Безмолвный Джо - Т. Джефферсон Паркер

Я выпрямился и взглянул на Бриджит. Она тихо стонала, ей было очень больно. Волосы спутались, блузка выбилась наружу из-под юбки. Губы были плотно сжаты, по щекам катились слезы.

– Успокойся, – постарался я ее ободрить.

– Вот именно, успокойся, – вмешался Рупаски. – У Джо, как всегда, все под контролем. Ладно, девочка, пошли. Нам еще предстоит обратный путь, а рано утром мне надо быть на работе.

Рупаски освещал путь фонариком. За ним, постанывая, шла Бриджит. За ней – Гэйлен, державший ее за пояс юбки. Пошатываясь, Бриджит ковыляла в туфлях на каблуках, ее светлые волосы светились в темноте. За Гэйленом следовал один из парней, который то продвигался чуть вперед, то снова отходил ближе ко мне, чтобы лучше меня видеть. А за мной плелся тот самый ковбой с веревкой и шестизарядным револьвером в руке.

Дно ямы было ровным и покрыто песком. "Старое русло реки или ручья", – подумал я. Издалека доносился гул машин, ехавших по платной дороге, а рядом слышался скрип шагов по гравию и сухой траве. Над нашими головами в сторону аэропорта пролетел самолет. Далеко впереди послышалось беличье "чик-чик". У белок этот звук означает сигнал тревоги: услышав его, они сразу бросаются наутек.

– Эй, Джо, – окликнул меня Рупаски. – Как поживает Мэри-Энн?

Слушая, как белки улепетывают от нас, я ничего не ответил. Улучив момент, когда один из бандитов повернулся ко мне спиной и отошел на несколько шагов вперед, я просунул левую руку под мышку и расстегнул кобуру.

– Я всегда считал ее настоящим сокровищем, Джо, – продолжал Рупаски. – А уж для такого либерала, Робин Гуда и защитника всех обиженных, как Уилл, Мэри-Энн была настоящей находкой. Не говоря о том, что на ее счету свыше десяти миллионов. Разумеется, он слишком любил себя, чтобы все время быть лишь с одной, пусть и восхитительной женщиной. Нет, ему подавай целый букет таких дам.

Я снова услышал знакомое "чик-чик". И еще раз. Чем чаще белки издают этот звук, тем сильнее они напуганы. Я присмотрелся, пытаясь обнаружить их убежище. Впереди росли высокие кусты и деревья. Возможно, белки устроились даже в колючем кактусе, если проем достаточно большой и глубокий. А если подойти к ним поближе, они мгновенно с громким визгом выскочат наружу и смогут испугать приближающихся к ним людей.

На меня вдруг снизошло спокойствие. Зрение обострилось, и я мог рассмотреть предметы даже далеко в стороне от мечущегося луча фонарика. Мои уши улавливали звуки, на которые в других обстоятельствах не обращаешь внимания: шаркающие шаги "ковбоя" позади меня, шелест плаща молодого бандита, когда он обернулся и посмотрел на меня. Голова у меня работала четко, в ногах появилась необычайная легкость.

– Вот так, Джо. Помимо того что Уилл всегда был готов наброситься на нас по любому поводу, какой ему только приходил в голову, больше всего я ненавидел его за Мэри-Энн и ее деньги. Мысль об обладании такой милой и богатой женщиной сводила меня с ума. Моя жена просто уродина, но я и сам не лучше, поэтому не рассчитываю жениться на Рэйкел Уэлч. Мне бы надо привести в пример кого-нибудь из молодых кинозвезд, но я никого не знаю, потому что старый. Даже в кино не хожу. Только и делаю, что работаю.

Продолжая слушать Рупаски, я присматривался к зарослям кустарников справа от нашего маршрута.

"Чик-чик. Чик-чик. Чик-чик".

– Скажи что-нибудь, Джо, – произнес Рупаски.

– Я тоже считаю свою мать прекрасной женщиной, сэр.

