Поступки во имя любви - Роушин Мини

Ее удивляло, ее приводило в ужас то, что она не замечала надвигающуюся катастрофу. Как она не понимала, что загоняет себя в ловушку, как становится одержима числами, весом и расписанием приема пищи, как хочет сделать все правильно и ничего не менять? Она поняла это только тогда, когда было почти поздно. Если бы Генри не заехал к ней, то уже было бы поздно.

«Прекрати так думать. Теперь все кончено». Она подошла к самому краю, занесла ногу над пропастью, но ее оттащили назад. С этого момента она будет смотреть вперед. Она все исправит.

Открылась дверь, вошла медсестра с кружкой и тарелочкой с печеньем.

– Небольшой ужин перед тем, как вы заснете, – сказала она и поставила кружку и тарелку на тумбочку у кровати Энн.

– Спасибо, – она села в постели.

Она будет потягивать чай. Она разломит печенье на маленькие кусочки. А потом заставит себя съесть один или два кусочка, может быть, больше.

Она должна смотреть вперед, она должна с чего-то начать.

«Сегодня холодно, – писал Зарек. – В Ирландию приходит зима. Я смогу сравнить ее с зимой в Польше».

В последние несколько дней ему приходилось натягивать оба своих свитера одновременно. Он заглянул в местный благотворительный магазин и выбрал темно-синее шерстяное пальто за девять евро. На левом рукаве сзади было маленькое белое пятнышко размером примерно с орех. Зарек решил, что именно из-за него пальто оказалось в этом магазине, но он не стал обращать на это внимания.

«Скоро мой сосед по квартире Антон возвращается во Францию, – продолжал он. – Он начнет работать в новом ресторане своего дяди. Мы будем по нему скучать». Они собирались повесить объявление на крыльце местной церкви. Священник охотно помогал только что прибывшим в Кэррикбоун иммигрантам, поэтому там часто встречались объявления о сдаче части квартиры внаем. Они будут искать замену Антону.

«Я рад был узнать, что маме успешно прооперировали варикозные вены. Уверен, что все синяки быстро пройдут».

Пилар уже заявила, что намерена занять спальню Антона, самую большую в квартире. Зарек не стал спорить. Какая разница, кто где спит? Что вообще будет иметь значение, когда Антон уедет?

«Печально слышать, что кузина Анна и Мишко разводятся. Жаль детей, особенно Данека, он еще слишком мал. Может быть, они еще передумают».

Антон все знал. Зареку не пришлось ничего ему говорить, потому что он знал. Он посмотрел прямо на Зарека и предложил ему приехать во Францию. Он говорил о том, что Зарек сможет работать в ресторане его дяди.

Зарек дописал письмо, положил его в конверт и добавил банковский перевод, охваченный робкой надеждой.

* * *

На полпути из города домой телефон Одри зазвонил.

– Алло?

– Это Майкл Браун.

Одри встала как вкопанная посредине тротуара, образовав препятствие для пешеходов Кэррикбоуна.

– Алло? Вы меня слышите? – спросил он.

– Да, – Одри провела рукой по волосам, поправила воротник блузки. – Откуда у вас мой номер?

– Вы мне звонили, – напомнил Майкл, – насчет детского сада. Он сохранился у меня с того раза.

– О… Разве я звонила не на городской телефон?

– У меня есть определитель номера на городском телефоне. Ваш номер высветился.

– О!

Глупо было спрашивать его об этом. Какая разница, откуда у него номер ее телефона? Она бормочет бог весть что, потому что нервничает. Глупость какая. Одри стояла посреди тротуара, люди обходили ее.

– Я звоню, чтобы рассказать вам о распродаже, которую я устраиваю.

– Распродажа?

Разве в зоомагазинах бывают распродажи? Она этого не знала. Или он звонит всем своим клиентам, чтобы сообщить об этом?

– Завтра. Распродажа продлится всего один день. Цены будут снижены на все. Я решил дать вам знать на тот случай, если вам что-нибудь нужно.

– У вас есть собачьи будки? – спросила Одри. Зачем ей, в самом деле, ехать в Лимерик, если она может этого не делать.

Повисло молчание. Он слышал, что она сказала?

– Есть, – наконец ответил Майкл. – Завтра на них скидка двадцать процентов.

Двадцать процентов скидки. Глупо отказываться и даже не посмотреть на них.

– Хорошо, я загляну в магазин.

– Хорошо, – повторил Майкл. – Значит, увидимся.

Одри услышала щелчок, когда он повесил трубку, а она все стояла, прижав телефон к уху.

– Прошу прощения, – женщина с двойной прогулочной коляской пыталась ее объехать.

– Это вы меня простите, – Одри отошла в сторону и медленно двинулась вперед. Он позвонил ей, чтобы сообщить о распродаже. Должно быть, торговля идет неважно. Это просто стратегия, чтобы подстегнуть продажи, больше ничего.

Но он ей позвонил. И завтра она зайдет к нему в магазин.

Одри остановилась перед витриной бутика и посмотрела на зеленую с белым юбку. На табличке у ног манекена было написано: юбка Ђ85.

Восемьдесят пять евро. Грабеж.

Она толкнула дверь и вошла.

* * *

– Он будет звонить мне периодически, – сказала Фиона. Она сделала кофе и порезала имбирный кекс.

Мег заглянула к ней в гости после того, как отвезла Руби на день рождения одноклассницы.

– Теперь все зависит от него, – продолжала Фиона. – Дес должен решить, сможет ли он быть отцом.

– И где он сейчас живет?

– Понятия не имею.

Мег внимательно всмотрелась в лицо подруги:

– Ты в порядке?

Фиона пожала плечами:

– Ну, «в порядке» – это, пожалуй, преувеличение, но я выживу.

– Насколько я понимаю, ты не собираешься на заключительное занятие по рисованию с живой натуры сегодня вечером.

– Едва ли.

Мег не сказала ей, что она тоже не пойдет, поскольку ее золовка днем переехала к ним в дом. Энн пыталась покончить с собой и в обозримом будущем не могла жить одна. Поэтому Мег хотела быть рядом с ней в первый вечер Энн в их доме. Пожалуй, при сложившихся обстоятельствах лучше избавить Фиону от этой информации.

* * *

Заключительное и самое немноголюдное занятие по рисованию с живой натуры. Одри стояла рядом со столом своего единственного ученика и гадала, что помешало прийти всем остальным.

Возможно, они просто потеряли к этому интерес. Или в этот вечер в другом месте происходит что-то более увлекательное. Вероятно, она этого никогда не узнает.

Одри мысленно вернулась к первому вечеру, когда записывала их в группу, и вспомнила свое первое впечатление от каждого из них. Ее поразила внешность Зарека. Энн пришлось уговаривать остаться, пока не пришли Мег и Фиона. А потом появилась Айрин, воплощение гламура и уверенности в себе. Позже всех к ним присоединился Джеймс. Одри не забыла, как мечтала, что у нее будет дюжина учеников или больше, а потом испытала облегчение, когда записались шестеро.