Фарамунд - Юрий Никитин

Фабий помрачнел, черная боль стиснула сердце, словно это онбыл виноват, что войска этого безжалостного человека сравняли цветущий город сземлей.

— Не понимаю, что вы хотите от меня?

Фарамунд сказал небрежно:

— Да всего лишь покажетесь! Ну, если надо, топодтвердите, что в вашем городе уже мои войска.

Легат дико посмотрел на невозмутимое лицо рекса. Оглянулсякак ужаленный: в городские врата нескончаемым потоком вливались всадники рекса.На башнях уже замелькали их красные одежды, со стен стражу согнали вниз.

— Подтвердить?.. — повторил он, запинаясь. —Кому?.. разве город... не взят?

Фарамунд удивился:

— Кем?

— Ну... а этот... пожар... пленные...

Он лепетал, чувствуя, что свершилось непоправимое, что он,опытнейший военачальник, попал в какую-то замысловатую ловушку.

Фарамунд словно бы только сейчас понял, заулыбался:

— Ну, у нас не столько войск, чтобы распыляться на двалагеря! К ним мы и не приближались. А лес я велел поджечь с той стороны...прямо перед их городом, чтобы отсюда казалось, будто горит сам город. Ведь еслималый пожар — то горит село, если большой — то город, верно? А пленные, конечноже, совсем не из Геяриума. Да и не пленные они вовсе! Просто пришлось нарядитьсвоих... ха-ха!.. Признайтесь, больше всего вас добили гонцы, что прискакали стой стороны пьяные?

Фабий покачнулся, сильная рука рекса удержала, не далаупасть под копыта коня. Его трясло. Перед глазами промелькнули и эти гонцы, ита радость, что с их появлением охватила всю войско, в ушах звучали те ликующиевопли... нет, это сейчас кричат ликующе, захватывая вверенный ему город...

— Я хочу умереть, — прошептал легат вотчаянии. — Я хочу умереть... Я все равно покончу с собой!

Голос Фарамунда прозвучал сверху сочувствующе:

— Это бесполезно. Теперь-то я могу, в самом деле,подвести к Геяриму вереницу знатных граждан вашего города! Но вам станет легче,если скажу, что я почти без боя... или малой кровью захватил уже два десяткатаких городов.

Легат ухватился в отчаянии за волосы, рванул, безумнымиглазами посмотрел на пучки волос в кулаках. Боль не отрезвила, душевная больнамного злее.

— Станет легче, — сказал рекс, — когда иГеяриум падет тоже... без сражения. Всем станет легче, даже горожанам!

Он задержался в Геяриуме, принимая коммендации, а войскаокрыленно двинулись дальше на юг. Шли отважно и опрометчиво, как делали все:гогты, гепиды, лангобарды, вандалы, тюринги... И если бы впереди оказалисьримляне, их бы смяли, но... наткнулись на пришедших чуть ранее готов!

В жестоком бою, что длился с утра и до заката солнца, еговойско было разбито наголову. Только ночь спасла от окончательного истребления.Когда наступило утро следующего дня, по заваленному трупами полю ходили готы,добивали тяжело раненых, как своих, так и чужих, а когда из-под груды мертвыхтел вытаскивали легко раненого, то задавали только один вопрос: гот или франк?

Оставив труп франка истекать кровью, шли дальше, заоднособирали оружие, снимали доспехи. Следом ехали повозки, туда равномерноскладывали все, чем могли поживиться: одежда, щиты, любая обувь... Привыкшие ктрупам и ручьям крови под ногами, лошади тащили телеги почти спокойно, толькоколеса увязали в размокшей от крови земле все глубже и глубже.

Фарамунд приехал, когда остатки его войска собирались по этусторону леса, а значительная часть все еще пряталась в чаще. Хотя леса здесьредкие и настолько чистые, словно вымытые, франки все еще бросались в глубьлеса, словно дети, которые ищут спасение за материнской юбкой.

Теперь эти бывалые воины прятались друг за друга от егоиспепеляющего гнева. Только несколько вспомогательных отрядов, разосланных вразные стороны, не участвовали в сражении, им-то Фарамунд и велел соорудитьлагерь. А всех, кто бежал от готов, велел лишить коней, а также оставилночевать вне лагеря. А в лагерь принимать только тех, кто принесет оружие ичто-нибудь с убитого: латы или шлем.

Сам он сидел в шатре угрюмый, на поле лежало два пустыхкувшина, трепещущий молодой парнишка пугливо наполнял кубок.

Громыхало, тоже с красными от долгого пьянства глазами,гудел успокаивающе:

— Всего лишь первое поражение... Ну и что? Просто мынапоролись на себе подобных. Смелем и готов!.. Александр Македонский имел всегосорок тысяч человек, но разбивал полумиллионные армии многих противников, и, вконце концов, завоевал весь мир.

— Александр Македонский? — пробормоталФарамунд. — Это не тот рекс тевтонов, что за рекой Лабой? О нем доходятразные слухи...

Громыхало посмотрел на рекса с брезгливой жалостью:

— Не тот.

— Тогда рекс кимвров, те, по слухам, сейчаснадвигаются...

Громыхало покачал головой. Фарамунд со вспыхнувшим гневомуловил в его глазах почти сочувствие ударенному по голове:

— Когда он жил... а жил в дальних солнечных землях...здесь было одно сплошное болото. Говорят, что людей здесь не было вовсе. Затемболото высохло, вырос этот лес... Я не знаю, что с миром делается! Расширяется,что ли? В те времена эти земли считались мертвыми... Да что там считались! Былимертвыми. Однажды прогневанный император лучшего поэта Овидия сослал в дикиестрашные страны, где земля лопалась от мороза, где свирепые ветры наметали горыснега, где птицы на лету погибали от мороза...

Он слушал нетерпеливо:

— Ну и что?

— А то, что сослали в эти же земли, только еще южнее!Намного... Я сам не больно-то много знаю, рекс. Тебе бы с Тревором поговорить,тот бывал в империи, даже в самом Риме. Но я знаю, что четырнадцать тысячгреков, служивших Киру, разбили стотысячное войско противника. А мы не хужекаких-то занюханных греков.

Слух о его поражении не остановил приток новых сил. Тысячимолодых героев жаждали подвигов и воинской славы, а где еще они могут еестяжать, как не под знаменем самого удачливого из конунгов?

Вскоре его войско восстановило численность, и он с ходуосадил загородивший дорогу Каталин. Сам город стоял очень неудобно для осады: визлучине реки, с другой стороны расстилался широкий зеленый луг, но людиФарамунда вскоре убедились, что под зеленым толстым ковром находится бездонноеболото. Тяжело вооруженные проваливались, цеплялись за кочки, орали, и Фарамундвелел прекратить попытки подобраться к городу с этой стороны.

Оставалась только узкая дорога, но проклятые каталинцынасыпали по бокам земляные валы, и если пустить туда войска, то его перебьют сбоков раньше, чем ударятся в ворота.

Фарамунд послал гонца с требованием сдаться, но, конечно же,он сам бы назвал дураком того, кто сдался бы в такой выгодной позиции.Несколько дней он в бессильной ярости смотрел, как горожане выходят черезнебольшую калитку и собирают на болоте ягоды и даже рвут кувшинки.