Жена Тони - Адриана Трижиани

– И каждый раз выбираю неправильно, – признал Тони.

– И тем не менее никак не угомонишься. Выходит, ты либо дурак, либо негодяй. Выбирай.

– Ты знала, во что ввязываешься.

– Да ну? Правда знала? А мне вот кажется, что понятия не имела. Знала бы я, куда меня это заведет, я бы вообще пропустила этот автобус.

– В тебе говорит злость, – сказал он тихо.

Злость ли? – спросила она себя. Знай она тогда все, что знает теперь, выбрала бы она Тони? С самого начала их дружбы она сообразила, какие богатые возможности у их сотрудничества. Вместе они были творческой командой, силой. Она писала, он переписывал, он пел, она пела, они выступали, и это работало. Они понимали друг друга и так же хорошо считывали настроение публики. А когда у них появились дети, все было не так просто, как казалось на первый взгляд – мол, она осталась дома, а он уехал на гастроли; нет, куда сложнее. Он вернулся к жизни, которую вел, прежде чем встретил ее, а она стала женщиной, в которой перестала себя узнавать. Вот в чем состояла пропасть между ними – а на дне этой пропасти лежала ответственность за их брак, которую Чичи взвалила на себя. Она отказалась от самой себя, от своего творческого «я», от самых смелых мечтаний, от самых потаенных желаний, от призвания – и все ради того, чтобы любить его. Что дал он ей взамен? Просто взял и погрузился в прошлое, туда, где его мечты еще не исполнились, в то время, когда он ее еще не любил.

– Чич, ты серьезно? Ты правда хочешь, чтобы я ушел?

– Я не верю в развод, Савви.

– Как добрая католичка.

– Которая вышла за доброго католика. Так, по крайней мере, мне казалось.

– Штампы, этикетки, и только. – Он затушил сигарету и немедленно зажег новую.

– Штампы не имеют значения, когда не живешь по правилам.

– Наверно, так и есть.

– Почему ты не можешь быть мне верен?

Тони пожал плечами:

– Да если бы я сам знал…

– Так узнай.

– Я скучаю без тебя.

– Перестань.

– Я не умею быть один, Чич.

– Я в курсе, – вздохнула Чичи. – Но эта девушка кое-что для тебя значит, да?

– Пожалуй, да, но не так, как ты. Но если ты меня бросишь, я уйду к ней.

– Ты серьезно?

Тони кивнул.

– Ты бросишь нас ради нее?

– Если ты меня окончательно выгонишь, то да.

– Выходит, выбирать мне? – Чичи вскинула руки над головой, как статуя атланта.

Он снова кивнул.

– То есть даже это решение ты взваливаешь на меня? Ну и наглость! Настоящая наглость. Ты хочешь, чтобы я удерживала нас вместе, но если я откажусь, то ждешь, чтобы я же все и закончила. Тебе не хватает силы воли, чтобы уйти из этого брака и открыто предпочесть эту девушку мне и твоим детям?

– Нет. Не могу я.

– Но хочешь, чтобы это сделала я? Хотя каждый день на гастролях отдаешь предпочтение ей вместо меня? Угощаешь ее ужином в ресторане после концерта? Ведешь ее потом в свой номер? Занимаешь ей место рядом с собой в автобусе? Покупаешь ей норковую шубу? Осыпаешь ее драгоценностями? Представляешь ее новым музыкантам как свою девушку, хотя все они в курсе, что дома у тебя есть жена? Позволяешь Уолтеру Уинчеллу печатать в заголовке, что между тобой и супружницей все покончено? Все это значит, что ты предпочитаешь ее мне, и ты это прекрасно знаешь. Каждый раз, когда ты даешь ей почувствовать, что она для тебя особенная, когда ведешь ее куда-то и с гордостью представляешь другим, это еще одна обида, которую ты взваливаешь на меня, а после стольких лет у меня этих обид уже целые вагоны.

Тони сел на ступеньку. Чичи встала, шагнула к нему.

