Заложник - Александр Смоленский

Директор ФСБ уловил в его голосе некоторую слабину.

– Ну, тогда за это взялся Умнов, – заметил он. – Ты же сам не раз говорил, что по выборам, референдумам всяким – он король. Но вообще-то я хотел сейчас сказать о другом. Недопустимо, что мы до сих пор не знаем точного содержания документа, а следовательно, не можем сделать вывод о степени его значимости. А ты полностью владеешь информацией и не ставишь нас в известность о ней. Непонятно в таком случае, на кого мы работаем? – добавил Смирнов, но тут же спохватился.

– Действительно, непонятно, на кого вы работаете, – не упустил случая съязвить Президент.

Молодец папка. Наташа даже задрожала от удовольствия. Так им!

Президент в эти минуты подумал о том, сколь же оказались крепки договоренности у, казалось бы, насквозь прогнившего окружения Уралова, на протяжении стольких лет сохранивших верность слову и подписи под меморандумом. Причем не только под основной его частью, но и под тем мучительным дополнением. Если бы не один пьяный урод, спецслужбы так и не пронюхали бы о его существовании.

Он увидел, как после его резкой и малоприятной реплики поджал губы Смирнов, а Любимов и вовсе отвернулся, якобы разглядывая картину, висевшую на стене.

Обижаются.

Мощным рывком Президент поднялся из кресла и подошел к письменному столу. Неторопливым, скорее даже осторожным движением взял в руки большую фотографию в элегантной, тусклого платинового цвета рамке и, словно рассматривая внимательным взглядом, какими они с Лидией были молодыми, поднес фотографию ближе к лицу.

– «Время пришло», – сказал он на немецком языке так громко, что Наташе даже не понадобилось напрягать слух.

«О чем это он?» – не видя, что происходит в комнате, подумала она.

Между тем Президент произнес пароль, открывающий контейнер для хранения меморандума – в данном случае это была рамка для фотографии, – и достал из нее лист бумаги.

Смирнов с Любимовым не придали ни фразе, ни действиям Президента никакого значения. Возможно потому, что он стоял к ним спиной.

Легко, без всякой волшебной палочки, Президент вновь превратился в преемника и, будто не прошло почти шести лет, услышал голос главы тогдашней Администрации Дорошина.

– Какой вы предпочитаете пароль для открытия своего персонального контейнера?

Несколько человек сидели за столом в большой квадратной комнате, бедноватой на вид, но не лишенной известного шарма благодаря простоте убранства и каким-то непривычно свежим запахам. Судя по тому, как вели себя почти все собравшиеся, здесь они оказались впервые и даже не подозревали о существовании этой непонятно чьей то ли дачи, то ли резиденции.

– Какой пароль? – не понял будущий Президент.

Дорошин терпеливо пояснил:

– Видите ли, конструктор сейфов-контейнеров для хранения экземпляров меморандума предупредил, что открываются они исключительно индивидуальным паролем, причем произнесенным только голосом владельца контейнера.

– Во какие сложности, – пробасил генерал-губернатор из Сибири, но Дорошин, не обратив на реплику никакого внимания, бесцветным голосом, будто речь шла о самом заурядном пустяке, подтвердил:

– Да, такие сложности. Потому что вы должны сознавать это – в случае несанкционированного вскрытия происходит взрыв и контейнер самоуничтожается. Вместе с его взломщиком. Так что будьте любезны, пройдите в соседнюю комнату с нашим шифровальщиком. Он запишет на магнитофон ваш персональный код.

– А не слишком ли все сложно? – теперь подал голос патологически боявшийся всяких «штучек» технического прогресса Дедов.

– Степан Ефимович, только что я объяснил. Так решено, – коротко положил конец сомнениям Александр Максович.

– И еще, я забыл порекомендовать: придумывайте код из самой привычной для каждого из вас фразы. Тогда она не забудется и будет произнесена интонационно точно.

После подобной лекции преемник без лишних слов вышел в соседнюю комнату, где и записал привычную для себя фразу на немецком, ставшую ключом. Позже Дорошин, уже в Кремле, сгорая от заурядного любопытства, прослушал все записи, поскольку никакого нарушения тайны кода не было. Повторить тайную фразу не под силу никому. Разумеется, кроме ее автора. Время от времени, усмехаясь в свою грязно-седоватую бородку, Дорошин услышал голос Дедова, который ничего другого не мог придумать, как «Соня, принеси чай». Духон записал: «Мало не покажется», Огнев сострил по-своему – «Лампочка, зажгись!», а покойный генерал Лебедь скомандовал: «Рота, в ружье!» Дальше Дорошин слушать не стал.

«Люди не меняются», – сделал он свой вывод.

– Читайте, – произнес Президент как ни в чем не бывало, протягивая листок гостям.

Любимов, стоявший ближе, взял бумагу и, даже не надевая очков, отчетливо увидел заголовок.

«Меморандум», – услышала Наташа его холодный, твердый голос. Далее наступила тишина. Девушка догадалась, что гости занялись читкой меморандума. Смысл этого слова она прекрасно понимала. Но что обычно содержит подобный документ, кроме как содержание меморандума хулигану Квакину из книги Гайдара «Тимур и его команда», она не знала. «Явно что-то серьезнее, судя по тональности разговора в кабинете», – справедливо решила президентская дочь.

Шустро проскочив мимо затаившейся Наташи, в отцовский кабинет пожаловала черная лабрадорша.

– Это за мной, – сострил Президент, нежно потрепав любимую собаку за загривок. – Нам пора на прогулку. Если желаете, продолжим разговор на воздухе. Когда дочитаете, прошу.

Президент пошел к выходу, а его дочь, затаив дыхание, буквально вжалась в нишу.

«Вот и свиделись. Вот и обнялись», – подумала она.

Наташа уже собралась исчезнуть из своего укрытия, как в отцовском кабинете снова ожили голоса.

– Ну и что ты думаешь? – спросил дядя Виталий дядю Колю.

– Что я думаю? Хороший документ, правильный. Раз Президент его подписал, вдвойне правильный, – без тени какой-либо озабоченности рассудил Любимов.

– Но это полностью перечеркивает два года наших усилий, заметь – усилий совсем в другом направлении. Ты что, хочешь сказать, что не понимаешь ситуации? Как же быстро ты переменил мнение.

Смирнов суетливо зашагал по кабинету.

– Пойдем, нас ждут, – напомнил Любимов.

– Нет уж, сворачивать с полпути я не намерен. Отступление смерти подобно. Нашего сценария выборов не будет. Референдума не будет. Ожидаемого результата не будет. Изменений в Конституции не будет. Нас не будет. Ты это понимаешь? Или дурачишься?

Дядя Виталий так разволновался, что стал, как говорится, рубить правду-матку:

– Мы обязательно должны добить Президента.

От такой неожиданной постановки вопроса Наташа чуть не вскрикнула.

Но это вместо нее сделал дядя Коля.