Восход памяти - Ядвига Симанова

Окровавленными руками Константин взялся за телефон, набрал какой-то номер, вызвал, кого следует вызывать в экстренных случаях. Он производил все действия автоматически с бессмысленным упорством и мертвым взглядом, понимая – что бы он теперь ни предпринимал, Марианну не вернет, ту Марианну, с которой он искал Вихрь, Марианну с провалами в памяти, тайнами, что выводила на свет таинственная красная нить, Марианну, которая ненадолго, но все же тронула его чувства, ту, чье очарование внезапно угасло, будто в той зеркальной комнате коттеджа вместе у ударами сердца пропала какая-то важная ее часть, да так и осталась замурованной во тьме навсегда, отказавшись, повинуясь аккордам пульса явиться из небытия.

* * *

Нам только кажется, что наши жизни пересекаются. На самом деле они параллельны. Так оставим в покое вселенную Константина, ежесекундно вызываемую к жизни скупым рационализмом и логикой. Пускай за разбитым зеркалом вскроется дверь в секретную каморку без единого оконца, пускай извлекут оттуда на носилках чуть живую девушку с пустыми как у кукол Элизиума глазами, пускай Константин рвет на себе волосы, пускай… Печаль, предсказуемость, необратимость – в его вселенной все именно так.

Оставим… И мысленно заглянем за стену – пускай не пугает разбитое стекло некогда зеркального шкафа. Пусть глаза привыкнут к темноте и разглядят каменный стул с высокой спинкой, что некогда страшил Марианну своей схожестью с электрическим атрибутом экзекуции. Возле стула – оставленная инвалидная коляска. Девушка сидит на стуле, выпрямив спину. Сзади болтаются невостребованные пружины фиксатора. Девушка напряженно думает, вспоминая то, что должна забыть.

Марианна думала и вспоминала, вызывая к жизни образы: станция, перрон, и никого кругом, кроме девушки и цыганки; проклятие, брошенное в лицо, неудачи, что последовали за ним чередой однотипных сценариев с неизменным финалом; избушка старой ведьмы, послание, доставленное вороной, а в нем – место, время, поворот; за рулем – маньяк, похожий на ботаника, его потные очочки и лоснящаяся физиономия, авария и из последнего: наполовину влюбленный в науку, наполовину – в себя самого, увлеченный навязчивой идеей отыскать Вихрь Константин, оставивший девушку в лесу стирать руки в кровь в холодной грязи болотистого леса, одним словом, мразь. Затем снова на переднем плане памяти возникала цыганка, а с ней приходило осознание тождественности их душ, единства их пути, а после появлялось будущее – девчонка с веснушчатым лицом и рыжими кудрями, ради нее цыганка Мала сотворила промежуточное звено – Марианну, аркан 12 – Повешенного – добровольную жертву во искупление всех прошлых грехов. Где ты теперь, отпущенное на свободу будущее? Удалось ли тебе убежать от Гидры? Марианна всеми силами вызывала в памяти гнетущие эпизоды прошлого – то, из чего состоял ее мир, – собирала, как мусор, в один контейнер, чтобы затем разом отправить на свалку, послать мир к черту!

И ядовитый мусор прошлого, не выстояв под напором воли, разъедал сам себя, постепенно исчезая, он освобождал дорогу чистому свету – лучу, дыханию безграничной свободы, лучу, способному заполнить образовавшийся вакуум, изменить сюжет. Луч давал свободу, стоя на высокой скале, прыгнуть в пропасть, но только так, чтобы прыжок этот никогда не заканчивался, чтобы не было ему конца, а значит, и ни Гидры, ни Смерти. Марианна послала мир к черту! И шагнула в кристально чистое ничто! С разбегу в пропасть!

