Ответ империи - Олег Измеров

– Или попасть к черту на рога.

– Ну… не исключено, конечно, так что, повторяю, выбор за вами.

Виктор промолчал и углубился в поглощение услады брянских гурманов этой реальности. Времени на раздумья было явно маловато. Стены кабинета и занавеси глушили шум зала, и только невидимая флейта неторопливо выводила что-то незнакомое и романтичное.

– А почему вы меня отпускаете? – наконец нарушил он молчание.

– Хотите, скажу откровенно? – ответил Гаспарян. – Ваш переход даст уйму информации, что это такое. Хотя бы поможет прояснить, что это – стихийное явление, машина или что-то вообще выше нашего ума. Версий насчет путешествий по времени у нас много, информации до обидного мало. А это вопрос жизни и смерти не только для нашей страны, но, возможно, и для всего человечества. В конце концов, вмешательства хроноагентов деморализуют. Они порождают предрассудки, религию, веру в некую сверхцивилизацию, перед которой мы беззащитны. Хроноагенты, давая отдельные импульсы развития, самим фактом своего прихода отбрасывают общество в пещерный век, когда люди чувствовали себя беззащитными от природных сил, молились этим силам, приносили жертвы в надежде умилостивить. Неверие в силу разума приведет народы мира к тотемам или к инквизиции.

– Хорошо, а почему именно я, а не ученый какой-нибудь?

– Ну, если ученый там и останется, что он сможет нам рассказать? А для вас это все-таки надежда вернуться домой. И потом, вы уже не раз совершали переход. А если его могут выдержать без последствий только отдельные люди? Если людей нашей реальности вообще нельзя для этого использовать? Кто знает, что мы тут нечаянно изменили… или не изменили. У вас же этот был, например, Чернобыль, у нас нет. Так что вы, естественно, кандидатура номер один. Как самый опытный… ну и у вас есть особое право воспользоваться переносом в парамир, раз вы сами из парамира.

– А это… сведения из будущего, их всегда хотят узнать…

Гаспарян вздохнул:

– Скажу прямо: у нас больше озабочены защитой от хроноагентов. Насчет будущего – у нас создана огромная интеллектуальная машина, и, самое главное, управляемая. А хроноагент подкинет или то, что мы можем узнать, или то, чем мы не сможем воспользоваться из-за отсутствия технической базы и ресурсов, и, самое главное, он подкинет один из вариантов, а будет представлять как единственный и фатально неизбежный. И еще добро бы в застой, там действительно помогло, а сейчас, когда мы на подъеме, ваше присутствие тут как-то неоднозначно.

«Ладно, – подумал Виктор, – надо понимать, они уже все решили. Как там, в «Королевстве кривых зеркал»: волны на зеркале появляются нечасто? Воспользуемся».

– Да, кстати, – нарушила ход его размышлений Светлана, – а грибов хоть удалось собрать?

– Корзину. Как инструктировали: я не должен сразу после встречи идти к остановке с пустой корзиной. По легенде, я должен стараться не вызвать подозрения КГБ. Думал часть поджарить, остальные засушить… сейчас вот не знаю.

– Слушайте, у нас сегодня встреча выпускников нашей группы… Ну, не вся группа соберется, те, кто в Брянске. Приходите с грибами, вместе и пожарим.

– Спасибо за приглашение… Наверное, боитесь, чтобы я чего-нибудь не натворил перед уходом?

– Нет. Просто так совпало. Приходите.

Похолодало за неделю, думал Виктор. В прошлую субботу днем пятнадцать – двадцать, а тут на тебе: «Днем в Брянске до семи градусов выше нуля, переменная облачность…» Хорошо, что хоть вечер без дождя. Такое впечатление, что планета остывает. Ну да, так оно и есть, осень, земля остывает… но как здесь, в этой реальности будет весной, он уже не увидит. Будут ли, как прежде, желтеть на оттаявших полосках земли солнечные цветы мать-и-мачехи, или сбудутся самые мрачные ожидания и чугунные тучи будут сыпать изотопы на порыжевшие рощи правобережья… Как-то было не совсем честно бросать эту параллельную вселенную на произвол судьбы. С другой стороны, в его мире тоже могло случиться все что угодно.

