О чём молчат рубины - Фунтик Изюмов

войско сегодня кровью умылось. Но это ерунда! Подумаешь, пострадало человек сорок-пятьдесят! Что это значит, среди пятнадцатитысячного войска? Я хочу, чтобы сегодня ВСЁ вражеское войско кровью умылось! Вот тогда они насмерть перепугаются! Тогда моя простенькая легенда станет в их головах ужасной явью! Они будут своей собственной тени бояться! И, надеюсь, в таких условиях, о продолжении осады не может быть и речи. Я думаю, поляки снимут осаду!

— Как интересно!!! А как ты сделаешь, чтобы они «кровью умылись»?

— Не догадываешься? — я поднял голову к небу.

— Ты… Ты перекрасишь дождик в цвет крови!!! — задохнулась от восторга девушка.

— Да!!! Я так подгадал, чтобы мои слова прозвучали прямо перед дождём! Чтобы этой же ночью легенда нашла своё подтверждение! Сегодня на вражеское войско прольются реки крови! Пусть не настоящей, разве это имеет значение? Лишь бы красной!

— Подожди! Но и на крестоносцев прольются кровавые реки?

— Нет. Я обратил внимание, что ветер с запада. Значит, когда у нас дождь уже утихнет, на поляков он ещё будет лить. Вот тогда я и начну колдовать!

— А можно… а можно я посмотрю?..

— Боюсь, ты ничего не увидишь. Даже я не увижу. Это далеко и в темноте. Получилось или нет мы сможем узнать только завтра, когда рассветёт. Тогда будут видны красные польские палатки, стоящие в «кровавых» лужах.

— Всё равно! Я хочу быть рядом, когда ты будешь колдовать! Ну, пожа-а-алуйста…

Ну, вот как от такой отвяжешься?.. Ближе к двум часам ночи, промокший и продрогший, я начал колдовать. А рядом стояла Катерина, открыв от волнения рот.

Глава 27. Сказка на ночь

Если вы хотите, чтобы ваши дети были умны,

читайте им сказки. Если вы хотите, чтобы они

были еще умнее, читайте им еще больше сказок.

Альберт Эйнштейн.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, замок Мариенбург, 08.09.1410 года.

Утро началось с суеты. Все бегали, кричали, шумели. И хотя я догадывался о причине шума, почти бессонная ночь, да ещё под дождём, давала себя знать. Я потянулся, сладко зевнул, но рассудил, что выделяться из общей массы не стóит. Поэтому быстро оделся и выскочил наружу.

— Тревога! — орали все вокруг, — Тревога! Все к стенам! Все на оборону!

Упс! Как-то не так представлял я себе, что поляки испугаются и снимут осаду!

Конные крестоносцы, облитые бронёй, уже строились в боевые колонны, горожане и горожанки бежали к заранее припасённым корзинам с булыжниками и разжигали огни под котлами со смолой, а на стене возбуждённо прыгала знакомая фигура с длинными руками и ногами. Понятно, что даже не умывшись, я помчался на стену. К своей кулеврине. Да, я считал её уже «своей»! Мы с ней уже сдружились, можно сказать!

— Твоя кулеврина заряжена, я проверял! — встретил меня брат Томас, вместо приветствия.

— Я знаю. Сам заряжал вчера, — согласился я, — А что случилось?..

И в самом деле, рядов штурмующих перед стеной не наблюдалось, и даже разъездов конницы польской шляхты, к которым мы уже привыкли, как к пейзажу, тоже не было.

— Польский лагерь бурлит, — мрачно сообщил брат Томас, — Разведчики доносят, что всё войско пришло в движение. А ещё поляки с литовцами зачем-то выкрасили свои палатки в ярко-красный цвет! И оружие. И щиты. Представляешь? Щиты с родовыми гербами закрасили красным, словно в кровь окуну…

Брат Томас осёкся. Я сделал вид, что всматриваюсь в даль.

— Прямо, как святой старец с Афона вещал… — напряжённо пробормотал командор.

Я опять промолчал.

— Хм!.. А может, это добрый знак, что враги зашевелились? — спросил пространство перед собой брат Томас.

Я пожал плечами.

Полдня бурлил вражеский лагерь, полдня стояли в полном вооружении наши рыцари, готовые немедленно вскочить на осёдланных коней. Во второй половине дня разнеслась весть — литовцы уходят! Литовцы покидают ряды объединённого войска! Как ни упрашивал польский король Владислав Второй своего союзника и родственника короля Витовта, тот не согласился остаться. Ссылаясь на дизентерию среди своего войска. С самой высокой башни было видно, как литовцы свернули палатки и ушли, бросив своих союзников на произвол судьбы. Подозрительный Фон Плауэн ещё два часа ожидал, что это некая тактическая ловушка, но нет. Разведчики подтвердили: литовцы уходят и уходят насовсем. Слыша вслед проклятия и угрозы на польском языке.

Ну, что ж! Я рассчитывал на большее, но и это неплохо! Литовцы — язычники? Значит, больше подвержены суевериям! Значит, на них легенда с мифическим проклятием повлияла гораздо сильнее! Ха! Теперь польский король ещё призадумается, в силах ли он продолжать осаду такого крепкого замка? Не получит ли он такого ответного удара, который перевернёт ход войны с ног на голову?

Лично я, будь на его месте, немедленно начал бы переговоры о мире! Пока ещё зримое преимущество на моей стороне. Пока не забылись кровавые ручьи Грюнвальда. Пройдёт ещё пара месяцев, и позиции сторон будут уже совсем другими! Нет, будь я на месте польского короля, я бы поторопился!

А крестоносцы тем временем служили торжественную, благодарственную литургию.

Вот, словно подслушал кто! Только-только стихли торжественные песнопения, как к фон Плауэну подбежал наблюдатель со стены и что-то жарко начал нашёптывать.

— Послы, послы, послы… — прошелестело по рядам рыцарей.

— Открыть ворота! — милостиво кивнул Великий магистр.

И тут же все потянулись из храма на улицу. Смотреть на посольство. И я, конечно!

С десяток рыцарей, вовсе не в доспехах, а наоборот, в пышных облачениях, проехали по двору Нижнего замка, потом Среднего замка и, наконец, Верхнего замка, чтобы провести переговоры с Великим магистром Генрихом фон Плауэном. Ну-ну!

Так получилось, что я затесался в группу знакомых мне крестоносцев: брат Гюнтер, доктор Штюке, брат Томас… И они активно комментировали происходящее. Мне.

— Зындрам из Машковиц, — указал взглядом на первого всадника брат Гюнтер, — можно сказать, главный военначальник польского войска… не считая короля. Но король всегда следует его советам!

— Марцин из Вроцимовиц — подхватил доктор Штюке, указывая на второго всадника, — держатель королевской хоругви! Во время Грюнвальдского сражения под ним убили коня, и хоругвь пошатнулась… но нет! Марцин удержал её, ободрив польских рыцарей!

— Збигнев из Олесницы, — продолжил представление посольства брат Гюнтер, — Писарь короля! Но именно он умудрился во время Грюнвальдской битвы обломком копья сбить с коня Дипольда Кикерица фон Дибера, который мчался прямо на польского короля и вот-вот мог убить Ягайло! Не случилось… На пути встал безоружный Збигнев из Олесницы, подобравший с земли обломок оружия…

— А это кто?! — опешил я, глядя на огромного всадника, укутанного медвежьей шкурой. При этом шкура казалась маловатой для всадника.

— Князь Лугвений Мстиславский, —