Память о Силе воскресила бьющую через край энергию, коей обладал Вихрь, и Марианна, паря в невесомости и прозрачной пустоте, прекратив думать, стала придумывать. Она придумывала мечты. В мыслях своих Марианна ударами каблука пригвождала мечты к земле, не давая улететь, – из них рождалась новая память. Прошлое уходило в раскрытую настежь дверь. Из чистого луча в безмолвии и пустоте, что есть начало всему, возникал новый мир – мир без Вихря, мир без проклятия, очищенный от мусора дистиллированный слайд.

* * *

Стоило Марианне послать мир к черту, как он лег к ее ногам…

По московским улицам гуляла весна. Цвели ландыши, распускалась сирень. Безоблачное небо разливало ласкающий крыши домов солнечный свет. В кафе открылись летние веранды, и Марианна с Константином сидели за уютным столиком, попивая ароматный латте.

Счастье гремело из колонок проносившихся мимо автомобилей, витало в воздухе, с теплым ветром донося свежие ароматы листвы и распускавшихся цветов, играло солнечными бликами на витринах магазинов и стеклах домов, читалось в сиянии улыбок мужчины и женщины, сидевших бок о бок на летней веранде, смотревших глаза в глаза. Он говорил что-то об экспериментальных исследованиях аппарата – акустического луча интерференционной картины, называя его сокращенно АЛИК, – о бывшем психиатре, страдающем каким-то расстройством шизоидного спектра, которого Константин взял на попечение и которого планировал излечить от ментального недуга благодаря чудесным свойствам луча, способного корректировать память. Отчего-то девушка сразу запомнила имя пациента, хотя оно было не из легких: Тимур Сардокович – так звали его. Марианне на миг показалось, что она уже где-то слышала это имя, и образ пригрезился наяву: низкорослый мужчина с темными усиками, который имеет скверную привычку при разговоре прищуривать левый глаз.

Но все это было не важно, когда сердце пело, гуляя под руку с весной, и молодой привлекательный ученый, Константин, жених, без пяти минут муж, смотрел на нее с обожанием. И не имело значения, о чем он при этом говорил, когда в каждом вдохе, движении, улыбке темных глаз жила любовь.

Взгляд Марианны переместился на тротуар: группа цыган – женщины в платках пестрой расцветки под руку с чумазыми детьми – прошествовала мимо. К сердцу девушки подкрался холодок, по спине забегали мурашки. Грозовое облако нависло над городом, лицо Марианны накрыла тень.

– Что с тобой? – поинтересовался Константин, подметив, как изменилось ее настроение.

– Ничего, так просто, – рассеянно отвечала девушка. – День какой-то странный. Какое сегодня число?

– Двадцать девятое.

– Двадцать девять… – повторила Марианна. – Не люблю это число. Оно кажется мне несчастливым.

Константин снисходительно улыбнулся, взяв ее за руку. Он мог ничего не говорить – Марианна и так прекрасно знала, как он относится к магии чисел и всякого рода суевериям.

Она посмотрела вверх, сосредоточенно сверля взглядом тучу. Поднялся ветер, и плетеная салфетница повалилась со стола, перекатываясь по дощатому полу веранды, пока не исчезла из виду за бетонным столбиком цветочной клумбы.

– И ветер… – задумчиво произнесла Марианна.

– Что, прости?

– Ветер… тоже не люблю, – сказала она, будто впервые это осознав.

Пора было уезжать. Возле столика стояла инвалидная коляска. Константин помог Марианне расположиться, и они двинулись вниз по тротуару к припаркованному на стоянке «форду».

Несколько лет назад с Марианной произошел несчастный случай. Водителю, который ее вез, стало плохо – сердечный приступ, автомобиль потерял управление и врезался в столб. В результате аварии у девушки отнялись ноги. С тех пор она побаивалась ездить в автомобиле, но в ее положении без машины никуда. Она успокаивала себя тем, что это не навсегда – физио- и электротерапия уже давали ощутимый эффект, вскоре она должна встать на ноги. «Как только смогу передвигаться самостоятельно – пересяду на велосипед» – так решила она, зная, что и это, и другие ее желания непременно сбудутся, потому что за окнами май и в сердце весна.