Самый сердитый гном - Денис Юрин

– Ну вот видите, вы сами прекрасно осознаете положение дел, – развел руками Мартин. – А сейчас я попросил бы вас удалиться, у меня очень много дел.

– Господин Гентар, не считайте меня идиотом! – Лице Мортаса мгновенно стало серьезным, а на губах заиграла хищная ухмылка. – На крышке ларца, который вы только сейчас принесли, вырезаны три буквы: «ДКЛ», аббревиатура имени известного столичного аптекаря и алхимика Докоция Кадвия Ларета. Вчера вечером ваш друг с такт отнюдь не филанийским именем лечил принца Генри от весьма пикантного заболевания. Для приготовления мази он использовал много редких компонентов, в том числе те, что я только что назвал. Вы, господин Гентар, может мне помочь, но не хотите, позвольте узнать почему?

– Не вижу к тому причин, – честно признался Мартин, которого только что ловко поймали на лжи. – С какой стати я должен помогать первому встречному нахалу (потрескавшейся мордой и ужасными манерами?! Мартин перешел на крик. Будь на его месте кто-нибудь другой, то повышенные тона непременно сопровождались бы интенсивным размахиванием рук. Ладони же мага постоянно находились за спиной, что создавало определенную дисгармонию в привычном стереотипе поведения взбешенного человека. «Наверняка чудодей за поясом колбу какую припрятал, чтоб при опасности в морду швырнуть!» – подумал Зингершульцо и вопросительно посмотрел на Тальберта. Полковник изогнулся, заглянул магу за спину и кивнул в знак того, что гном не ошибся.

– Простите, мэтр, наверное, по моей вине между нами возникло маленькое непонимание, – по-прежнему спокойно произнес Мортас, как только раскричавшийся маг сделал недолгую паузу, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. – Мне нужно было сразу назвать ту причину, из-за которой вы должны отвлечься от важных дел и снизойти до помощи страждущему.

– И убогому, – с издевательской усмешкой добавил маг.

– Всего три слова: два имени и одна цифра, которые в корне изменят ваше ко мне отношение. Не желаете, чтобы я назвал их с глазу на глаз, мэтр?

– Отчего же? – гордо сложил руки на груди Мартин. – У меня нет тайн от друзей.

Два кратких, звучных имени: «Конт» и «Анри» заставили самоуверенного мага стереть с лица надменную ухмылку, а последовавшая за ними цифра «одиннадцать» придала коже Мартина куда более бледный оттенок, чем у страдавшего неизвестным недугом Мортаса.

– Откуда? – едва слышно прошептали трясущиеся губы мага.

– Вы хотите, чтобы я прилюдно ответил и на этот вопрос, или вначале все же посетите тайную лабораторию вашего эльфийского друга?

– Потом, мы поговорим потом! – задыхаясь от гнева, выкрикнул маг и быстро направился к выходу. – И не надейся что-нибудь от меня получить, пока не ответишь на ВСЕ вопросы! – припугнул воина маг и, прежде чем скрыться за дверью, зачем-то пригрозил ему пальцем.

– Сурово ты с ним, не ожидал! – покачал головой Тальберт, как только со стороны лестницы перестал доноситься топот шагов. – И что это за словеса такие волшебные?

– Не твое дело, – резко прервал расспросы праздно любопытствующего Мортас.

Получасовое пререкание с занудой Мартином могло не только полностью истощить запас хороших манер, но и ввергнуть решившегося на такой отважный поступок в пучину безнадежного пессимизма. И Тальберт, и Пархавиэль не понаслышке знали об этом, поэтому оставили хамское высказывание без соответствующего ответа.

Вскоре на лестнице снова раздался шум. «То ли Мартин разулся, то ли Флейта с девичника возвращается», – едва успел предположить Зингершульцо, как дверь с треском распахнулась, и в комнату вбежала не на шутку перепуганная атаманша.

– Солдаты! – выкрикнула Флейта и стремглав кинулась к камину.

Сидевшие за столом мужчины одновременно повскакали с мест и ринулись вслед за девушкой. Легкое нажатие на один из камней кладки привело в действие скрипучие механизмы. Камин отъехал в сторону, в стене открылась дверь, и заговорщики устремились в пыль и темноту убежища. В возникшей суматохе только Пархавиэль додумался схватить со стола ларь мага. Крепко прижав к груди шкатулку с драгоценными эликсирами, Зингершульцо подхватил с пола свою любимую утреннюю звезду и поспешил к спасительному проему, в котором уже успели скрыться его товарищи.

«Ну и когда же это все закончится? Одна беда за другой! Мартин опять исчез, как раз когда поболтать с ним серьезно собрался. Хватит уже его делами заниматься, конца и края не видно, а Гифер со Скрипуном тем временем в узилище томятся, если они, конечно, живы еще!»

Пархавиэль нервно теребил бороду и корил себя за излишнюю честность, не позволившую ему сбежать от мага с бандой его приспешников и, вместо того чтобы сражаться с полчищами вампиров, спокойно заняться поисками друзей. Жизни его друзей висели на волоске, а он бессовестно транжирил отведенное ему судьбой время, растрачивал его на всякую ерунду. Гном чертыхнулся и попытался перевернуться на другой бок, что вызвало шквал недовольства притесненных им, в буквальном смысле слова, товарищей.

Комнаты как таковой за камином не оказалось, был лишь узкий каменный мешок всего метр высотой и два шириной. Заговорщикам приходилось коротать время полулежа-полусидя и обтирать одеждами плесень с влажных стен. Больше всех досталось Тальберту, он не успел надеть рубаху и громко клацал зубами, крайне раздражая тем самым остальных. Даже Флейта умудрилась прихватить сапоги и теперь, расталкивая соседей по тайному убежищу, высвобождала себе минимальное пространство, необходимое для их надевания. По сравнению с остальными Пархавиэлю сильно повезло: во-первых, его пихали только в один бок, а во-вторых, тонкие струйки свежего воздуха, пробивающиеся между трещинами и стыками камней, делали его заключение в каменном мешке весьма комфортным, в то время как соседи страдали от духоты.

– И сколько нам здесь отсиживаться, то есть отлеживаться? – прервал молчание шепот Мортаса. – Пархавиэль, что там снаружи творится, послушай!

– Можешь не стараться, – посоветовал гному упорно борющийся с ознобом и дрожью полковник. – Стенка двойная, специально сделали, чтоб во время облавы простучать нельзя было.

– Это вы здорово придумали, – произнес Мортас, не то издеваясь, не то констатируя утверждение как объективный факт. Болезнь не только приносила наемнику страдания, но и лишала его возможности поигрывать интонациями, без которых речь любого человека превращается в ничего не выражающее перечисление взаимосвязанных слов. – Может, тогда рискнем и дверцу откроем? Времени много прошло, солдаты наверняка ушли. Господин Арканс, где там заветный рычаг?

– Не знаю, без меня строили, – продолжал музицировать зубами Тальберт. – В мои времена сюда ни один солдафон сунуться не осмелился бы!

– А откуда тогда про стенку знаешь, если без тебя строили? – попытался Мортас поймать полковника на лжи.

– Агнесса трепанула, она здесь краденое да контрабанду прячет.

– Ну, тогда давай вместе искать. – Объяснение Таль-берта удовлетворило Мортаса, и вместо расспросов убийца приступил к активному поиску.