Маленькие ошибки больших девочек - Хизер Макэлхаттон

Вы живете так, что становитесь больше похожи на соседей, чем на любовников. Ваша сексуальная жизнь сходит на нет, вы говорите только о сухих обыденных вещах: «Где насос?», «Ты оплатила счета за кабельное?», «Ты видел детский свитер?» и так далее. Тебе хочется притянуть его поближе, достучаться до него и разрушить эту стену льда, становящуюся с каждым днем все толще, но новый слой льда нарастает, и все, что тебе остается, это наблюдать.

Потом однажды утром, совершая пробежку по пляжу, ты замечаешь знакомое лицо. Сначала ты не можешь вспомнить, откуда ты знаешь этого человека, но потом понимаешь, что это официант из твоего любимого японского ресторана. Тору. Он очень высокий, с изящными ладными руками. Он узнает тебя первым. «Тору, — напоминает он. — Из „Оригами“».

Ты улыбаешься, и вы пожимаете друг другу руки: «Я бы везде тебя узнала».

Вы вдвоем гуляете по берегу и говорите о рыбе, дорожном движении, жизни, любви — обо всем понемногу. Ты давно ни с кем так не говорила, — вы оба словно торопитесь выговориться. Вы сидите на перилах и смотрите на океан. Он снимает травинку с твоей рубашки. Ты замечаешь, какие у него колени — изящные, точеные. На самом деле ты никогда в жизни не видела таких красивых коленей.

Ты не рассказываешь мужу о том, как столкнулась с Тору, хотя могла бы, ведь в том, что ты с ним столкнулась, не было ничего такого, но зачем ты дала ему номер своего телефона, и почему он дал тебе номер своего, и почему ты оглядывалась через плечо, уходя? В этот вечер Луис опять возвращается с работы грязный и злой и кроет такого-то и такого-то с работы, который опять его подвел, и что же это за человек, что не может следовать простым указаниям, чтобы сберечь свою задницу. Ты поворачиваешься в постели на другой бок, пускай ворчит — ты почему-то не можешь перестать улыбаться.

Всем нам приходится решать, какие мосты строить, а какие сжигать. Каждый новый день сулит новый неизвестный поворот. Ты решаешь встретиться с Тору в кофейне, расположенной вдали от шумных мест; вы пьете латте и не слишком много болтаете. (Почему ты выбрала место подальше? Вы живете недалеко друг от друга. Почему ты выбрала это место? Ты не знаешь.) Когда он встает, ты идешь за ним, и он приводит тебя к себе домой. То, что происходит потом, можно описать только как «секс-марафон». Нечто, достойное японского порно. Тут вам и шелковые веревки, и кухонные столы, и овощи. Ты кусаешь губы так, что они начинают кровоточить. Любой заплатил бы за то, чтобы посмотреть, что вы вытворяли.

Он притягивает тебя, словно магнит. Он неотразим. (По некоторым дорожкам идти так легко, а другие освещены слабо и нехожены. Вот она — худшая из тех, которые ты можешь выбрать, но все равно ты в своем сознании постоянно выходишь именно на нее, как какой-то слепой полубезумный картограф.) Ты снова и снова встречаешься с Тору. Это продолжается несколько дней, потом недель, потом месяцев, а потом больше года. Луис продолжает усердно работать, дети хорошо успевают в школе, а ты счастлива с двумя своими мужьями. С одним у тебя дом, а с другим ты трахаешься. Чтобы на тебе жениться, нужна целая деревня[19].

Забавно, как сознание умеет блокироваться, как память и интуиция берут выходной каждый раз, когда ты делаешь что-то, чего не должна делать. Затем наступает день, когда все собирается в фокус, момент, когда твоя глупость терпит сокрушительное поражение. Ты беременна и совершенно не представляешь себе, кто отец ребенка. Ты говоришь врачу, что тебе нужно знать, азиатской наружности будет ребенок или нет. «Такого анализа не существует, — отвечает он. — Вы хотите знать пол ребенка? Это я могу вам сказать».

Что хорошего в том, что ты можешь знать, девочка у тебя будет или мальчик, если ты не знаешь, будет ли ребенок азиатом или испано-американцем? Луис не станет растить азиатского ребенка, а Тору не станет воспитывать латинского малыша. Ты не первая женщина, попавшая в такое положение. Вовсе нет. Тебе на ум приходят слова Эллы Уиллер Уилкокс: «Один корабль плывет на восток, а другой на запад, их гонят одни ветра, но куда корабль поплывет, решат не шторма, а его паруса».

Если ты останешься с Луисом, перейди к главе 190.

Если ты убежишь с Тору, перейди к главе 191.

Продолжение глав 62 и 109

Ты соглашаешься работать на радио. Комната, где записывают новости, похожа на мрачный цирк во время пожара. Тридцать людей, толпящихся в тесной комнатке, мечутся в разные стороны, чтобы новости с разных проводов пошли в эфир. Они торопятся, чтобы успеть к крайнему сроку, торопятся, чтобы смонтировать отрывки, торопятся, чтобы попасть на бесконечные встречи. У тебя нет своего стола — там нет свободных столов. Ты делишь тесный прилавок, на котором стоят шесть телефонов, еще с шестью интернами. Ни у кого нет времени тебе что-нибудь объяснить, здесь явно не будет обучающего семинара и не будет подходящего места, где можно задать вопросы. Здесь применяется метод «утони или выплыви», поэтому тебе решать, учиться ли чему-то, просто впитывая информацию, или положиться на удачу.

Корреспонденты берут диктофоны и микрофоны с собой и записывают звук. Потом они приносят назад сырую запись, загоняют ее в компьютер и нарезают звук на маленькие отрезки, там и сям добавляя свои голоса, дающие пояснения к сюжету. Это довольно просто, вот только диктофоны непрочны и сложны в обращении, а компьютерные программы, которые используются для монтажа, на санскрите. К тому же как только ты заходишь в монтажную, чтобы попытаться разобраться, как работает система, один из репортеров обязательно делает при взгляде на тебя страшные глаза и/или отправляет тебя к твоему начальству, чтобы ты не мешала им монтировать свои репортажи.

Поэтому, чтобы самой чему-то научиться, ты остаешься после работы. После того как все уходят домой, ты забираешься в монтажную и учишься работать с невозможно сложными программами, которые они используют. Ты добираешься до одного из проигрывателей мини-дисков и практикуешься в записывании. В записи твой голос звучит странно. Мягко и глупо. По-девчачьи. Поэтому ты репетируешь. Понижаешь голос на октаву и пытаешься звучать более профессионально. Получается немного лучше, но настоящая проверка наступит, когда ты будешь брать у кого-нибудь интервью.

Ты решаешь взять с собой диктофон на ночь, когда он никому не будет нужен. Но у кого взять интервью? В этом городе после десяти относительно безобидными вещами занимаются только детки в кофейнях. Ты не решаешься взять оборудование в бар, где на него могут пролить ром или его может отнять какой-нибудь пьянчуга. Поэтому ты отправляешься в маленькую кофейню возле студии, убогое эклектичное местечко с тамтамами вместо столиков и рядами старых сидений из самолета вместо стульев. Ты разговариваешь там с парнем по кличке Мышь, худым, жилистым, с водянистыми глазами. Он нервничает, но ему нравится идея говорить в микрофон, а потом слушать, что получилось. Вы сидите и болтаете, когда к нему подходят люди и заговаривают с ним. Он всех здесь знает.