Лунная долина - Джек Лондон

— Но Джим Хэзард нарастил себе мускулы ведь не этим способом! — скептически отозвался Билл.

— Конечно, нет. Он счастливчик, этот подлец! Он уж таким родился. А мои я сам создал, вот в чем разница. Я — произведение искусства. А он — пещерный медведь. Ну, пойдемте, я покажу вам наши места. Снимите-ка лишнюю одежду; оставайтесь в башмаках и брюках, пока у вас нет трусов.

— Моя мать была поэтессой, — говорила Саксон, пока Билл разоблачался в кустах; она слышала, что Холл назвал себя поэтом.

Он равнодушно промолчал, и она решила продолжать:

— Некоторые из ее стихотворений были напечатаны.

— А как ее звали? — рассеянно спросил Холл.

— Дэйелл Уилей Браун. Она написала «Поход викинга», «Золотые годы», «Верность», «Кабальеро», «Могилы Литтл Мэдоу» и много других стихотворений. Десять из них были помещены в сборнике «Из архивов прошлого».

— У меня дома есть эта книга, — отозвался он, видимо, наконец, заинтересовавшись. — Дэйелл Браун была одним из первых пионеров. Конечно, это было еще до меня. Я поищу ее стихи, когда вернусь домой. Мои родители тоже были пионерами. Они в пятидесятых годах прибыли сюда с Лонг-Айленда через Панаму. Мой отец был врачом, но потом занялся коммерцией в Сан-Франциско и так грабил своих ближних, что до сих пор нам хватает на жизнь — и мне и всем, кто остался от нашей большой семьи… А скажите, куда собственно вы оба направляетесь?

Когда Саксон рассказала ему об их уходе из Окленда и о поисках подходящей земли, он одобрил первое, но относительно второго недоверчиво покачал головой.

— К югу от Сура чудесно, — заметил он. — Я побывал во всех этих лесистых каньонах, в них так и кишит дичью. Есть и казенные земли. Но жить в тех краях — безумие. Это от всего слишком далеко. Да и земля не годится для обработки, разве что участки в каньонах. Я знаю там одного мексиканца, который мечтает продать свои пятьсот акров за полторы тысячи долларов. По три доллара за акр! Что это означает? Да что они большего не стоят. А может быть, даже этого не стоят, потому что он никак не найдет покупателя. Земля, знаете ли, всегда стоит той цены, за какую ее продают и покупают.

Тут из кустов вышел Билл, в одних башмаках и брюках, закатанных до колен, и их разговор прервался. Саксон смотрела, как эти два человека, столь разные по внешности, карабкаются на скалы, чтобы выбраться на южную сторону бухты. Сначала ее взгляд рассеянно следил за ними, но вскоре она заинтересовалась, а потом встревожилась. Стремясь достичь гребня скалы. Холл вел Билла по краю утеса, казавшегося совершенно отвесным. Билл следовал за ним с величайшей осторожностью, дважды она видела, как он поскользнулся, — выветрившийся камень рассыпался у него под рукой и скатился вниз, на пляж. Когда Холл добрался до вершины, поднимавшейся футов на сто над морем, он выпрямился и уверенно и непринужденно стал разгуливать по острому, как лезвие, гребню скалы, которая, как Саксон знала, обрывалась отвесно и с другой стороны. Билл же, добравшись доверху, удовольствовался тем, что опустился на колени и на руки. Холл продолжал путь с такой легкостью, словно шел по ровному полю. Билл встал с колен, последовал за ним, прижимаясь к скале и цепляясь за камни руками.

