Пока течет река - Диана Сеттерфилд

Лето перешло в осень, а дожди так и не прекратились. В «Лебеде» более не звучали мрачные прогнозы относительно урожая, поскольку и без того было ясно, что эти прогнозы сбылись. И даже если бы сейчас установилась сухая и солнечная погода, это уже ничего не могло изменить. Нескошенные чахлые колосья гнили на полях, а сами поля превратились в болота – какая уж тут уборочная страда. Уволенные за ненадобностью батраки пытались найти работу в гравийных карьерах или других местах, и, хотя завсегдатаи по-прежнему посещали «Лебедь» в надежде отвлечься от насущных забот, общее настроение в зимнем зале было безрадостным.

В такой безрадостной обстановке до них дошло известие о переезде девочки от Армстронгов обратно к Воганам. Ну и как прикажете это понимать? Судя по всему, она не была настоящей Алисой. Значит, она все-таки была Амелией? Такой зигзаг сюжета не вызывал энтузиазма у сказителей. Правильной истории следует четко двигаться в одном направлении, чтобы после какого-то переломного момента сменить его на другое и далее уже идти прямиком к финалу. А в этом обратном переезде тихой сапой напрочь отсутствовал необходимый драматизм. Позднее прошел слух, что Воганы, обращаясь к девочке, теперь называют ее Милли. Что это было: уменьшительно-ласкательный вариант Амелии или совершенно другое имя? Данный вопрос стал темой обсуждения, которое, правда, было лишено огонька и задора прежних дискуссий о цвете глаз девочки и уж тем более не шло в сравнение со страстным диспутом о пределе возможностей невозможного. Бесконечный унылый дождь за окном также не способствовал воспарению мыслей. Понемногу обсуждение зачахло, как урожай на окрестных полях. Все длиннее становились паузы, когда рассказчики просто пили в молчании. Воспользовавшись одной из таких пауз, Джонатан вынес на всеуслышание свою историю о человеке, который въехал в озеро на повозке с лошадью. Что там было дальше, он вспомнить не смог и потому сразу перескочил к финальному: «И больше его никогда не видели!» Реакция слушателей была сочувственно-прохладной.

Джо продолжал хворать. Все чаще он проводил вечера в своей комнате, а когда появлялся в зимнем зале, было заметно, что он стал еще слабее и бледнее прежнего. Иногда, преодолевая кашель, он рассказывал одну-две истории – короткие и очень странные истории, вызывавшие непонятное волнение у слушателей. Их открытые финалы казались обращенными в бесконечность, а их сюжеты впоследствии никто не мог объяснить или хотя бы пересказать.

На этом фоне неожиданным образом дало запоздалые всходы зернышко, посеянное несколько месяцев назад и подпитанное новой неопределенностью относительно личности девочки. В свое время престарелая тетя одного из гравийщиков якобы видела, как девочка, стоявшая на берегу реки, не отражалась в воде. А сейчас ее слова опроверг троюродный брат одного из сборщиков салата. Он случайно оказался рядом с девочкой, когда та склонилась над водой, и стал свидетелем чудесного явления: у девочки было сразу два отражения, похожие вплоть до мельчайших деталей. Это подстегнуло фантазию сказителей, разродившихся несколькими новыми историями. Утверждали, что девочка не отбрасывает тени, или что у нее тень согбенной старухи, или что при затянувшемся взгляде в ее диковинные глаза человек впадает в оторопь, а девчонка пользуется этим, чтобы оторвать его тень от подошв и мигом ее проглотить.

– Именно это со мной и случилось! – уверяла Риту пожилая вдова с целым букетом реальных и мнимых болячек, тыча пальцем себе под ноги. – Эта маленькая ведьма слопала мою тень!

– Вы бы лучше посмотрели вверх, – посоветовала ей Рита. – Видите там солнце?

Вдова оглядела небосвод.

– Ни намека. Все затянуто тучами.

– Вот именно. Сегодня не видно солнца, а потому не видно и вашей тени. Все объясняется очень просто.

Вдова вроде бы успокоилась, но это было только начало. В следующий раз другой беспокойный пациент доверительно сообщил Рите, что девчонка проглотила солнце и тем самым навлекла на них дожди, погубившие урожай на корню.

Все эти слухи, разумеется, доходили до завсегдатаев «Лебедя», но пока что они лишь пожимали плечами. Была ли в этом хоть крупица правды? Они вспомнили, что девочка однажды умерла и потом ожила, на что вряд ли способен обычный человек. А как насчет ведьмовского отродья? Это наводило на размышления, однако поддерживать столь смелую теорию они не торопились.

А в первых числах сентября все эти разнотолки затмило нечто совершенно новое. На стене в зале «Лебедя» появился плакат, оповещавший всех, что в ночь осеннего равноденствия в трактире будет показан «иллюзион волшебного фонаря». Представление устраивал бесплатно для всех желающих мистер Донт из Оксфорда в благодарность за помощь местных жителей, чьи быстрые и грамотные действия спасли ему жизнь после тяжелой катастрофы девятью месяцами ранее.

– Это будет история, показанная в картинках, – объясняла Марго Джонатану. – Картинках на стекле, насколько понимаю, с проходящим через них светом. Не могу объяснить, как это работает. Лучше спроси потом у мистера Донта.

– А о чем будет история?

Но это держалось в тайне.

В день зимнего равноденствия «Лебедь» был закрыт для клиентов, не исключая постоянных, с утра и до семи часов вечера. Некоторые из завсегдатаев не поверили, что запрет может относиться и к ним. Посему они пришли в свое обычное время, но, к их величайшему негодованию, не были допущены внутрь. Меж тем изнутри доносился непрерывный шум, а дверь то и дело открывалась и закрывалась, пропуская снующих туда-сюда крепких парней с большими коробками и ящиками. Обиженные завсегдатаи удалились и рассказали другим, как их не пустили в трактир, и о происходящей там непонятной суете.

Донт с раннего утра был занят приготовлениями. Он сотню раз проделал путь между «Коллодионом» и трактиром, отдавая распоряжения своим ассистентам из фотомастерской и сыновьям Роберта Армстронга. Какие контейнеры, в каком порядке, в какую комнату… Один раз пришлось задействовать сразу шестерых человек, чтобы переместить большой и тяжелый груз в упаковке прямоугольной формы. Когда они с максимальными предосторожностями подняли груз и дюйм за дюймом понесли его вверх по склону, краснея и обливаясь потом, Донт наблюдал за процессом с таким напряжением, что за все время транспортировки не рискнул хоть разок моргнуть. После того как груз был успешно доставлен на место, раздался общий вздох облегчения, работники освежились напитками и вернулись к выполнению более простых задач. В помещении остались только Донт и Окуэллы, и лишь тогда с загадочного предмета была снята упаковка, под которой обнаружилась огромная стеклянная панель.

– Поставьте ее вот здесь. Никого нельзя допускать за занавес. В темноте стекло легко не заметить. Мало что разобьют, так еще покалечатся. А что там с экраном в зале – краска подсыхает?

После полудня прибыла Рита в сопровождении женщины, которая так плотно куталась в шаль, что разглядеть ее лицо было невозможно. Большинство Марготок также пришли помочь, а одна из них прихватила свою младшую дочурку, всего трех лет от роду, которой была уготована особая – и очень важная – роль в представлении.