Точка кипения - Фрэнк Лин

– Ни того, ни другого не требуется. Дело житейское. Я хотел кое-что с тобой обсудить, но прикован к постели. Я подумал, может, в тяжелое время тебе требуется вспомоществование?

– Кьюнан, мальчик мой, если ты звонишь мне в столь ранний час, хотя час в общем-то значения не имеет, чтоб поглумиться над моим финансовым положением, зря тратишь время.

– На самом деле я действительно могу сделать так, что у тебя появятся наличные. Тебе нужно лишь перетащить свою задницу в машину и доехать до больницы «Уитеншоу».

В ответ послышался тяжелый вздох.

– Я прощаю тебя за грубость, но предупреждаю: непростительно подвергать танталовым мукам человека, стонущего под бременем долгов, – сказал после паузы Клайд. – Скажи мне, чем ты занимаешься в больнице? Получил работу от министерства здравоохранения и служишь подопытным кроликом для хирургов-стажеров?

– В некотором смысле.

Я рассказал ему о своей травме.

– Ничего опасного для жизни, – легкомысленно отозвался Клайд. – Череп – самая крепкая часть в твоем анатомическом строении.

– Я попал в больницу из-за жестокости полиции. Надеялся, что ты со своими связями в СМИ постараешься сделать так, чтоб этот факт был предан широкой огласке, – слукавил я. Мой голос звучал слабо, но я надеялся, что именно это придаст ему правдивости.

– Мальчик мой! Неужели мы имеем дело со случаем «Спи, милый принц»? «Гамлет», акт пятый, сцена вторая. Должен сказать, что мысль о твоем смертном одре представляется мне интригующей.

– Рад, что тебе понравилось.

– В обычных обстоятельствах я был бы счастлив бескорыстно обнародовать твое предсмертное завещание, но сейчас, особенно после упомянутых тобой наличных, перспектива мелодраматического репортажа выглядит гораздо привлекательнее. Не знаешь, какова сумма компенсации, которую обязана тебе выплатить полиция? Я бы взялся поработать на тебя за определенный процент от этой суммы.

Я снабдил созревшего для работы Клайда указаниями о том, как до меня добраться. Несмотря на банкротство, он по-прежнему разъезжал на дорогом джипе и, судя по доносившимся из трубки звукам, не страдал от одиночества, – я не сомневался, что его сопровождала милашка Лорейн. Закончив разговор с Хэрроу, я испытал странные ощущения: меня сначала будто растянули, а потом поместили в специальную машину, вроде электромясорубки, и стали кромсать на мелкие кусочки. Я откинулся на подушку и закрыл глаза.

– Никогда не подозревала, что ты можешь быть таким ловкачом, – услышал я шепот Жанин.

– Дейв, – снова послышался голос Жанин. – Клайд идет. Не хотела тебя будить, но…

– Спрячься за дверью, – велел я. – Он не должен тебя видеть, пока не войдет. А потом сделай так, чтоб он не сумел улизнуть.

Жанин послушно кивнула.

Я проспал около часа. Влитая в меня чужая кровь начала действовать Странным образом. Она не только не подорвала моих сил, но прибавила напористости. Возможно, ее когда-то сдали десантники или какие-то другие военные, – в общем, я чувствовал себя в боевой готовности.

– Клайд, старичок…

– Нет, мой юный друг, я, возможно, и отключен временно от вечного двигателя, но старичком меня называть не стоит, – ответил он обычной тирадой и, обернувшись на дверь, будто сразу решил уйти, увидел Жанин.

– Ага! Меня заманили в ловушку. Ну, что же… этого следовало ожидать, – театрально произнес Клайд.

Жанин угрожающе на него надвинулась. Он отступил.

– А где же кувшин с ледяной водой, мадам? Неужели здесь не найдется ночного горшка, чтоб огреть бедного Клайда?

– Хватит! – взвилась Жанин.

– Мистер Хэрроу, нам предстоит серьезный разговор, сэр, – сказал я. – Я хочу знать все, что вам известно о Генри Талботе. За правдивую информацию возможна оплата наличными.

– Клайд Хэрроу до этого не опустится! – с негодованием ответил он. – Продать друга за жалкую горстку мелочи! Что вы себе возомнили! Визит на Кэри-стрит [6] – еще не повод, чтоб считать меня продажной шкурой.

– Ладно, забудь. Утопающий хватается за соломинку. Я понял, ты о Талботе ничего не знаешь.

– Как не знать! Но даже такой должник, как я, имеет право поставить вопрос о кредитоспособности тех, кто нуждается в его услугах. Когда мы виделись с тобой в последний раз, вместо лица у тебя было желто-синее месиво, а сейчас, как я вижу, ты лишился половины головы. Боюсь, что когда придет пора расплачиваться, я предстану перед твоими жалкими останками на кладбище.

– Жанин, ты знаешь, где лежат мои замороженные активы. Обещай, что отдашь их этому мошеннику, если его пророчество сбудется.

Она кивнула.

– Дело не в наличных. Я не столь корыстолюбив, – продолжал Клайд. – Я не вырываю деньги из мозолистых рук частных сыщиков, как живых, так и мертвых. Лишь восстановление поруганной чести может компенсировать нанесенный мне ущерб.

– Хочешь вернуться на работу?

– Какая проницательность! Употреби свое влияние на Карлайлов так, чтоб меня восстановили в моем прежнем статусе, а я преподнесу вам готового к употреблению Талбота.

– Свинья! – не выдержала Жанин. – Тебе известно, где он. Тебе известно, что он совершил, и ты смеешь торговаться, когда жизнь моих детей в опасности.

– Я мог бы обойтись без ваших эмоциональных всплесков, миледи, – холодно сказал Клайд. – Кстати, из-за вашей последней выходки в Манчестере я тоже понес ощутимые материальные потери. Но оценивая настоящее положение вещей, вы правы во всем, кроме одного: Генри Талбот не меньше вашего способен воспитывать детей. В Америке он собирается обеспечить принципиально новую жизнь детям, которые, заметьте, носят его фамилию.

– Довольно зубоскалить, Хэрроу, – сказал я. – Где, по-твоему, Талбот может находиться сейчас?

– В радиусе километра или двух.

Глядя на Жанин, я боялся, что она взорвется. Глазами я попросил ее сдерживать гнев. Она вышла в коридор.

– Я обещаю, что сделаю все, чтоб тебя вернули на «Альгамбру».

– Сожалею, но этого недостаточно! Обещаниями мои чеки не оплатишь. Прежде чем я начну действовать, ты предоставишь мне личное поручительство одного из членов семьи Карлайл.

– Ты его получишь, – заверил я Клайда.

Травмы головы опасны тем, что человек теряет постоянный контроль над собой. В тот момент, когда я пообещал Клайду вернуть его на работу, где-то в недрах моего сознания мелькала мысль о возможности шантажировать Карлайлов освобождением Винса Кинга, но лишь только я принялся ее обдумывать, страшно разболелась голова. Я опустился на подушку невероятно, снова погрузился в спячку.