Бандерша - Алексей Комов

Но самое удивительное было потом. Когда выяснилось, что, что мама ждала меня, к удивлению всех своих знакомых, отец решил пожениться.

Тем самых он перечеркивал все перспективы стать вором в законе.

Я в последнее время, когда разобралась в правилах жизни деловых, часто задумывалась, а почему он так поступил? Представить, что моя тихая мягкая мама заставила его, просто невозможно.

То ли внезапная гибель родителей, к которым он по-своему был привязан, то ли начавший прогрессировать, хотя залеченный, но не вылеченный до конца туберкулёз – профессиональная болезнь зеков, заставили отца посмотреть на жизнь с другой стороны. Но факт остается фактом, он завел официальную семью!

Правда, авторитет его меньше не стал. К нему обращались за советом, он выступал и как некий третейский судья. Даже участковый, как я помню, относился к нему с уважением.

Из-за здоровья ничего заметного в воровском мире он уже совершить не мог. Получил инвалидность. Пристроился формально сторожем в какой-то техникум. В общем, внешне слился с обыденностью…

Любил ли он кого? Мать – да! Она его привязала к дому. Меня? Наверное! Но он постоянно старался держаться от дочери на расстоянии.

Может, потому что родилась я, когда они были уже зрелыми людьми. Маме вообще прочили всякие беды – поздно родящая. Но пронесло…. У неё со здоровьем всё было нормально. И я не уродом появилась на свет!

Когда подросла, почему-то стало казаться, что он немного боится меня. Боится потому что не знает, как со мной общаться. Но это не мешало отцу времена брать меня с собой. Помню, лет в одиннадцать у кого-то из его дружков, на какой-то далекой то ли даче, то ли в лесном домике, отец начал учить меня стрелять из пистолета. Ствол тогда даже у делового был большой редкостью. А уж в руки ребенка его и подавно не особо давали… Я потом ходила высоко, задрав нос! И очень жалела, что не могла никому рассказать о таком приключении.

Кстати, стреляла я вполне достойно. Пока рука не устала держать тяжелый пистолет. Потом, в Чечне, когда показала, что знаю с какой стороны оружие стреляет и что такое попадать в цель – добилась уважения у приятелей своего мужа!

Когда я свои делом занялась, он не то что бы приветствовал, но не мешал. Школу отец никогда ни в грош не ставил. Считал, что там проводят время не понятно кто и неизвестно для чего… Сам он едва окончил 7 классов в колонии.

Когда надо было помочь – помогал. Но к концу 90-х, его авторитет пошел на спад. Молодежь лишь понаслышке знала о старых законах. Нравы изменились. Новые фигуры стали прибирать власть среди деловых к рукам. Беспредел стал давить. А отец беспредела, как я уже говорила, терпеть не мог…

После всего, что со мной произошло, отца я действительно полюбила, потому что не так много у меня людей, которым нужна. Но вот близкими, мы не стали за все прошедшие годы, и, чувствую, уже и не станем!

Ему не о чем со мной говорить. Да и мне с ним… Я никогда с ним не откровенничала.

Пока не встретилась с Олегом, даже не подозревала, что так вообще можно общаться. Говорить обо всем, обсуждать. И не бояться, что твою слабость против тебя повернут. Ну, может не на все сто не боятся. Где-то близко…

Именно это мне привязывает к Олежке…

Мой мужчина! Всегда смеялась над этими слащавыми сантиментами. И вот сама влипла…Что странно, мне нравится, как эти ощущения, как трясина, засасываю меня всё больше…

Даже не знаю, смогу ли объяснить этот необычный для меня мир. Такое можно только почувствовать…

С такими мыслями я снова задремала…

Проснулся в 12. В смысле, в полдень. Хотя мог бы вообще не просыпаться.

Именно в полдень не просыпаться. А встать, когда душа запросит.

Но ровно в 12 позвонил Валерка. Тот самый музыкант, что мне «гениальную» певицу Изумрудную подсуропил.

– Старик! – возбужденно заговорил он, – есть жутко выгодное дело. На пустоте мы можем заработать кучу бабок. Реальных зеленых.

Он тараторил в трубку, совершенно не обращая внимания на мои попытки вставить хоть одно слово.

Понять этот поток эмоций человек, находящийся в стадии выхода из сладкого сна, физически не может. Процесс возвращения из крепкого сна в реальность протекает у меня не без усилий и попыток сна снова погрузить сознание назад в дрему.

– Излагай спокойнее! Ничего не пойму! И с подробностями! – пробурчал я в трубку.

– С подробностями? Да ты что – с дуба рухнул? – взвился он. – Какой телефон?! Только при встрече!

– Давай при встрече. Подгребай вечерком!

– Ты еще на завтра договаривайся! Я – в центре. Буду у тебя через час! Тогда и перетрём всё в деталях!

Вот радости-то! Хочется поваляться, но придется вставать! Сашу поднимать.

Оказалось, что это тоже не так просто.

Сначала мне стало её жалко – так сладко она спала. И такой беззащитно-блаженной была её мордашка.

Сегодня ночью я постарался её собрать. Из того нагромождения кусочков, в которые превратилась душа этой девочки после случившегося. Кажется, получилось. Спала всю ночь моя девочка без задних ног.

Девочка-то девочка… Да только вот моя ли? До сих пор я так и не понял. Теперь вот эта история. Как в былые времена – я жалею её. В древние времена жалеть – значило любить. А вот в наше время жалось осталось ли синонимом любви?

Ладно. Торопиться нам некуда. Разберемся кто кому кем приходится…

– Саша… Надо вставать!

– Не-ну-ва…

– Это ты мне доброе утра пожелала или по матери послала?

– Вставать не надо! – не раскрывая глаз промурлыкала она.

– Через час ко мне приятель приезжает.

– Он не должен приезжать. Пошли его…

– Куда?

– Ты не знаешь?

– Знаю! Но не могу! Он просто поставил меня в известность, и положил трубку.

– Перезвони ему!

– Некуда! Звонил он из автомата. А мобильные телефоны для простого человека – это роскошь!

– Вы оба противные, мерзкие, страшные существа мужского пола, которые только и мечтают поиздеваться над святыми желаниями слабой и беззащитной девушки, – она отчитывала мужиков таким воркующим тоном, что даже самый кроткий ботаник сразу почувствует импульс сексуальной агрессии! А если учесть, что, еще не успев закончить свой обличительный монолог, она уже обняла меня своими нежными ручками…Ответить ей такой же сильной речью не было никакой возможности. Трудно что-либо сказать, когда тебя крепко целуют в губы…

Да, ночью мы не занимались любовью. Хотя, признаюсь, желание было. Но она, это я чувствовал, была далека от этого.

А вот сейчас все барьеры разрушились!