Обещание экстаза - Констанция О'Бэньон

– Не говори ей, что я здесь, Бекки. Я хочу сделать ей сюрприз.

– Хорошо, не скажу, мистер Ганновер.

Эдвард обвел комнату взглядом и тотчас же заметил портрет, висевший над камином. Он затаил дыхание – со стены на него смотрела женщина необыкновенной красоты. Но это была не Виктория, как ему показалось сначала. Хотя женщина на портрете была очень на нее похожа. Наверное, это ее мать, подумал Эдвард.

Тут раздался цокот копыт, а затем послышался голос, преследовавший его уже долгие месяцы.

– Мосс, скажи Джошу, чтобы проверил переднее копыто Уорика. Похоже, у него расшаталась левая подкова.

Старик что-то сказал в ответ, а потом послышались шаги – Виктория вошла в холл. И тотчас же снова раздался ее голос:

– Бекки, как вел себя сегодня Фарради?

– Он у нас очень веселый и послушный.

– Как жаль, что он уже спит. – Виктория вздохнула. – Принеси мне ужин в кабинет, Бекки. Только я сначала поднимусь на него взглянуть.

Эдвард услышал ее шаги – она поднималась по лестнице. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Виктория спустилась вниз. Прошло еще несколько секунд – и вот она вошла в кабинет.

Виктория не сразу заметила мужа, поскольку просматривала письма, которые держала в руках. Эдвард же невольно залюбовался стоявшей перед ним женщиной. Казалось, она стала еще прекраснее. И сейчас она снова была в черных бриджах, заправленных в сапоги, и в белой рубашке. Ее чудесные золотистые волосы стали гораздо длиннее – они спускались по плечам почти до пояса.

Сердце Эдварда бешено колотилось; казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Ему ужасно хотелось нарушить молчание, и он с трудом сдерживался.

Тут Виктория, очевидно, почувствовала его присутствие и чуть приподняла голову. Увидев начищенные до блеска сапоги, она замерла на несколько мгновений. Когда же их взгляды наконец встретились, Виктория тотчас почувствовала: стена, которую она столь старательно возводила вокруг своего сердца, дала трещину. До этого момента она даже не представляла, до какой степени истосковалась по мужу. Ей хотелось броситься к нему на грудь и ощутить, как ее обнимут его сильные руки. Хотелось вернуться к прежней, счастливой жизни. Однако на лице Эдварда не было радости; более того, казалось, он смотрел на нее с неприязнью.

– Итак, Виктория, мы наконец-то встретились, – проговорил он, пристально глядя ей в глаза.

– Как ты меня нашел? – прошептала она.

– О, дорогая, ты оказалась очень предусмотрительной. Сумела надежно скрыть свои следы. Только кое о чем забыла. Ты забыла, что извещение об уплате налогов за плантацию Фарради присылают мне.

– Не понимаю…

– Налоговая контора известила меня, что сумма налога увеличена в связи постройкой нового дома.

Виктория кивнула:

– Да, верно. А я об этом не подумала.

– Естественно.

Эдвард подошел к жене, и она невольно отступила на шаг.

– Ты не хочешь поздороваться со своим мужем, дорогая? – Он по-прежнему смотрел ей прямо в глаза.

– Зачем ты приехал? – прошептала Виктория, чувствуя слабость в ногах от его близости. О, как же она истосковалась по нему!

– А разве ты не догадываешься? – Он окинул взглядом ее стройную фигуру.

Она молча покачала головой.

– Уж не от Пола О’Брайена ли ты только что вернулась? Не он ли задержал тебя допоздна? Насколько мне помнится, твои чары неотразимы, – продолжал Эдвард с ухмылкой.

Она вскинула руку и влепила ему пощечину. Он поморщился. На его щеке пламенел след от ее ладони.

– Не меряй меня своими мерками, Эдвард. Мне помнится, что именно ты нашел усладу в чужих объятиях.

– Виктория, забудь об этом! – Он схватил ее за руку и привлек к себе. Письма, которые она держала, упали на пол. – Так что же, Виктория? – Эдвард провел пальцем по ее губам. – Что ты думаешь о своем поведении? Неужели ты не чувствуешь своей вины?

И тут она вдруг поняла, что действительно виновата перед мужем. Да, она проявила малодушие, когда сбежала из дома при первой же размолвке. Она бросила Эдварда в тот момент, когда они больше всего друг в друге нуждались. Как же теперь загладить свою вину, как искупить ту боль, которую она ему причинила?

И тут ей стало ясно, что надо сделать. Сердце ее, казалось, разрывалось на части, но ради Эдварда она была готова на все. Потом, оставшись одна, она выплачется в подушку, но сейчас следовало проявить твердость.

– Я знаю, Эдвард, чего ты хочешь, – проговорила она с невозмутимым видом. – Когда будешь уезжать, заберешь с собой Фарради, я не возражаю.

Эдвард с удивлением взглянул на жену. Он не ожидал, что она так быстро сдастся, и это его насторожило.

– А может, ты ночью сбежишь, прихватив с собой моего сына? Ты ведь всегда убегаешь, Виктория, когда возникают трудности.

– Даю тебе слово, что на этот раз не убегу, Эдвард.

– Даешь слово? – Он расхохотался. – Ты в прошлом уже нарушила свое слово. Помнишь, ты обещала любить меня вечно?

Она едва не бросилась ему в объятия; ей хотелось сказать мужу, что она верна данному слову и будет любить его до конца своих дней. Но гордость и на сей раз пересилила, и Виктория проговорила:

– Можешь запереть меня в моей комнате.

– Возможно, это неплохая идея. Но я прекрасно тебя знаю… Ты что-нибудь придумаешь, чтобы перехитрить меня.

Виктория тяжко вздохнула. Было очевидно, что Эдвард теперь испытывает к ней лишь презрение и ненависть. И это она во всем виновата Да, именно она разрушила их любовь.

– Эдвард, если бы я осталась в Техасе, ты бы заставил меня избавиться от ребенка?

Какое-то время он смотрел на нее не мигая. Потом произнес:

– Да, заставил бы.

Виктория молча кивнула. На глаза ее навернулись слезы. Она сердилась на себя из-за того, что плачет, но ничего не могла с собой поделать. Утирая слезы тыльной стороной ладони, она пробормотала:

– Значит, я поступила правильно, когда сбежала. Если бы я осталась, у тебя не было бы сына и некого было бы везти в Техас.

Он пожал плечами:

– Не стоит об этом говорить. Лучше позаботься о том, чтобы собрали вещи Фарради. Я уезжаю немедленно.

Ему хотелось стиснуть жену в объятиях и зацеловать до смерти, но он был вынужден держать себя в руках.

Виктория подошла к столу и села. Взглянув на мужа, проговорила:

– Полагаю, что сейчас ехать не следует. Это было бы неразумно.

Эдвард молчал, и она продолжала:

– Тебе нужно найти кормилицу, которая согласится поехать с тобой в Техас. Фарради еще требуется материнское молоко.