Острый скалистый гребень состоял из нескольких зубцов, и когда они скрылись в одной из расселин, Саксон надолго потеряла обоих из виду. Она не могла отделаться от беспокойства и поднялась на скалы с северной стороны бухты, где они были менее суровы и обрывисты и взбираться на них было легче. Все же непривычная высота, осыпавшаяся под ногами почва и резкие порывы ветра пугали ее. Вскоре она увидела обоих мужчин. Они только что перепрыгнули через узкую щель и теперь взбирались на следующий выступ. Билл двигался уже смелее, но его проводник по-прежнему часто задерживался, поджидая его. Путь становился все труднее; им несколько раз приходилось перебираться через трещины, стены которых спускались прямо в воду, — и тогда ревущие волны, врывавшиеся в них, обдавали путников пенными брызгами. Иногда же, чтобы перебросить тело через глубокие узкие трещины, они выпрямлялись и падали вперед, вытянув руки, пока их ладони не упирались в противоположную стену пропасти. Впиваясь в камень пальцами, они подтягивались и шли дальше.

Приближаясь к концу гряды. Холл и Билл скрылись за гребнем. Когда же Саксон вновь увидела их, они уже обходили край хребта и возвращались к берегу со стороны бухты. Тут дорога, казалось, прерывалась. Широкая расщелина, похожая на раскрытую пасть, возносила в небо свои совершенно отвесные скалы; они поднимались из недр пенящегося водоворота, разъяренные волны которого то вздымались на двенадцать футов ввысь, то внезапно обрушивались в черную пучину, полную камней и извивающихся водорослей.

Осторожно цепляясь за выступы, мужчины спустились до того места, куда долетали брызги волн; здесь они остановились. Саксон видела, как Холл показал вниз, на ту сторону, и подумала, что он обращает внимание Билла на что-то любопытное, но она никак не ожидала того, что последовало. Волны отхлынули, и Холл спрыгнул на узенький выступ, где секунду назад бешено бурлила вода. Не задерживаясь, так как водяной вал снова возвращался, он быстро обогнул острый край и, цепляясь руками и ногами, пополз вверх, спасаясь от настигающих его волн. Теперь Билл остался один. Он даже не мог видеть Холла, а тем более получить от него указания, и Саксон следила за ним с таким напряжением, что боль в кончиках пальцев, которыми она держалась за камни, заставила ее опустить руки. Билл выжидал подходящей минуты, дважды готовился к прыжку и отступал, потом все-таки спрыгнул на узкий, мгновенно открывшийся выступ, метнулся за угол и пополз вверх за Холлом, причем волна окатила его по самую грудь, но не смыла.

Саксон успокоилась, только когда они вернулись к костру. Взглянув на Билла, она увидела, что он ужасно недоволен собой.

— Для начала вы вели себя молодцом, — воскликнул Холл, весело похлопывая его по голому плечу. — Эта прогулка — мой коронный номер. Немало храбрецов пускались в путь вместе со мной — и на полпути выдыхались. Я раз десять дрейфил на этом большом прыжке, пока не научился. Он удается только атлетам.

— Мне ничуть не совестно признаться, что я струсил, — сердито пробурчал Билл, — А вы лазаете, как горный козел; и я уверен, что вы здорово сердились на меня. Но теперь я не успокоюсь. Здесь все дело в тренировке, и я тут останусь и буду тренироваться до тех пор, пока не смогу вызвать вас на состязание: кто кого обгонит — наверх, кругом и обратно к берегу.

— Идет, — сказал Холл, протягивая руку в подкрепление договора. — А когда-нибудь, когда мы встретимся в Сан-Франциско, я сведу вас с Бирсом — с тем, в честь кого мы назвали бухту. Его любимый фокус — если он только не собирает гремучих змей — дождаться, когда подует ветер со скоростью сорока миль в час, влезть на крышу небоскреба и прогуливаться по перилам с подветренной стороны, — заметьте, с подветренной, — так что если он сверзится, то уж прямехонько на мостовую. Он как-то предложил мне сделать то же самое.

— Ну и что же? — нетерпеливо осведомился Билл.

— Без подготовки я бы, конечно, не мог. Но я целую неделю тайком тренировался, выиграл пари и получил с него двадцать долларов.