Горячий след - Олег Верещагин

В руках мальчишки возникли гранаты. Он выдернул кольца, сплюнул на пол, положил гранаты на ящики и, толкнув тележку ногой в помещение, прикрыл дверь со словами:

— И пока.

Сидящие за столом молча смотрели на гранату.

Потом кто-то истошно закричал.

Но вскочить из-за стола не успел ни один…

Олег стоял, упершись лбом в ствол толстенного дерева. Он стоял так долго, очень долго (по крайней мере, так ему казалось), слушая, как шумит тёплый ветер, щебечут птицы и недоумённо переговариваются ребята и девчонки.

Потом он переступил с ноги на ногу, что-то посыпалось, зашуршало, Олег неловко покачнулся и повернулся к остальным.

Практически в той же диспозиции, в какой они все спали на полу ангара, его спутники сидели и лежали на галечной площадке, похожей на небольшой греческий театр, со всех сторон окружённой весело зеленеющими деревьями. Высоченное светло-голубое небо висело над миром.

— Олег, где мы? — спросила Саша, поднимаясь на ноги.

— Не знаю… — честно ответил он. — Я вас сюда не… не перемещал.

— Но как-то же мы сюда попали? — с идиотской обиженной претензией спросил Макс. А Артур, озираясь, добавил тихо:

— И вопрос — куда — «сюда»?

— Похоже на юг, — сказал Данилка. — Мы с папой и мамой ездили, так вот в Крыму…

— Оружие, ребята! — вскрикнул Юрка. — Оружие!

Действительно — пропало всё, кроме клинков Олега, Артура, Кирилла и Макса, с которыми они не расставались и во сне — да олегова револьвера. И вообще — пропали все вещи, лежавшие слишком далеко от хозяев. Хорошо ещё, что одежду и обувь все — уже по привычке — положили рядом. Олег схватился за карман — деньги — остатки прежних и «сталинские червонцы» — оказались на месте. Уже хорошо…

А в следующую секунду он ощутил ещё кое-что.

Да, сюда он никого не переносил. Но с лёгкостью мог прямо сейчас уйти на Дорогу и увести всех с собой. Он видел Дорогу и слышал привычный запах тёплого ковыля.

Вот только…

Не спеши, как будто шепнул ему кто-то. Олег насторожился. Но это не был ЕГО голос, похожий то на льющийся в уши тягучий мёд, то на вливающийся в рот расплавленный свинец. Так мог бы сказать… так мог бы сказать друг. Артур, например. Да и голос был вроде бы мальчишеским, Олег даже расслышал звонкую нотку сдержанного веселья.

Ты кто, подумал Олег. И снова услышал — смех, беззаботный и искренний, но не бездумный. Так смеются люди после того, как свалили тяжёлое дело… и, может быть, уже были слёзы.

Это и был ответ.

— Ребята, — вскинул голову Олег, — вы мне верите?

Ответом ему на этот раз было молчание — недоумённое и возмущённое. Потом Оля-старшая сказала:

— Конечно.

И пожала плечами — мол, а ты сомневался?!

— Ну тогда… — Олег помедлил. — Тогда давайте немного побудем здесь. Я чувствую… я могу опять ходить. Мы уйдём, но сначала — немного побудем, хорошо? Считайте это моей личной просьбой.

— Ну ладно… — немного растерянно ответил Артур. — Только зачем? И куда мы пойдём? Тут, что ли, будем сидеть?

— А вон тропинка, — сказал подобравшийся к краю площадки Борька. — Прямо внизу.

* * *

Это был пляж. Олег не любил таких — многолюдных пляжей на морских побережьях с их солёной, как рассол, неприятно-выталкивающей и не освежающей водой, со сплошным слоем отдыхающих, лежащих, словно кильки в банке или поросята на откорме. Да и вообще — он предпочёл бы больше никогда не видеть моря.

А море было. Огромное, до горизонта, вовсе не пустынное, расчерченное там и тут самыми разными «плавсредствами». Ближе к берегу, но подальше от купающихся, болтались водные велосипеды и ещё какая-то чушпень того же типа. Подальше — разноцветно маячили паруса яхточек и яхт. Вдали — у длинного, подёрнутого дымкой серого мыса — Олег различил строгие тени военных кораблей, стоявших в длинный ряд и отсюда детально неразличимых. Когда он скользил взглядом вдоль этих теней, то увидел, что от серого мыса — прямо в море, чудовищной аркой, тающей где-то вдали — тянется мост. Такого Олег совершенно не помнил в своём мире, мост был больше, чем тот, который любят показывать в штатовских фильмах, его опоры, уходившие в воду, ошеломляли; военные корабли были им до пятой части высоты, не больше. Что там, на мосту, Олег не различил, но зато неожиданно увидел гигантский парусник. Корабль — пятимачтовый, с абсолютно ровными и прямыми парусами на пяти мачтах — шёл далеко в море. Сравнивать его было не с чем, но становилось ясно, что это такая же громадина среди кораблей, как мост — среди мостов.

Левее — над скалами — кипела зелень, из которой тут и там поднимались красные крыши домов. А за этой зелёной каймой вздымались сверкающие шпили высотных зданий. Над ними тут и там мельтешили какие-то точки — некоторые относительно хаотично, другие — неслись по ровной линии, как будто по рельсам. На переходах, соединявших шпили, тоже буйствовала зелень.

Над пляжем стоял гул голосов и звуков, из которого нельзя было вычленить ничего «отдельного» — кроме гремящей откуда-то задорной песни, которую лихо и очень красиво выкрикивал мужской голос:

— По переулкам бродит лето,

Солнце льётся прямо с крыш!

В потоках солнечного света

У киоска ты стоишь…

— Ой! — охнул кто-то, и Олег вскинул голову.

Метрах в пяти над землёй недалеко от них довольно быстро скользнула… площадка. Именно так это можно было определить, точнее просто не скажешь — блин метра три в поперечнике и полметра толщиной, летевший сам по себе. Непонятно было, что поддерживает площадку в воздухе — она просто летела, и двое мальчишек в плавках с хохотом и воплями замахали руками очумело задравшим головы пришельцам. На площадке были и взрослые — две женщины сидели на какой-то лавочке и беседовали, совершенно не опасаясь за скачущих возле самого края пацанов.

— Смотри, он тут такая не одна, — сказал Артур и показал рукой.

— Слушайте… — Кирилл перебирал в руках два круглых камешка. — А ведь это Крым. Как хотите, а это Крым…

— Стукнись, — ответил Макс. — Нет в Крыму ничего такого.

Данилка закивал.

— В нашем Крыму — нет, — сказала Оля-старшая. И вдруг добавила: — А пошли искупаемся?

Несколько секунд все смотрели друг на друга. Потом засмеялся Артур — первым. А за ним захохотали все.

— Но мы же… — Саша оттянула подол френча.

Только теперь Олег сообразил, что вид у них — только в бомжатник. Разношёрстная форма, военная и полувоенная одежда носили на себе следы разнообразнейших испытаний. Отросшие волосы торчали, как иглы у ежей. Все похудели, как спички и были похожи на малолетних узников (недавних, правда) базы Гуантанамо.