Книга мертвых - Вольфганг Хольбайн

— Что ты имеешь в виду, говоря о железной женщине? — настойчиво спросил я. — Пожалуйста, расскажи нам обо всем. Ты должен вспомнить!

Ник открыл глаза, но его взгляд был пуст. Я понял, что невольно загипнотизировал его, — может, потому что он ослабел, а может, я от волнения не рассчитал силу телепатического импульса.

— Железная женщина, — спокойным монотонным голосом произнес Ник. — Зеленая женщина. Она убила Брайдовски. Все думают, что это сделал я, но они ошибаются. Она внезапно возникла передо мной, и я убежал. Она преследовала меня, но я ударил ее и сумел уйти… — У него затряслись руки. — Лерой думает, что я хочу обмануть его, но это неправда. Я вынужден был спасаться бегством. Она просто убила бы меня. Ей даже удалось меня схватить… — Выгнувшись, Ник с поразительной силой схватил меня за грудки и часто задышал. — Ты должен объяснить им, Роберт. Я ничего не мог поделать. Я не обворовывал моих товарищей. Но Лерой мне не верит.

— Все в порядке, дружище, — мягко сказал я. — Я тебе верю. А Лерой не причинит тебе вреда. — Осторожно оторвав руки умирающего от моей куртки, я уложил его на землю. — Где это произошло, Ник? Где ты встретил железную женщину?

— На пристани, у волнореза, — прошептал Ник. — Там, где я всегда встречаюсь с поляком. Она возникла из ниоткуда. Но Лерой мне не верит. Ты должен все объяснить ему, Роберт! Ты должен!

— Я ему скажу, — пообещал я. — Я всем все объясню.

Но этих слов Ник уже не услышал. Он был мертв.

Наклонившись, я осторожно закрыл ему глаза. Затем, выпрямившись, я мотнул головой в сторону Лероя и двух других бандитов, напавших на Рольфа.

— Свяжи их, Рольф, — попросил я. — И сделай это как следует. Я хочу, чтобы их нашел полицейский патруль.

— Зачем? — недоверчиво осведомился Мэл. — Мы сами должны пойти в полицию и…

— Чтобы у нас было еще больше неприятностей? — перебил его Говард. — Этим мы бедняге не поможем.

— Кроме того, мне хотелось бы осмотреть то место, о котором он говорил, — добавил я. — Ты нас туда отведешь?

Кивнув, Мэл фыркнул и покачал головой.

— Ты же не веришь в то, что рассказал Ник? — пробормотал он. — Это был бред умирающего, мальчик мой.

— А я так не считаю, — заявил Говард.

— Чушь! — Мэл рассерженно махнул рукой. — Он рассказывает ту же безумную историю, что и этот парень, Штрауб, который попал в сумасшедший дом. Наверное, Ник услышал ее и просто повторил слова того бедолаги. Черт побери, умирающие часто несут какой-то бред!

Я не сразу понял, что имеет в виду Мэл.

— Ты что, хочешь сказать, что эту железную женщину видели тут уже не первый раз? — спросил я.

— Она якобы появилась недели две назад, — заявил Мэл. — Но все это обыкновенная чушь!

— А что случилось с этим… как там его звали? — спросил Говард.

— Штрауб, — ответил Мэл. — Три дня назад его вытащили из воды. Он чуть было не утонул и, похоже, совсем ополоумел. Катер, на котором он дежурил, сгорел. — Мэл усмехнулся. — Штрауб заявил, что на него напала статуя Свободы и она же якобы подожгла катер. Но если вы хотите знать мое мнение, то я считаю, что он заснул или, напившись, случайно опрокинул лампу. Это уже не первый случай. Такие старые катера загораются как порох.

Я не успел ответить Мэлу, потому что в этот момент Говард, стоявший за моей спиной, изумленно охнул. Повернувшись, я понял, что он, решив осмотреть карманы Ника, обнаружил кое-что странное. Увидев находку, я, ошеломленный, громко вскрикнул.

Это был палец.

