Никто не уйдет живым - Адам Нэвилл

Эмбер не открывала работу о Беннетах «Смертельное наследие», но читала книгу о Драче и Фергале «Предприниматели Дьявола», щеголявший броской черно-красной обложкой документальный детектив, нацеленный на продажу в аэропортах. Автор заполучил информацию об убийцах раньше Питера: патологически предсказуемые истории мелких преступлений и насилия, взлома и торговли наркотиками, карьер, начавшихся с домов-развалюх, отстранений от учебы и исключений из школ, и времени, проведенного под кулаками жестоких отцов.

К интересу Эмбер, «Предприниматели Дьявола» открыли, что ни Фергал, ни Драч не обвинялись прежде в насилии над женщинами; эти интересы, похоже, проявились только на Эджхилл-роуд.

Эмбер как никогда прежде нужно было, чтобы Питер сосредоточился исключительно на том, чем занимались в доме спиритуалисты между 1912 и 1926 годами, с особенным вниманием ко всему, что могло быть связано с именем «Черная Мэгги». Она подталкивала его к этому уже больше года. Но, может быть, недостаточно настойчиво.

Она оплатила все его затраты и время, проведенное за исследованием истории дома со времени написания их первой книги. Для второй книги, если она случится, Эмбер обещала Питеру одобрительное предисловие и свое имя на обложке. Щедрый аванс за «Никто не уйдет живым» достался ей, и она заплатила Питеру как литературному негру, а также разделила с ним внушительное роялти; книга вышла на тридцати пяти языках и участвовала в семи издательских аукционах. И все равно Питеру приходилось работать; прибыль с каждого фильма шла исключительно Эмбер, откуда и взялось ее богатство. Дела у Питера шли хорошо, но ему все равно нужно было зарабатывать.

Эмбер постаралась задушить свое нетерпение.

– Питер, Беннеты – изученная территория. У меня нет уже сил о них читать. Разве ты не нашел ничего о Друзьях Света? И Кларенсе Патнеме? Мы знаем, что он был их первым лидером. Разве мог он не знать о первых четырех убийствах?

Питер выглядел удивленным, а затем обиженным вспышкой Эмбер. Но если вскоре он не обнаружит ничего о до-Беннетовской эре, у нее не будет иного выбора, кроме как отчаянно искать альтернативный способ найти информацию о том, что последовало за ней в Девон.

Питер заерзал, также разочарованный:

– Эмбер, мы просто не можем знать, что приведет нас к чему-то более раннему, станет подсказкой к прошлому. С самого начала было ясно, что в этой истории все взаимосвязано. Я до сих пор чувствую, что необходимо изучить каждую улику и каждое свидетельство, даже слухи. Ты просто должна понять, что чем дальше мы зарываемся в прошлое, тем меньше находим. Я не могу работать быстрее, чем сейчас.

– Я не сомневаюсь в твоих принципах или твоей потрясающей способности все это находить, Питер, но я хочу знать о первых жертвах. И о Друзьях Света. Я знаю, там что-то есть.

Питер посмотрел на нее так же, как смотрел Джош: взглядом сочувственным и печальным, появлявшимся в глазах каждого, кто узнавал о ее намерении расследовать мистические причины убийств. Для Питера первая эра была древней историей; он сомневался, что убийца первых четырех женщин был связан с обоими Беннетами как-то иначе, нежели через подражание. Гарольд Беннет перестилал полы на первом этаже дома где-то в начале шестидесятых и мог обнаружить останки двух первых жертв. А если Гарольд Беннет обнаружил кости Лотти Рэдди и Вирджинии Энли, значит, он заново укрыл их, не сообщив об ужасной находке. Также было возможно, что он вдохновился тем, что можно было сделать в безопасности собственного дома, используя те самые кирпичи и раствор, из которых было построено его новое семейное гнездо. Это была самая логичная теория, принятая уже большей частью официальных лиц, прессы и публики.

Невозможность объяснить свою потребность в отсутствующей информации начала раздувать внутри Эмбер огонь паники. Она знала, как быстро такие чувства, необузданные, превращаются в злость. Ей уже хотелось сломать что-нибудь в номере.

Из тех, кто был связан с расследованием, или действовал по ее поручению, только режиссер Кайл Фриман верил в связи между Друзьями Света, Беннетами и ее пленителями «Предпринимателями Дьявола»: Драчом и Фергалом. Кайл без колебаний принял историю Эмбер, так легко, что она даже засомневалась в его готовности поверить ей. Но, спустя неделю после переезда в новый дом, Эмбер поняла, что уже не имеет значения, верит ли ей кто-нибудь и подходят ли ее идеи для новой книги Питера.

Она закрыла лицо руками и тихо застонала от раздражения и того, что быстро становилось отчаянием; она молилась, чтобы никогда больше не чувствовать эту эмоцию в связи с тем местом. Но отчаяние вернулось, и было так же тяжело, как и три года назад.

– Эй, перестань, – сказал Питер. – Все не так плохо. И вообще, забудь о судебных протоколах. И о Беннетах забудь. Я нашел кое-что еще.

Эмбер отняла руки от лица.

– Что?

Питер расползся в улыбке.

– Точнее, мой друг нашел. Джордж Ричи. Он преподает историю в бирмингемском университете, специализируется на фольклоре. Он год искал хоть что-нибудь о Черной Мэгги. Но…

– Что, что?

– Я бы не слишком радовался.

– Почему?

– Боюсь, эта штука немножечко странная. Я вообще сомневался, стоит ли тебе ее показывать. По мне так это чепуха какая-то. Но я записал ее на флешку. В папку «Черная Мэгги».

Вот она.

Питер продолжал натянуто улыбаться, словно стеснялся того, о чем рассказывал Эмбер.

– Это все довольно нелепо. Но первым, что мне прислал Джордж, был текст песни. Народной, построенной по принципу «призыв-отклик»; ее пели в полях крестьяне Уорикшира, Херефордшира и Вустершира до времени огораживаний. Песенка довольно похабная. Но Джордж думает, что корни у нее дороманские.

Вариант песни, к которому у нас есть слова, включает следы древнего зимнего обряда плодородия. Который проводили, чтобы прогнать холод и тьму, благословить грядущий урожай и все такое прочее. По-видимому, вариант этого обряда исполнялся многие века в разных вариациях.

Заметки Джорджа в конце. Вот: «С этой песней четырех дев – вероятно, девственниц низкого происхождения, хотя мы можем только предполагать, – привязывали и дефлорировали в честь языческой богини, известной во времена Тюдоров как «Черная Мэгги». Хотя сама практика скорее всего не пережила пятнадцатого века, песня об обряде исполнялась в некоторых графствах до девятнадцатого столетия».

Джордж не может найти следов песни после Первой мировой войны. Некто записал текст в 1908 году, для истории. Священник по фамилии Мейсон, откуда-то из-под Херефорда, оплакивавший конец деревенской жизни – бла-бла-бла – и промышленную революцию. Он пытался записать все местные народные песни прежде, чем они будут утрачены навечно. Мейсону, видимо, не слишком повезло, потому что Джорджу пришлось потрудиться, чтобы это откопать.

– Но, по крайней мере, это местная песня. – Питер улыбнулся и снова откинулся в кресле, чтобы выпить вторую чашку кофе. – Все, что у меня есть о Черной Мэгги, записано на флешке. Хочешь, попробую спеть?