Интербеллум 1918–1939 - Александр Чаусов

В декабре того же года было сделано аналогичное заявление о независимости Польши и со стороны правительства Российской империи. Однако нужно понимать, что на тот момент эти территории уже вышли из-под российского контроля, а потому это заявление не имело сколько-нибудь значимой политической силы для поляков. К тому же уже в феврале 1917 российский император был свергнут.

Впрочем, революционные события все же имели опосредованное влияние на становление польской государственности. Из опасения потери позиций в этом государстве страны Антанты приступили к формированию в Польше органов национального самоуправления уже в середине августа 1917 года. Так, 15 августа во французской Лозанне был учрежден Польский национальный комитет во главе с почетным доктором Кембриджа публицистом Романом Дмовским и композитором, до этого долгое время жившим в США, Яном Падеревским. Война на тот момент уже близилась к завершению, и перевес в ней со все большей очевидностью оказывался на стороне Антанты.

При этом «два императора» после опубликования своего манифеста так и не конкретизировали в дальнейшем программу польской суверенизации и не приняли каких-либо внятных практических шагов для осуществления намерений. По сути же к 1917 году и Германия, и Австро-Венгрия все меньше контролировали польские территории. Пилсудский и его сторонники 2 июля 1917 года демонстративно вышли из состава Временного Государственного Совета, выполнявшего функции оккупационной администрации, чем окончательно дезавуировали надежды польского народа на национальное самоопределение с помощью немцев. При этом две трети польских легионов (первая и третья бригады) во главе с Пилсудским отказались подчиняться немецкому командованию, были расформированы, а сам Пилсудский на некоторое время был заключен в крепость Магдебург. Вполне понятно, что такое заключение под стражу Пилсудского вызвало недовольство и национальных польских элит, и населения.

А потому вполне очевидно и то, что попытки Германии и Австро-Венгрии создать новую систему государственной власти в виде Регентского совета не дали никаких результатов, кроме еще большего раздражения польского общества. Более того, «фактор Пилсудского» сыграл и на обострение с оставшейся частью польских легионеров. Особенно это обострение оформилось после заключения сепаратного Брест-Литовского мира, а также соглашения со сторонниками независимости Украины. Применительно к Польше, для которой забрезжила не просто перспектива реального суверенитета, а даже легкий намек на «имперские амбиции» периода Речи Посполитой, эти договоренности «патронов» выглядели натуральным национальным унижением.

Дело в том, что одним из пунктов Брест-Литовского сепаратного мира с Россией было право на самоопределение и автономию Восточной Галиции, Лемковщины, Закарпатья и Буковины. Это были регионы со смешанным населением, в которых очень активно на политическом поле действовали украинцы. Украинские сепаратисты рассчитывали, что «самоопределение» в итоге приведет эти регионы именно в состав новообразованной Украины. Для Польши, которая данные территории считала своими, это была политическая пощечина. Особенно это касалось Галиции, где генерал Пилсудский и формировал свои польские легионы.

Еще одним камнем преткновения стала Холмская губерния. Под польским управлением эта территория находилась около двух лет в период войны, но в 1918 году по договору с независимой Украиной была передана ей. Но дело в том, что многие годы эта территория на границе с Украиной была не просто спорной, а национально и религиозно всеобщей. Не официально, но фактически.

Здесь следует сделать краткое пояснение о том, что вопрос был даже не в государственной, а в национальной и религиозной принадлежности населения Холмской губернии. И он имел место еще в Российской империи. Принятию в 1912 году решения о формировании этой губернии и выводе ее из-под юрисдикции польских территорий, пусть и в составе царской России, предшествовала серьезная работа местной русской православной общины, нацеленная на убеждение депутатов Государственной думы и правительства империи в том, что они, православные и русские «холмцы», вообще существуют.

Так что передачу контроля над этой территорией слабой и раздробленной Украинской Народной Республике формально можно считать примером манипуляции лимитрофом со стороны государства-тьютора. Когда была нужна дополнительная военная сила, фактически гарантировалось расширение польской территории за счет этих земель. А когда были необходимы поставки продовольствия из Украины, спорные земли «перераспределили» в пользу уже другого лимитрофа.

Интересно, что по итогам выполнения всех этих договоренностей Украина также была обманута Австро-Венгрией. Предусмотренное право на автономию украинцам на территории самой империи, а именно – в Восточной Галиции, Северной Буковине и Карпатской Рутении, так и не было предоставлено. Официально правительство Австро-Венгрии сослалось на недопоставки оговоренного объема продовольствия, фактически – сыграли свою роль требования «более выгодных» поляков[228].

Вообще же, если говорить коротко, то Холмская губерния была исторической польской территорией с не менее исторически сложившимся малоросским населением. «По национальному составу население губернии выглядело так: малороссы – 52,6 %, поляки – 24,4 %, евреи – 15,3 %, немцы – 4 %, русские (великороссы) – 3,7 %. На самом деле этнический состав населения был более запутанным. Многие католики из числа латинников, говоривших в быту на малорусском диалекте, отметились как поляки, некоторые жители Холмщины, включая евреев, имевшие образование, называли себя русскими или поляками»[229].

Что же касается «Междуморья», то основным идеологом этого государственного проекта был все тот же Пилсудский. И для поляков это политическое образование было презентовано как независимая польско-литовско-белорусско-украинская федерация, с безусловным доминированием Польши. При этом европейским державам «Междуморье» было презентовано как «буфер» между «цивилизованной Европой» и Россией. Но такое усиление на Восточном, уже политическом, фронте не очень устраивало «западных партнеров».

Вся эта территориальная и этническая чехарда, как и было сказано выше, вызывала у них раздражение, тем более что планы на экспансию под видом объединения у Пилсудского, который стал фактически главой новообразованного Польского государства, появились сразу же: «Он прекрасно понимал, что эффективно противостоять российской агрессии можно только силами стран Центральной и Восточной Европы. Поэтому он мечтал о создании большой федерации Польши, Украины, Литвы, Латвии, Эстонии, Белоруссии, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Югославии и Финляндии, опирающейся на три кавказские республики – Азербайджан, Армению и Грузию. Объединение этих стран в одном союзе создало бы в Центральной Европе территориально сплоченный организм»[230]. Но реализация этих планов, притом кратковременная и частичная, наступит только в период с 1919 по 1921 год, пока же стоит вернуться к состоянию Польши на время заточения Пилсудского в Магдебургскую тюрьму.