Общество Должников - Антон Шувалов

горд, чтобы лежать на полу и медленно срастаться единое целое.

Доспех оказался измят, пробит, и выглядел как фольга, использованная не по назначению, однако заплывший взгляд посверкивал сталью. Единственная слабость, которую воин себе позволил — опереться на чиненное древко старого копья.

— Прошу не воспринимать всерьез это грубое мужичье, миледи, — рыцарь слегка шепелявил, но мы прекрасно его понимали. — Ваша красота сравнима с чистотой и яркостью свежего номинала, только что слетевшего с печатного станка. И пусть вас не смущает контекст моего неумелого комплимента. Вы не одна из миллиона похожих купюр, вы — мастер-клише.

Хо густо позеленела.

— Да ладно, — она фыркнула, улыбнулась, но тут же снова фыркнула.

Я едва не расхохотался.

— Ни одному провокатору Люпана не сыграть застенщика так уверенно, — продолжал рыцарь. — Я верю вам. Однако, вас должна вести леди Аделина. Где она?

Я рассказал о столкновении с неким Бонье. Рыцарь склонил голову. Ему жестоко, вместе с кожей, обкорнали волосы, так что зрелище было так себе.

— Господин придет в ярость, — предсказал он. — Что ж. Пойдемте.

Древко копья стучало по доскам. Рыцарь ковылял, шумно пыхтя сквозь зубы.

— Бывали времена и получше, — сказал он, понимая, о чем думают застенщики. — Меня зовут Жермен Жиль: генерал армии Фран на Побережье. Осталось от нее немного, почти все командиры и солдаты перешли на сторону Люпана, и могут считаться только ренегатами. Лоялисты, все честные и добрые люди — были унижены, лишены оружия, здоровья, чести. Но дух все еще при нас. Мы не собираемся возвращаться в прошлое. Лучше стать калекой. Лучше умереть.

— Вы из новаторов? — застенчиво спросила Хо.

Я улыбнулся. Ну просто влюбленная нимфетка.

— Да, госпожа…

— Хо Хо.

— Прекрасное имя. Да, из новаторов, и думал, что все мы заодно. Цитадель Фран еще недавно была самой модернизированной из всех, мне бы и в голову не пришло, что людей можно с такой легкостью загнать обратно в темные времена. Они как будто рады снова оказаться в котле железного века и грызть хорошо знакомые сухари. Возможно, всему виной невероятная харизма Люпана и видения, которые насылают волшебники из его свиты. Все мы видим кошмары по ночам. Прискорбный кринж.

— А ведь мне что-то такое снилось, — я передернул плечами. Спина до сих пор чесалась так, словно нож вонзили. — Что-то про горящие леса и плачущих детей. Довольно скучная картинка.

— Точно, — невесело усмехнулся Жермен. — Ужасная безвкусица. Как будто смотришь гарзонский исторический боевик про Столетнюю войну. Все это рассчитано на впечатлительных дураков. К сожалению, их всегда больше, чем трезвых людей, а глупые крики легко заглушают мудрую речь.

— А мне ничего не снилось, — удивилась Хо. — Хотя я спала так крепко, что умерла бы — не заметила.

— Вот именно, вы просто не заметили этого сна, потому что он не задевает нужных струнок в душе вашего народа, — согласился Жермен. — Самого красивого народа Немоса.

Интересно, все новаторы — оливофилы? Наверняка Папочка и его приближенные часто выбирались в Новую Победу за этим делом.

— Спасибо на добром слове. С другой стороны, бывают такие оливки, что взглянуть страшно.

— Это не про вас, миледи. Не про вас.

— Вы меня застесняли, господин Жермен.

Я заскучал по своему револьверу. Когда наступает стопроцентный момент пустить себе пулю в рот, он всегда меня подводит.

Впереди забрезжил яркий электрический свет. После масляных ламп и жаровен, я готов был смотреть на современную лампочку пока глаза не зарумянятся.

— Мать моя неизвестная, — прошептала Хо. — Ты видишь это?

Я видел. Логово Папочки напоминало маленький технологический оазис. Потрепанные люди чинили домики-самосборы из пенопластин, курили под фонарными треногами, уныло тусовались возле единственного кофейного автомата. Дети окружили пузатый телевизор, и выжимали последние соки из старой игровой консоли.

— Не спать, не спать, — слышал я. — Есть еще кофе? Нужно проверить третий коробок, генератор уже три раза выключался. Воздуха не хватает. Ну пусть он тогда гремит на весь склад? Все провоняло. А что с врезкой в старую сеть? Нашли… Сраный Люпан.

— Печальное зрелище, — произнес Жермен.

— А-ха. Пост-апокалипсис как он есть.

Рыцарь обернулся на меня с побитой улыбкой.

— Вы иронизируете, сэр де Хин, а ведь так оно и есть. Так и есть. Милостивая Леди, как же я хочу простого тоста с простым шоколадным маслом. Вышел бы за него на бой против десятерых.

Да, от шоколадного маслица я бы и сам сейчас не отказался. Жермен хотел сказать еще что-то, но в этот момент в оазисе погас свет. Люди, устало ругаясь друг с другом, объединялись в рабочие группы. Дети оставили игры и бросились разжигать факелы.

Роль королевского замка взял на себя жилой прицеп для траков-пилигримов, которые участвуют в колонизаторских миссиях. Внутри есть место для проживания двадцати человек, санузел, водяной фильтр, универсальный генератор и прочие волшебные штуки. Не удивительно, что это было единственное место, где окна по-прежнему были освещены изнутри. Ума не приложу, как они затащили его внутрь, однако — вот он, стоял перед нами, окруженный валом из мешков и засыпающей стражей.

— Нет, — плаксивое бормотание. — Нет, не надо… Сохраните нам зеленый уголок…

Я вспомнил как во сне меня окружили высокие зловещие тени. В этот момент я просто свистнул моему ПТСР, и оно разнесло кошмар хорошим залпом артиллерии.

Жермен ничего не сказал, даже не растолкал спящих. Он проковылял мимо них, и постучал в массивную железную дверь.

— Пароль, — спросили в смотровое окошко.

И не дожидаясь ответа, грохнули замком. У парня внутри был игрушечная винтовка: воздушка с газовым баллоном. Похоже им на всех разрешили иметь только один травмат, которым и лягушку на обед не подстрелишь. М-да, если это не отчаянье, то я даже не знаю — что.

Внутри было прохладно, но воздух сильно отдавал нагретым пластиком. Тут была куча бытовой и развлекательной техники, и вся она, казалось, работала одновременно. Жарились вафли, играла музыка, по телевизору шел старый, но угарный боевичок «Стоун Колд: Последняя шутка», — экранизация одной из прошлых книг. Стоун как раз стоял перед бандой головорезов, весь окровавленный и абсолютно безоружный.