Скандал с Модильяни. Бумажные деньги - Кен Фоллетт

– А я совершил такое же путешествие на угнанном у нацистов мотоцикле с чемоданом, набитым совершенно обесценившимися рейхсмарками.

– Но при этом ваш взлет оказался значительно более стремительным.

Его мимоходом осадили, понял Ласки. Фетт четко давал понять: «Быть может, мы польские евреи-выскочки, но все же не такие наглые выскочки, как ты». Этот биржевой юрист стал для Ласки достойным противником в затеянной им игре. Чего стоили одни лишь очки… Они маскировали выражение его лица так, что он не нуждался в источнике света у себя за спиной.

Ласки улыбнулся:

– Вы очень похожи на отца. Ход его размышлений невозможно было угадать или распознать.

– А я пока не получил от вас никакой пищи для размышлений.

– Верно, – значит, с преамбулой и околичностями покончено, умозаключил Ласки. – Прошу прощения, что по телефону я выражался, вероятно, немного загадочно. Вот почему большая любезность с вашей стороны согласиться на встречу так оперативно.

– Вы намекнули, что хотели бы сделать одному из моих клиентов предложение на сумму, исчисляемую семизначной цифрой. Как же я мог отказаться от срочной встречи с вами? Не хотите ли хотя бы сигару? – Фетт приподнялся и взял коробку с низкого журнального столика.

– Пожалуй, не откажусь, – сказал Ласки, хотя понял, что слишком долго раздумывал над ответом, но, как только его рука потянулась за сигарой, выложил все прямо: – Я желал бы купить у Дерека Хэмилтона его «Хэмилтон холдингз».

Время для ключевой фразы было выбрано идеально, но на лице Фетта не промелькнуло ни проблеска удивления. Ласки почти надеялся, что от неожиданности Фетт может даже выронить коробку. Но, разумеется, Фетт оказался готов услышать подобное разрыву бомбы предложение именно в такой момент. Он, собственно, с этой целью и создал нужную ситуацию.

Фетт закрыл крышку коробки и молча дал Ласки прикурить. Затем снова сел, скрестив ноги.

– «Хэмилтон холдингз» за семизначную цифру?

– Ровно за один миллион фунтов. Когда человек продает дело, созданию которого посвятил почти всю жизнь, ему наградой должна послужить крупная и круглая сумма.

– О, мне очень понятны психологические тонкости вашего подхода к бизнесу, – невозмутимо сказал Фетт. – Это нельзя назвать такой уж большой неожиданностью для нас.

– То есть?

– Не поймите неверно, я не утверждаю, что мы ожидали именно вас. Но были готовы к появлению покупателя. Время назрело.

– Но мое предложение значительно превышает стоимость акций корпорации по их нынешней котировке.

– Да, если вести подсчеты так, то вы правы, – сказал Фетт.

Ласки только развел руки в стороны ладонями кверху жестом, взывавшим к здравому смыслу.

– Здесь не о чем спорить, – напористо заявил он. – Предложение более чем щедрое.

– Но оно значительно меньше возможной стоимости контрольного пакета акций, если синдикат Дерека получит лицензию на разработку нефтяного месторождения.

– И это подводит нас к единственному условию, которое я выдвигаю. Мое предложение имеет силу только в том случае, если соглашение будет подписано нынче же утром. Немедленно.

Фетт посмотрел на свои наручные часы.

– Уже без малого одиннадцать. Неужели вы полагаете, что сделка может быть оформлена – а мы пока даже не знаем, согласится ли на нее Дерек, – всего за час?

Ласки забарабанил пальцами по своему портфелю.

– Все необходимые документы мною уже подготовлены.

– Мы едва ли успеем даже ознакомиться с ними…

– Но у меня имеется также краткая декларация о намерениях с изложением только сути контракта. Подписание подобной декларации лично меня вполне удовлетворит.

– Мне следовало догадаться, что вы придете, основательно подготовившись. – Фетт на мгновение задумался. – Конечно, если Дерек не получит доступа к месторождению, его акции могут слегка упасть в цене. Вы это должны прекрасно понимать.

– Естественно. Но только я по натуре азартный игрок, – с улыбкой сказал Ласки.

– И в таком случае, – продолжал Фетт, – вы распродадите прибыльную часть корпорации, а ее убыточные предприятия попросту закроете.

– Вовсе нет, – солгал Ласки. – Я считаю, что корпорацию можно сделать доходной даже в нынешнем виде, сменив только высшее руководство.

– Что ж, возможно, вы правы. Предложение действительно выглядит неплохо. Оно из тех, о которых я просто обязан ставить своего клиента в известность.

– Не надо играть в прятки. Лучше подумайте о комиссионных с миллиона фунтов.

– Хорошо, – холодно отозвался на его слова Фетт. – Я позвоню Дереку. – Он снял трубку с аппарата, стоявшего на журнальном столике, и попросил: – Соедините меня с Дереком Хэмилтоном, пожалуйста.

Ласки попыхивал сигарой и старался скрыть свое волнение.

– Дерек? Это Натаниэль. У меня здесь Феликс Ласки. Он сделал предложение, – последовала пауза. – Верно, мы такой вариант обсуждали. Если округлить, то речь идет о миллионе. Ты готов… Ладно. Мы будем ждать. Что? Ах, вот как… Понимаю, – он чуть смущенно рассмеялся. – Десять минут, – и юрист положил трубку. – Отлично, Ласки, он скоро будет здесь. Давайте прочитаем подготовленные вами документы, пока придется дожидаться его.

Ласки не сдержался и спросил:

– Значит, предложение заинтересовало Хэмилтона?

– Быть может, и заинтересовало.

– Но он добавил что-то еще, не так ли?

Фетт снова рассмеялся, словно чувствовал некоторую неловкость.

– Добавил, и не будет большого вреда, если я передам вам его слова. Он сказал, что если уступит вам корпорацию к полудню, то захочет получить деньги немедленно.

Одиннадцать часов утра

Кевин Харт отыскал дом по адресу, полученному в отделе новостей, и припарковал свою машину у желтой запрещающей стоянку линии. Он водил двухлетний спортивный «Ровер» с V-образным восьмицилиндровым двигателем, поскольку оставался холостяком[38], а в «Ивнинг пост» платили по высшим стандартам Флит-стрит. Вот почему Кевин мог считаться более обеспеченным, чем подавляющее большинство молодых людей двадцати двух лет от роду. Он это знал и наслаждался своим положением сполна. Причем ему пока не хватало мудрости и жизненного опыта, чтобы скрывать довольство жизнью, а именно за такие вещи недолюбливали молодежь ветераны вроде Артура Коула.

Артур вернулся с летучки в мрачном расположении духа. Он уселся на свое место и принялся, как обычно, раздавать подчиненным поручения. Когда же дошла очередь до Кевина, Артур велел ему обойти вокруг стола и присесть рядом с собой: явный признак, что молодому журналисту угрожала выволочка. Рядовой репортер после такого разговора обычно сообщал коллегам, что начальник ему «все мозги затрахал».