нескольких местах цикла, подчеркивая доминирующую тему всенародности [Топоров 1987:207–208,211-212].

348

Упоминание голубого у Иванова отсылает к «Первому свиданию» Белого, которое, в свою очередь, отсылает к «Трем свиданиям» Соловьева и через него – к Лермонтову (см. (4: 739)). Сходным образом Белый в «Золоте в лазури» и Блок используют эти цвета для обозначения небесного величия. Золото и лазурь в поэзии символистов связаны с понятием Софии.

349

Бедекер отмечает, что Квиринал был населен сабинами (сабинянами), чей союз с жителями Палатина, по преданию, привел к образованию Рима [Baedeker 1991: 177]. Холм назван в честь Квирина, божества древних сабинян [Rome 1985: 153].

350

Поэты Серебряного века все же использовали слово «сага». Я благодарю М. Л. Гаспарова за это наблюдение.

351

Фонтан «Аква-Феличе» означает конец одноименного акведука, возобновленного по велению Сикста V, урожденного Феличе Перетти. См. [Baedeker 1991: 189; MacVeagh 1915: 22].

352

Использование Ивановым церковнославянского слова «праг» в восьмой строке напоминает об использовании этого слова в поэзии пушкинского периода, включая несколько повторов этого слова у Николая Гнедича в переводе Илиады Гомера (1: 591; 15: 23; 22: 70; 23: 202; 24: 527), а также у самого Иванова в стихотворении «В Колизее».

353

Название площади связано с расположенным там с XVII века посольством Испании в Ватикане. В то время, когда Иванов писал сонет, этот район был больше известен как населенный британцами [Baedeker 1909: 183; Michelin 1895:96].

354

О связях между сонетами Иванова и мнением Гоголя о Риме см. [Cazzola 1988].

355

В отрывке из «Ада», который цитируется в эпиграфе к этой главе, Данте, сопровождаемый Вергилием, встречает Гомера, Горация, Лукана и Овидия. О внимании, которое Иванов уделяет в сонете V Бернини и Пиранези, см. [Раннит 1964: 83–86].

356

Респиги также сочинил «Фонтаны Рима». О знакомстве Иванова с Респиги см. [Иванова 1992: 146]. Она отмечает, что «Пинии Рима» исполнялись в первый год приезда Ивановых в Италию.

357

Последовательность слов в этой строке Иванова напоминает о стихотворении Блока 1912 года «Ночь, улица, фонарь, аптека», хотя акцент Иванова на воскресении отличается от более пессимистичной картины Блока (по этому вопросу см. также [Cazzola 1988: 94]).

358

В заключительном примечании к сонетам Иванов указывает на то, что Аква Вирго является источником фонтана Треви.

359

Упоминая мученичество Петра, Рудич пишет, что «языческий и имперский

Рим сквозь агонию саморазрушения и уничтожения преобразился в Рим христианский» [Рудич 1988: 141].