Мечта империи - Марианна Алферова

«Слухи о запрещенных исследованиях в лаборатории Триона не подтвердились».

«Нельзя сравнивать мощь Хорезма и мощь Рима — потому что они просто несравнимы. Некоторые политики пытаются преувеличить опасность, исходящую от варваров, дабы неоправданно увеличить расходы на военные нужды».

«Акта диурна», 15-й день до Календ августа

Кассий вел фургон из рук вон плохо. Колеса и дело попадали в колдобины, дважды чудом удалось избежать столкновения с другими авто. Наконеи Кассий загнал фургон в небольшую дубовую рощу и здесь остановился. Мраморный храм, посвященный Вертумну, был украшен статуей бога полей. Венок из колосьев на голове бога еще хранил следы позолоты.

Они находились в часе езды от виллы Фабии. И в то же время они боялись туда ехать. Как убийцы могли найти их? Неужели прибор не дает больше «тени»?

— При чем здесь «тень»? — пожала плечами Ле-тиция. — Нас выследили обычные люди. Все просто: рано или поздно мы должны были появиться на этой дороге, и мы здесь появились. Никакой загадки. Это вам не интегральное уравнение, а элементарное дважды два — четыре.

Кассий не знал, что сказать. Версия Летиции выглядела правдоподобно.

«Она догадлива. Слишком догадлива…» — вновь подумал Элий.

— Надо ехать не к Фабии, а к Марку Габинию, — предложила Летти. — Марк Габиний дружен с бабушкой, но там нас не ждут.

— К тому же именно сын Марка Габиния Гай дал мне эту штуку, создающую «тень», — добавил Кассий.

— Гай любил придумывать всякие заумные игры, — вспомнила Летти, — но мы не виделись с тех пор, как он попал в лабораторию Триона. Он много старше меня.

Бабушка иногда говорила в шутку, что, когда я вырасту, она выдаст меня за Гая, —

Петиция бросила кокетливый взгляд на Элия. — Но теперь я этого не хочу.

Вот смешная. Она думала, что он начнет ревновать. А может, и в самом деле начнет? Или нет? Какое ему дело до этой девчонки? Кажется, Вер выиграл для нее жизнь. Вер хотел ее спасти. Ее жизнь — Жизнь Рима. Они все могут спастись. Или погибнуть. Ее смерть — их смерть. Как просто. Слишком просто.

Гай в лаборатории Триона… Гай дал Кассию прибор, дарующий тень, очень черную тень, сквозь которую не зрят глаза богов. А если подобная тень накроет весь мир? Элию показалось, что он опять пытается припомнить мысли Гэла. Еще немного, и он сойдет с ума.

Они поехали дальше. Элий очень устал. Раны его еще не зажили, и это путешествие окончательно его измотало. Но он должен выдержать. Он должен довести дело до конца, спасти Рим. Ради него он отказался от Марции. Должен же быть какой-то смысл в его жертве. Или все жертвы бессмысленны? Древние видели в каждом событии знамение богов. Им все казалось исполненным смысла. Курица клюет зерно — будет удача. Глупцы! Смысла нет даже в самой жизни, не то что в отдельном событии. Все чаще Элию казалось, что, когда он доберется до виллы Фа-бии и все наконец кончится, он умрет. Но смерть его не пугала. Она казалась ему бесконечным отдыхом, а он так хотел отдохнуть.

По лицу Гая расползались багровые язвы. Руки распухали все больше и все больше чернели. Молодого ученого мучили жуткие боли. Даже морфий не приносил облегчения. Пройдет еще несколько дней или даже часов, и беспощадная Парка Антропос перережет нить его жизнь. Фабия молилась, чтобы это произошло как можно быстрее. Пока Фабия находилась в спальне умирающего, Марк Габиний мог немного отдохнуть. Она все время думала о Марке и о том, что приходится тому переживать.

Его единственный сын умирал в страшных мучениях, а Марк ничем не мог ему помочь.

Он даже не мог пожелать ему спасения.

Неожиданно Гай открыл глаза и посмотрел на Фабию внимательным осмысленным взглядом.

— Скоро конец… — Гай говорил невнятно, вместе со словами выплевывал наружу лохмотья отслоившейся слизистой оболочки рта. — Когда я умру, вещи из этой комнаты вместе с моим телом заройте в глубокой шахте и залейте бетоном. Ах да… не забудьте соскоблить штукатурку со стен…

Его ровный голос и отрешенный тон поразили Фабию. Им владела уже не жизнь, а смерть… Лахесис перестала вытягивать нить. Антропос приготовила ножницы… Жизнь остановилась.

— Я нарушил волю богов…. Теперь меня ждет спуск на самое дно Тартара. Но я знаю, как оно выглядит, это дно. Я видел его однажды… Убивающий свет. Гений

смерти открывает безжалостное око… Самый прекрасный и самый страшный свет… В Тартаре тот же свет. И те же муки…

Он замолчал, переводя дыхание.

— Я так хотела, чтобы ты стал мужем Летти, — зачем-то сказала Фабия.

Гай попытался улыбнуться распухшими губами. Он не помнил, кто такая Летти.

Имена уже не имели для него никакого значения.,

И тут за дверью раздался звонкий девичий голос.

— Марк Габиний! Это я, Летти! Где ты?! У тебя гости! А ты не ждал, клянусь Геркулесом!

Летти! Она здесь?! Фабия выбежала из спальни. В атрии стояла Петиция — в простенькой светлой тунике и полосатых брючках. Ее наряд напоминал одежду акробаток, которые выступают на рынках под удары барабанов и пронзительные вопли зазывал. Рядом с Петицией стоял мужчина лет тридцати с узким худым лицом и взлохмаченными темными волосами. На нем были выцветшая голубая туника и белые полотняные штаны, какие носят крестьяне. Широкополая шляпа болталась на ленте за спиною.

Петиция с визгом бросилась Фабии на шею.

— Летти, девочка, почему ты здесь? — у Фабии задрожал голос. — Я же говорила, тебе нельзя возвращаться, это опасно…

— Нет, все не так, не так! — энергично затрясла головой девушка. — Я должна стереть ту надпись в книге. Так сказал Элий, — она повернулась к своему спутнику. — Я тебя не представила — это Элий Деций.

— Мы виделись на обеде в Палатинском дворце, — вежливо напомнил сенатор.

Фабия окинула гостя внимательным взглядом. Да, кажется, это он. Высокий лоб, тонкий нос, один глаз заметно выше другого. Но, всемогущие боги, что у него за вид!

— Да, мы встречались. Но я, признаться, не узнала тебя, сиятельный. Ты сильно переменился. Я так сочувствую тебе… бедная Марция.

В ответ Элий вдруг произнес совершенно спокойным, отрешенным голосом, будто артист на сцене театра Помпея:

— «О страдании: если оно невыносимо, то смерть не преминет скоро положить ему конец, если же оно длительно, то его можно стерпеть»[63].

Фабия с изумлением смотрела на Элия. Ей показалась неуместной эта цитата.

Как будто он позаимствовал не только чужую мысль, но и чужое чувство.

— Почему ты здесь, сиятельный? — несмотря на видимое усилие, холодные нотки прорвались в голосе Фабии.