Он хохотнул.

– Закопать его живым! – прорычал молодой бандит.

– Может, так и сделаем. Может, я так и поступлю, Джо.

Стоны Бриджит стали еще громче. До кустарников оставалось меньше ста футов. Я слышал тяжелое дыхание Рупаски, и шаги "ковбоя" позади меня, и как птицы ворочаются в своих гнездах.

"Чик-чик-чик. Чик-чик-чик. Чик-чик-чик".

Бриджит споткнулась, но Гэйлен удержал ее за пояс юбки. Светлые волосы Бриджит развевались в темноте, словно флаг. Сквозь сжатые губы прорывался сдавленный крик.

– Ты глупая, Бриджит, – продолжал Рупаски. – Нашла кого шантажировать!

До кустов осталось пятьдесят футов. Белки шуршали в ветвях. Молодой головорез обернулся и двинулся в мою сторону. Поглубже вдохнув, я сделал еще два шага вперед.

"Чик-чик-чик. Чик-чик-чик. Чик-чик-чик". Шорох крыльев. Неожиданно птицы дружно вспорхнули со своих гнезд, и молодой бандит шарахнулся от меня и пригнулся, как от выстрелов.

– Что за черт? – выкрикнул Рупаски.

Я дважды выстрелил в молодого бандита, потом, быстро обернувшись, выпустил две пули в "ковбоя". Рука Гэйлена метнулась к поясу, и я, опустившись на колено, всадил в него две пули. Бриджит упала на землю, а Рупаски бросился бежать.

Я погнался за ним, веревка по-прежнему болталась у меня на шее. Догнать Рупаски особого труда не составило – он был толстым и неуклюжим. Приблизившись к нему, я врезал ему по голове, и он, раскинув руки, полетел в кусты. С трудом подняв Рупаски, я нокаутировал его, сбив дыхание, затем обыскал, потом перевернул и снова обыскал. Он задыхался, но все-таки пытался ругаться, используя настолько неприличные выражения, что я был вынужден еще раз врезать ему коротким левым хуком по челюсти. Связав ему руки за спиной той самой веревкой, я вернулся к Гэйлену. Он лежал на спине, раскинув руки, часто и хрипло дыша. По щекам текли слезы, а на губах выступила кровь. Рядом с ним лежал пистолет, и я отшвырнул его ногой. Двое других уже не дышали. Слабый пульс "ковбоя" постепенно пропал у меня под пальцами.

Я стоял над Джоном Гэйленом и разглядывал человека, который отнял у меня Уилла. Мне хотелось, чтобы все выглядело более сурово, чем оказалось в действительности. Кровь и слезы. Прерывистое дыхание. Пальцы судорожно скребут землю. Шея Гэйлена вытянулась, в горле захрипело, и пальцы обмякли, зарывшись в холодную пыль.

Бриджит со связанными руками молча сидела в грязи, волосы закрывали лицо, ноги были скрещены.

– Джо, – пробормотала она.

– Я вам сейчас помогу. Вы можете идти?

Она кивнула. Я помог ей подняться. Бриджит уткнулась лицом мне в грудь, и я обнял ее. В этот момент затрещали цикады, а над восточным хребтом взошла луна. Мои органы чувств вернулись в нормальное состояние, но сердце часто колотилось.

Я был победителем, но радости при этом не ощущал.

Тремя днями позже я ехал на машине в Фоллбрук, округ Сан-Диего. Это был зеленый и холмистый городок, насквозь прожаренный солнцем. Придорожный щит приглашал посетить этот гостеприимный уголок. По дороге я съел ленч в мексиканском ресторанчике и перелистал местную газету. На первой странице сообщалось, что составители нового путеводителя по Южной Калифорнии включили Фоллбрук в список наиболее интересных для посещения мест. В другой статье говорилось, что в Фоллбруке хорошо развито сельское хозяйство: выращивание саженцев, цитрусовых и авокадо.