Записки наемника - Виктор Гончаров

– Хорошо, – хмуро согласился Беркутов.

…Ровно в одиннадцать утра дверь кафе «Александрия» отворилась и вошла невысокая женщина, довольно полная, с необычайно пронзительными глазами. Это и была Графиня. Поговаривали, что она обладает экстрасенсорными способностями и, главное, умеет читать чужие мысли. Я вспомнил ее по первому визиту с Евгенией в ночной клуб. Как всегда, она шла в сопровождении свиты из охраны и секретарши.

Мы уже ждали ее. Сегодня за старшего был Беркутов.

Беркутов, одетый в бронежилет, чувствовал легкое беспокойство.

Почему эта обезьяна вынудила их собраться всех вместе? Опасается? А, с другой стороны, не будет же она организовывать массовое убийство в центре города, днем, в этом людном московском кафе?

Беркутов успокоился. Когда мы пришли в кафе за полчаса до назначенного срока и заняли угловой столик, то долго осматривались, ожидая подвоха. Я был послан на кухню проверить, все ли там в порядке. Там оказалось спокойно.

Приходили и выходили посетители, сновали официанты. Беркутов прислонил кейс к ножке стола и попросил сдвинуть два столика.

– Ко мне придут друзья, – пояснил он. Вскоре начали подтягиваться отцы похищенных детей – «новые русские» с одинаковыми черными кейсами. За три минуты до одиннадцати Беркутов вышел на улицу. Сновали прохожие, мимо него в кафе прошли очередные посетители – высокий господин с дамой. Они болтали невесть что. Беркутов окончательно успокоился и вернулся в зал. Я держал пистолет со взведенным курком.

Откуда нам было знать, что накануне к администрации кафе подошли два вежливых и богатых грузина. Они на весь день арендовали помещение кафе.

– Приедут наши друзья из Грузии. Официанты тоже будут наши, а вам лучше побыть дома, поскольку нам не нужны лишние люди, – сказали крутые грузины, доставая кучу денег. Такую сумму директор кафе не видел ни разу в жизни. И он предпочел ни о чем не спрашивать, просто передал ключи и обзвонил своих официантов, устроив им выходной среди недели.

…Как только Беркутов вернулся к столику, вошла Графиня со свитой. Она остановилась в пяти метрах от сдвинутых столиков и что-то сказала на непонятном языке своим людям. Шесть человек из ее свиты подошли к столам, взяли у всех чемоданчики с деньгами и удалились.

Графиня обвела глазами компанию бизнесменов: – Я рада, что вы приняли такое мудрое решение…

Беркутов насторожился и на всякий случай переместил правую руку поближе к подплечной кобуре, где у него был пистолет. Он еще не понимал, что проиграл. Рука моя напряглась.

Графиня быстро бросила какую-то фразу. И тут произошло неожиданное: все посетители кафе вдруг вскочили, роняя стулья, выхватили пистолеты с глушителями и открыли огонь на поражение по группе за сдвоенными столиками. За мгновение до того я понял, что произошло. Напрягшись всем телом, я толкнул плечом Беркутова с тем, чтобы повалить его на пол. Затем перевернул стол и начал отстреливаться. Огонь противника оказался настолько плотным, что в мой бронежилет попало сразу несколько пуль, и я согнулся, спасаясь от смерти, прикрывая голову руками и пистолетом.

Убийцы действовали поспешно. Еще бы – устроить массовые убийства почти в центре столицы! Выпустив по обойме из пистолетов, искрошив столы и стулья в щепки, они ушли, так и не совершив по контрольному выстрелу. Контрольный выстрел! Это обязательное условие работы хорошего профессионала. Наверное, даже человек, у которого были б железные нервы, в том шуме, гаме, стонах и воплях не довершил бы начатое до конца.

Я остался жив, а Беркутов остался моим должником, поскольку это я уговорил его надеть бронежилет, а впоследствии толкнул его, что спасло его от первых прицельных выстрелов. А потом он лежал, укрытый мной.

Но на этом моя стезя телохранителя прервалась, так как я понял, что не смогу защитить Беркутова от Палача. Потому что этого не хочу. Я узнал, что именно Беркутов был причастен к смерти Людмилы.

…Мы опять в засаде. Опять охота идет на невидимого и вездесущего Джелалию, который оставляет в телах своих жертв длинные тонкие ножи с надписью «bors». Нас четверо. С нами Джанко.

В этих горах иногда выпадает молочное утро с приглушенным светом солнца за тонкими высокими облаками. Тени бледные и расплывчатые, а тишина – полная. Звук не в состоянии преодолеть густого воздуха. Взовьется, взлетит, но тут же падает обратно, на то же место, с которого и взлетел. День, светло, но кажется, будто ночная тишина не покидала этого края. Нет, нам не поймать этого хитрого Джелалию.

Мне сегодня особенно хорошо еще и потому, что меня ждет-не дождется Светлана. Она не такая зануда, как я предполагал. Она умеет быть удивительно ласковой и заботливой. Она не хочет уезжать никуда.

Сегодня мы ушли глубоко в тыл и зашли в ущелье, которое начинается на боснийской территории. Мне кажется, что Джелалия любит ущелья, поэтому он непременно попытается пробраться по нему в наш тыл.

Стоит такая тишина! Хочется, чтобы кто-нибудь крикнул или запел, чтобы нечто произошло; боязнь того, что ничего не случится, перемешивается с чувством неизвестности и страха перед неведомым.

И прежде чем солнце пройдет полнеба, набегут тучи и грянет буря.

Конец декабря – а неожиданно зацвели первые фруктовые деревья. Занимается солнечный день, но уже около полудня начинает порывами поддувать резкий пронзительный ветерок, несущий по воздуху белые и розовые лепестки цветов, хотя явно, прежде чем добраться до нас, он пролетал над снежными пределами. К цветочным лепесткам скоро присоединяются капли холодного дождя, а затем и снежинки. Предчувствие долгой зимы вызывает дрожь.

Охота неудачная. Тогда мы взбираемся на скалу и подходим к тому месту, где я спрятал свое оружие. Осторожно подхожу к куче наваленных веток. Присматриваюсь. Если б я обнаружил подобное хранилище, то обязательно поставил бы мину. Можно бросить камень, и если там есть мина, она может взорваться. Но мне жаль свою мощную подзорную трубу, надежную винтовку СВД. Мы срезаем длинную жердь, мастерим петли из тонкой веревки, подцепляем петлями винтовку и подзорную трубу, и я что есть силы дергаю жердь на себя. Раздается взрыв. Ветки разлетаются во все стороны. Я осматриваю ружье, вроде бы цело. А вот подзорная труба испорчена – ее корпус помят, линзы вываливаются. Что поделаешь?

Теперь мы устраиваем засаду. Ночью сюда обязательно придут те, кто поставил мину. Из чисто человеческого любопытства.

На небе появляются первые звезды. Холодно. Около полуночи мы слышим шорох в буреломе. Шорох приближается, раздается треск ветвей. Кто-то грузный пробирается через бурелом. Не сговариваясь, бьем из автоматов в темноту на звук. Выпускаем по целому рожку. Гулкое эхо долго блуждает в горах. Минут двадцать ждем новых звуков. Гробовая тишина. Ясно, что тот, кто шел искать наши трупы, мертв. Тогда идем проверять, кого же мы подстрелили? Я нащупываю в темноте теплую шерстистую тушу. Она вся в крови. Подсвечиваем фонариком.

– Да это же барсук! – восклицает Коста Порубович.