Бытие и сознание - Сергей Рубинштейн

На отрицание роли психического в детерминации поведения толкает скрытая идеалистическая или дуалистическая предпосылка, согласно которой психическое обособлено от материального мира. При таком понимании психического его участие в детерминации каких-либо явлений неизбежно означало бы прорыв в детерминированности материальных явлений друг другом. Но отвергнуть нужно не включение психического в детерминацию человеческого поведения, а понимание психического, превращающее его в нечто обособленное от материального мира. На самом деле обусловленность поведения психической деятельностью (в силу отражательного характера психического) опосредствует его зависимость от объективного мира. При этом психическое опосредствование никак не является простым дублированием внешнего мира; в таком случае оно не давало бы никакого нового, специфического эффекта и, значит, оставалось бы «эпифеноменом». Опосредствуя детерминацию жизни и деятельности людей внешним миром, объективными условиями, психическое отражение бесконечно увеличивает их детерминирующие возможности. Посредством психического в форме знания о бытии, о мире поведение людей детерминируется не только наличным, но и сейчас отсутствующим – не только ближайшим окружением, но и событиями, совершающимися в самых удаленных от нас уголках мира, не только настоящим и прошлым, но и будущим. Когда, познавая закономерности развития природы и общественной жизни, мы получаем возможность предвидеть дальнейший ход событий, мы вводим будущее в детерминацию нашего поведения. Всякий вообще акт познания мира есть вместе с тем и введение в действие новых детерминант нашего поведения. В процессе отражения явлений внешнего мира происходит и определение их значения для индивида и тем самым его отношения к ним (психологически выражающегося в форме стремлений и чувств). В силу этого предметы и явления внешнего мира выступают не только как объекты познания, но и как двигатели поведения, как его побудители, порождающие в человеке определенные побуждения к действию, – мотивы. Таким образом, психическое играет реальную, действенную роль в детерминации деятельности людей, их поведения и вместе с тем оно не является фактором, действующим обособленно от бытия.

Сказанным намечаются некоторые общие философские предпосылки, обусловливающие возможность признания реальной действенной роли психического. Но, для того чтобы эта возможность была реализована, нужно еще понять, как фактически, конкретно осуществляется эта реальная действенная роль психического в детерминации поведения. Тогда лишь с эпифеноменализмом будет действительно покончено.

Ключ к решению самых сложных и больших проблем лежит обычно в очень простых и массовидных фактах. Все дело в том, чтобы увидеть эти проблемы и эти факты, на первый взгляд как будто далекие друг от друга, в их связи, в надлежащих соотношениях друг с другом.

Ключ к раскрытию наиболее сложных и важных сторон того, что прежде называли психофизической проблемой, лежит в таком простом и обыденном жизненном явлении, как любое практическое действие человека. Отправной пункт для устранения всех эпифеноменалистических тенденций лежит в элементарном и капитальном факте афферентации движения ощущением. Еще И. М. Сеченов сформулировал как существенную составную часть своей рефлекторной теории «начало согласования движений с чувствованием»[255]. Идя по этому же пути дальше, И. П. Павлов выдвинул и обосновал то положение, что построение движения, ответной реакции организма осуществляется в коре как «афферентном отделе нервной системы, как органе чувствительности».[256]

Анализируя далее физиологический механизм так называемых произвольных движений, И. П. Павлов специально отметил, что осуществляемые движения посылают в свою очередь импульсы в те кинестетические клетки коры, раздражение которых активно производит это движение[257]. Дальнейшая разработка этих идей закономерно привела к представлению об обратной афферентации, непрерывно по ходу движения поступающей с периферии в центральный нервный прибор, который производит анализ поступающих таким образом «информаций»[258], она же привела в дальнейшем к идее о непрерывных сенсорных коррекциях, благодаря которым движение становится управляемым. Представление о поступающей с периферии в центр афферентации как существенном и даже необходимом компоненте рефлекторной регуляции деятельности имеет принципиальное значение[259]. Механистическая концепция рефлекторной дуги, теория стимула как внешнего толчка, естественно, сводила афферентные импульсы к роли пускового сигнала. Представление, согласно которому в ходе выполнения любых действий с периферии в центр непрерывно поступают афферентные сигналы, анализ и синтез которых и позволяет управлять этими действиями или движениями, является, по существу, физиологическим выражением отказа от схемы стимул – реакция, от механистической теории внешнего толчка и признанием определяющей роли взаимодействия индивида с миром.

Правильное понимание роли афферентации в построении движения открывает путь для правильного понимания соотношения психических и физических компонентов действия. Действие несводимо к своей исполнительской части, в него обязательно входит также чувствительная, познавательная часть, афферентация с периферии, извне, анализ и синтез поступающих оттуда чувственных сигналов, посредством которых действия регулируются.

Характеристика практической деятельности как материальной в отличие от теоретической как идеальной исходит из природы продукта, или основного результата каждого из этих видов деятельности: практическая деятельность производит изменения в материальном мире, теоретическая порождает идеи, образы, произведения науки и искусства. Эта характеристика деятельности по ее продукту не определяет, однако, однозначно ее состава: нет такой теоретической деятельности, которая по своему составу была бы чисто духовной, только идеальной, не включала бы никаких материальных компонентов и материальных действий (хотя бы движений моей руки, которая пишет эти строки); точно так же нет такой материальной практической деятельности, которая не включала бы чувственных, вообще психических компонентов, которая могла бы осуществиться без ее постоянной регуляции психической деятельностью. Нельзя сводить действие только к внешнему его выражению; это лишь исполнительская его часть; в действие всегда входит и чувственное познание. Речь идет не о двух обособленных раздельных частях; они не могут быть обособлены, потому что чувственные, познавательные компоненты не воздействуют как-то извне на движения, имеющие свой, от них независимый механизм, а на известном уровне (см. дальше) входят в самый «механизм» движений, образуя с ними единое целое.