Он был немножко больше обычного человеческого пальца, но при этом выглядел совершенно ненормально. Палец был зеленым и полым. А еще он был сделан из меди.

Теперь, когда все рабочие ушли и дневная суета и шум сменились ночным покоем, остров напоминал огромное кладбище. Тьма окутывала гигантскую статую, а с моря к подножию монумента тянулись тонкие серые ленты тумана. Веяло холодом. Огни города тонули в густой пелене.

Розенберг сделал затяжку и теперь наслаждался легким головокружением. Он не был заядлым курильщиком, поэтому сразу начинал кашлять, когда затягивался сигаретой так глубоко, как сейчас. Он прекрасно понимал, что довольно глупо начинать курить в столь позднем возрасте, да и не мог позволить себе такого удовольствия: табак был слишком дорогим.

Но Розенбергу нужно было чем-то занять себя. А еще он нуждался в ощущении, что все вокруг спокойно. Остров и огромная металлическая статуя пугали его. И самым неприятным было то, что Розенберг даже не знал, почему боится, не говоря уже о том, чего он боится.

Две недели назад, получив работу сторожа, Розенберг с гордостью привел сюда жену и двух сыновей, чтобы показать им гигантскую статую, за которой он следил ночью. Но это было днем, и кроме Розенберга тогда здесь было еще двести других мужчин и женщин, пришедших полюбоваться еще не вполне готовой гигантской фигурой.

Сейчас же наступила ночь, Розенберг был на острове Свободы один, и его одолевал страх. «Ну, ничего, — подумал он. — Еще два часа, и моя смена закончится». И в самом деле, осталось совсем немного времени до того, как остров Свободы вновь наводнят рабочие, в воздухе будет стоять шум, все вокруг превратится в огромную стройку, и на строительных лесах, паутиной опутавших статую, начнут работать люди, которые наверняка будут смеяться до колик, если услышат о его ночных страхах. Бросив сигарету в туман, Розенберг продолжил свой обход.

Прошло минут пятнадцать, но его страх нисколько не уменьшился. Туман все больше сгущался и сейчас доходил уже до колен статуи. Розенберг подумывал о том, чтобы взять ключ и пойти в корпус статуи. Вообще-то, это было запрещено, но там хотя бы удобнее и теплее, чем здесь. «Да и что может произойти?» — спросил он себя. В конце концов, не станет же кто-то идти сюда для того, чтобы красть статую Свободы.

Эта мысль начала ему нравиться. Он уже не раз был внутри гигантского корпуса статуи и знал, что там можно укрыться и провести оставшиеся два часа своего дежурства. Кроме того, его пугал туман. Помедлив, Розенберг решил, что из-за тумана и холода может позволить себе подобный проступок. Обойдя статую, он замер на месте.

Одна створка огромных ворот в корпусе статуи была открыта, и изнутри лился странный зеленоватый свет, которого там никак не могло быть. На фоне ворот виднелись очертания человеческой фигуры. Это была какая-то девушка. Она стояла совершенно неподвижно и, прикрыв глаза, смотрела на море, хотя наверняка не видела ничего, кроме серого тумана. Она не заметила Розенберга, ибо ее взгляд был направлен в другую сторону. На мгновение у Розенберга мелькнула мысль о том, не следует ли ему выполнить свой долг и прогнать отсюда эту особу, но затем он передумал и, отойдя на пару шагов назад, скрылся за пеленой тумана. При этом он по-прежнему мог видеть ворота и девушку, поскольку зеленый свет был довольно интенсивным.

Розенберг лихорадочно раздумывал над тем, что увидел. Это была всего лишь девушка, и, возможно, ее присутствие здесь объяснялось весьма банальной причиной. Какая-то влюбленная парочка решила воспользоваться покоем этого острова, а может, эта девчонка искала тут приключений. И все же… что-то беспокоило Розенберга. Внезапно он заметил, как странно выглядел туман, окутывавший девушку. Он был намного гуще, чем в том месте, где находился Розенберг. Похожий на серую склизкую массу, живущую своей странной жизнью, туман протягивал руки к одинокой фигуре у ворот, но не прикасался к ней.