Искатели жребия - Николай Романецкий

Он тронул поводья и пустил каурого вскачь.

* * *

Он догнал их через полчаса. Их было четверо: трое конных рыцарей в одинаковых доспехах — как близнецы, — еще один, скрученный в тюк, был переброшен через круп четвертого коня. Калинову бросились в глаза рыжие волосы, волнами колышущиеся у правого стремени.

Калинова заметили. Спокойно, без злобных воплей двое рыцарей повернули коней и поскакали ему навстречу. Третий остался на месте.

Калинов сжал рукоятку меча. Предстоящая схватка опьянила его. Ощущение было знакомым, он испытывал его не раз — в операциях по захвату. Но присутствовала и некая толика сомнений в реальности происходящего. Все-таки все это слишком напоминало театр…

Начало, однако, оказалось не театральным. Рыцари взялись за дело аккуратно и не спеша — знали, что от двоих он не уйдет. Калинов едва успевал подставлять щит под удары слева и отмахиваться мечом от правого противника. Каурый был сообразительным конем, он хорошо чувствовал желание всадника, успевал скакнуть вперед, махнуть в сторону, попятиться назад. И тем не менее Калинов понимал: долго ему не продержаться — не та сноровка.

Спас его каурый. Что он сделал, Калинов так и не понял, но каким-то образом левый противник оказался позади своего товарища. Оставалось воспользоваться неожиданной свободой, и Калинов ударил сплеча, не опасаясь нападения слева. Головы врагу он, конечно, не срубил, но этого и не требовалось. Противник качнулся в седле, шлем его полетел на землю, и Калинов увидел застывшие глаза Зяблика.

«О господи, — подумал Калинов. — Что же это я наделал?!»

А потом тело Крылова начало валиться в сторону, и Калинов забыл о нем: в схватку вернулся второй враг. Впрочем, теперь схватка скорее напоминала избиение младенца. Калинов теснил врага, тот уже с трудом защищался от калиновского меча. И наконец не выдержал. Калинов нанес тот же самый удар, что и несколько минут назад, и вновь увидел застывшие глаза Зяблика.

И тут же услышал радостный крик жены. Настала очередь третьего. Калинов летел на него, подобно всесокрушающему тарану, хмельной от победы над двумя противниками. Теперь он ничего не боялся: все это и в самом деле театр. Со статистами. Вот статист Зяблик поднимает арбалет. Кажется, рыцари не стреляют из арбалетов, но какое это сейчас имеет значение!.. Давай-давай, целься хорошенько, не промахнись. А то ляжешь, как предыдущие двое — с застывшими глазами…

Свистнула стрела, испуганно вскрикнула Вита. У каурого вдруг подкосились передние ноги, и Калинов почувствовал, как его вырывают из седла…

Первым светом жизни было удовлетворение от того, что он не сломал себе шею. А потом он понял, что и без сознания был всего несколько секунд. Во всяком случае, когда Калинов сумел поднять голову, он увидел, что Зяблик — без шлема, с мечом в руке — все еще бежит к нему. Где-то раздалось предсмертное ржание каурого, больше похожее на хрип раздавленного человека. Калинов попытался встать и не смог. Равнодушно смотрел, как Зяблик подбегает к нему, как взметается над его головой тяжелый меч. «Может быть, теперь все», — с надеждой подумал он.

И тут раздался стальной голос:

— Только тронь его!.. До конца жизни будешь жалеть, а конец твой еще не скоро.

Голос был Витин. Калинов еще раз с трудом поднял голову. Вита теперь не висела поперек крупа безжизненным мешком, она сидела в седле. Это была она, Вита Сегодняшняя, похищенная и скрываемая.

Зяблик опустил меч, проворчал что-то нечленораздельное, плюнул на Калинова и пошел назад. Калинов смотрел ему вслед. Зяблик шагал к своему коню как-то странно, словно против своего желания. Калинов сглотнул слюну. Чушь, ничего не против своего желания!.. Вон как он лихо вскочил в седло. Как будто всю жизнь участвовал в играх на ристалище.

— Поехали? — громко спросила Вита.

— Поехали, — ответил Зяблик.

Вита кинула лукавый взгляд в сторону мужа. Словно хотела что-то сказать, но передумала. И тут Калинов снова лишился чувств.

* * *

Очнувшись, Калинов без удивления обнаружил себя в знакомом гостиничном номере, том, который не был похож на холостяцкую квартиру. Скорее, теперь он был похож на больничную палату. Во всяком случае, Калинов лежал на кровати, заботливо укрытый одеялом. И оказалось, что встать будет не так-то просто: когда он попробовал вытащить из-под одеяла правую руку, все тело прострелила острая боль. Экспериментировать с левой рукой он не стал. Попытался вспомнить, что могло с ним случиться. Попытка получилась неудачной. Тогда он решил заснуть. Это решение судьба тоже расценила как преждевременное. И сделала по-своему: открылась дверь и вошла медсестра. Все чин чином — белый халат, белая шапочка, стройные ножки… И зеленые Витины глаза.

Глаза смотрели внимательно и с участием. Ничего похожего на недавний… О господи! Калинов вспомнил тот, лукавый, взгляд. А вспомнив тот взгляд, вытащил из памяти и все остальное. А разобравшись с памятью, дернулся и застонал.

— Вам больно? — спросила Вита — сестра милосердия. Калинов нашел в себе силы отрицательно крутнуть головой.

Вита подошла, поправила подушку, положила теплую ладонь Калинову на лоб. Прикосновение было таким восхитительно-заботливым, что Калинов содрогнулся. И снова застонал от боли. Тогда Вита сняла ладонь со лба, пристально посмотрела больному в глаза, и он понял, что снова отправляется в небытие.

* * *

В очередной раз он очнулся уже полностью выздоровевшим. По крайней мере, он был в этом уверен. Виты в белом халате и след простыл. В кресле за столом сидел Медовик, приветливо улыбался Калинову. На спинке другого кресла висел любимый комбинезон, рыцарских лат не наблюдалось.

— Чего головой крутишь? — спросил добродушно Медовик и подмигнул.

— Меч ищу.

— А зачем тебе меч? — Медовик оттопырил губы. — Со мной, что ли, драться собрался? Так я заранее сдаюсь… Куда мне, одноглазому, с таким молодцем тягаться? Такой молодец раз махнет мечом, и голова с плеч!

— Разве тебя можно убить? — напрямик спросил Калинов.

Медовик ухмыльнулся:

— Обычному человеку действительно нельзя… Но кто тебе сказал, что ты обычный человек?

«И правда», — подумал Калинов.

— Почему она со мной так обошлась? — сказал он вслух.

— Кто?

— Моя жена. Первая жена… Медовик осклабился:

— Я так понял, что у тебя и первая жена здесь не одна.

— Вот-вот… Хотел бы я знать, по чьему распоряжению появились еще две. — Калинов вспомнил Виту в белом халате. — Или три?

— Ты удивительно недогадлив! — Медовик сокрушенно вздохнул, встал и двинулся к двери.

— Подожди! — Калинов поднялся с кровати, напялил комбинезон.

Медовик ждал, помаргивая хитрым глазом.

— Садись! — Калинов подвинул кресло к столу, уселся.