– Я еще не закончила. Теперь давай я тебе расскажу, как день за днем я выбираю тебя и почему я оставалась с тобой до сих пор. Я ведь думаю о твоих чувствах. Я не святая, но свою клятву тебе я сдержала, даже когда со мной заигрывали весьма симпатичные парни. Я лелею твоих детей, как драгоценные жемчужины, да они и есть драгоценные, и не жду, что ты меня за это поблагодаришь. Тебе не нужно беспокоиться о наших детях – пока они со мной, с ними не случится ничего плохого. Ты хотя бы представляешь себе, какой груз я сняла с твоих плеч? Способность освободить другого человека от беспокойства и страха за других – это величайшее доказательство любви, и я это делаю ради тебя. Еще я пытаюсь облегчить твою жизнь, потому что понимаю, каково тебе приходится. Я не жду совершенства, я просто надеюсь, что ты будешь стараться. И я тебе благодарна. Ты тяжко трудишься, и я знаю, что это за жизнь, потому что раньше была рядом с тобой, плечом к плечу, от репетиции до выступления, и мы вместе создавали музыку. Я знаю, как это, когда постоянно развлекаешь зрителей, и потому я всегда позволяла тебе отдохнуть, перезарядить батарейки и перегруппироваться.

– Ты была мне хорошей женой.

– Спасибо.

– А я не был хорошим мужем.

– Ты честен.

– Но я тебя люблю.

– Любовь – интересная штука, Сав. Сама по себе она ничего не способна исправить и не может заставить тебя поступить правильно, даже когда ты очень этого хочешь. Ты сам должен выбрать любовь впереди всего прочего, а любимого человека – впереди всех других. Взять хотя бы эту девушку. Она просто очередная ступенька на лестнице, ведущей туда, куда, как тебе кажется, ты направляешься. Ты ее не любишь. Ты ею владеешь. И ровно так же, как «паккард», ботинки из кожи аллигатора или те часы «Булова» с алмазными стрелками, о которых ты мечтаешь, однажды она выйдет из моды, сломается, износится или надоест – а то и все вместе. Просто она еще об этом не догадывается. Сейчас она греется в лучах великого Тони. А когда ты оказываешь женщине внимание, ей чудится, что солнце с луной договорились появиться на небе одновременно и ослепить звезды. Я знаю, о чем говорю, потому что в свое время ощутила это сама. Я была совершенно заворожена, признаюсь. Я верила: то, какими мы были, то, что у нас было, – это навечно, это невозможно испортить. Вот дурой-то я была, – присвистнула она.

– Ты зла на меня, и я понимаю почему.

– Это хорошо.

– Итак, какой будет приговор?

Чичи с трудом сдержала смех. Приговор! То есть сейчас идет суд и она – его судья. Но если это так, то где же присяжные и почему в столь важную минуту она стоит перед ним одна?

– Я хочу, чтобы ты ушел, Сав.

Тони загасил сигарету.

– Я не хочу, чтобы моих детей растил другой мужчина.

– Ну согласись, это уж не тебе решать.

Он кивнул, соглашаясь.

– Я всегда буду уважать отца моих детей, – сказала Чичи.

– А я буду всегда любить их мать.

Тони направился к своему автомобилю. Хруст песка у него под ногами напомнил ей о том дне, когда он впервые пришел к ним в гости, но эти картины прошлого успели поистрепаться и выцвести на солнце, совсем как вылинявшие навесы над окнами их прибрежного дома. Много лет назад Чичи солгала мужу – один-единственный раз. Тогда она верила, что справится со всем, что бы им ни уготовила судьба. Она думала, что справится с обидой и болью от его измен, но со временем поняла, что это ей не под силу. Она не могла больше закрывать глаза на его измены, не могла находить им оправдание, хотя и понимала их причины, которые тоже были связаны с болью. Столько изменилось в их браке, столько открылось, что она уже не знала, осталась ли в ее сердце хоть капля любви к мужу. Она сомневалась – и потому знала, что настало время положить конец браку с Тони Армой.