«Девятнадцатый» отсчитывал колесами плиты на Литейном мосту под веселую фоновую японщину – Виктор не пытался угадать ансамбль, его больше интересовало, что же изменилось здесь, в этой части города. Подруга Светланы Викторовны, у которой был сейшн, жила в малоэтажке в Бежичах, за кладбищем, там, где в его реальности понастроили коттеджей. Со стороны реки частная застройка почти не изменилась: видимо, опасались подтопления в половодье. Зато с левой стороны улицы по склону горы, словно террасы, подымались стены блочных домов.

– А вы здесь были?

Света сидела рядом и следила за его реакцией; впрочем, сейчас это скорее было природное женское любопытство.

Бежичи были знакомы Виктору. Село это, внешне ничем не отличавшееся от когда-то окружавших город и недавно вошедших в его черту, вело историю с давних пор, когда в местах этих селился пришлый люд, а соседние дремучие леса, изрядно покоцанные к настоящему времени, кишели ворами и разбойниками. Время стерло следы крепости, когда-то стоявшей на берегу, и только опытный глаз мог угадать в высоких обрывах очертания земляных валов. Хорошее место для попаданца. Если, конечно, его как следует подготовить, обучить единоборствам и владению холодным оружием и дать таблетки от диареи.

– Да, был… Через десять лет. Тут многое изменилось… Впрочем, вот это – почти как тогда.

Это место в просторечии называлось «У попа». Здесь, в окружении старых, возвысившихся до самых небес деревьев, стоял небольшой изящный храм-восьмерик на четверике, в стиле нарышкинского барокко, с изящной классической колоколенкой; разность стилей проистекала от того, что храм строили в восемнадцатом веке, а до колокольни руки дошли в девятнадцатом. То была церковь Троицы: с конца шестидесятых по конец перестройки осталась она единственным в Бежице действующим православным храмом, и сюда со всего района, от Металлурга и до Кордона, стекался народ венчаться, крестить и святить яйца. В сталинской реальности храм работал, содержался в приличном состоянии, площадь вокруг благоустроена и бросалась в глаза свежевыкрашенными голубыми палисадниками, скамеечками, урнами и недавно посаженными елочками. На заборе из профлиста у остановки висел большой синий щит с белыми буквами церковной вязью: «Историко-архитектурный заповедник. Посетителей просят уважать чувства верующих, не шуметь и вести себя сдержанно». Ниже кто-то взял и дописал мелом: «Аум Синрикё». Дуракам размножаться не запретишь, философски подумал Виктор. Главное, чтобы они писали мелом на заборах, а не визировали документы.

Светланина подруга жила сразу за поворотом на Бордовичи, в блочном доме по голландскому проекту, двухэтажному с восьмигранными башенками, на вершинах которых находились рабочие кабинеты хозяев квартир: панорамные окна на высоте создавали ощущение свободы и простора. Сами квартиры были пятикомнатными. На первом этаже располагался гараж, небольшая мастерская, кухня и обширная гостиная с окнами в сад и на лужайку. На втором этаже были спальни и детская; над гостиной же была устроена крытая веранда, она же зимний сад, позволявшая жильцам отдыхать на природе, не покидая тепла и уюта. Два санузла и ванная занимали свободное место по центру башни, опоясанные пролетами лестницы. Облицованные красным кирпичом стены, островерхие кровли из бордовой металлочерепицы над башнями, палисадники из бетонных плит с отделкой под бутовый камень создавали впечатление то ли сказочного городка, то ли средневекового замка, и только зеленые чаши локальной сети спутникового ТВ напоминали о близости нового столетия.