Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина - Елена Поликарпова

Это фундаментальное положение основано на выработанной китайскими учеными модели долины реки Янцзы, на которой выстроена подробно программа национальной и культурной модернизации Китая, вписанной во всемирную модернизацию. Согласно данной формуле Си Цзиньпина, к предстоящему столетию Китайской компартии Китай должен достигнуть уровня жизни среднеразвитого общества, а к столетию образования Китайской Народной Республики – статуса глобального лидера человечества (об этом он заявил в интервью на канале РТР 24, которое было показано 29 марта 2013 г.). Понятно, что планы китайского руководства гораздо амбициознее, чем это представлено в речи Си Цзиньпина на сессии ВСНП.

Эти амбициозные планы вполне реальны, потому что полуторамиллиардный Китай успешно освоил волну пятого глобального технологического уклада, стремится стать мировым лидером на подъеме шестого технологического уклада. «Соединенные Штаты, бесспорный мировой лидер последнего столетия и единоличный – на протяжении последних 40 лет, намерены всячески такому развитию событий, такой смене воспрепятствовать. С этой целью они используют весь арсенал доступных им средств: от информационных технологий, призванных расколоть китайское общество, до попыток установить полный контроль над мировыми источниками энергоносителей, необходимых для бурно растущей китайской экономики»718.

Чтобы нейтрализовать противодействие Америки по всем азимутам мировой политики, Китай в качестве мощного инструмента использует организацию БРИКС, представляющую стратегическое сотрудничество трех стран-цивилизаций России, Индии и Китая и присоединившихся к ним Бразилии и Южно-Африканского Союза, которые имеют свои причины недовольства Америкой. «Представляется, что главная роль, которую еще предстоит сыграть БРИКС, – это помощь Китаю в вытеснении американского доллара с позиции главной мировой валюты»719.

Вполне логично, что Америка стремится блокировать усилия Китая, направленные на свое развитие, вплоть до сдерживания его военно-силовым путем, хотя до полноценной войны вряд ли дойдет дело. Такой подход вызвал к жизни конфронтацию нового типа, вполне укладывающуюся в концепцию «мягкой мощи». Политический обозреватель Ю. Тавровский пишет: «Ядерный потенциал КНР, подлинные размеры которого неизвестны даже лучшим разведкам мира, а также успехи в освоении космоса являются серьезным сдерживающим фактором. В Пекине тоже исходят из невозможности полноценной войны с Америкой, но предвидят конфронтацию нового типа. Газета “Глобал таймс” писала в начале этого года: “Сейчас Китай выглядит хрупким, но он обладает безграничным потенциалом и жизненной силой. В этих условиях цель американского сдерживания – как можно дольше сохранить нынешний разрыв в мощи. Однако, в отличие от холодной войны между США и СССР, будущее стратегическое соревнование можно определить как “облачную войну” (cloudy war), потому что ее формы трудно определить”»720.

Одной из форм безграничной «облачной войны», согласно китайским аналитикам, являются глобальные финансы, что дает возможность Китаю обескровить Pax Americana. Однако пока в одиночку Китаю это не под силу, поэтому это можно сделать при помощи БРИКС, не испытывающих теплых чувств к Америке. Такой шанс у БРИКС есть, так как он сумел снять сверхагрессивный характер политики МВФ и Всемирного банка, присущий им в 90-е гг.

Наконец, особую значимость приобретает Китай в будущем России, поскольку он может стать для нее как той соломинкой, ухватившись за которую она может выплыть, так и гирей, окончательно утянувшей ее в омут исторического небытия721. Это обусловлено тем, что наступает столетие нисхождения Запада (в первую очередь Америки) и восхождения Востока (прежде всего Китая). Выживание России в столь непростых условиях требует кардинальных преобразований, а именно: осуществление качественно иной стратегии – стратегии выхода за рамки англосаксонской неолиберальной модели катастрофического капитализма; ускоренная модернизация, связанная с преодолением отчуждения народа от власти (иначе государственная машина саморазрушится) и созиданием общества справедливого развития; трансформация общества в интеллектуальную цивилизацию, наличие компактной эффективной бюрократии, стратегическое сотрудничество с Китаем и стратегическое партнерство с Индией и другими азиатскими, латиноамериканскими и африканскими странами (Западом тоже не стоит пренебрегать). Необходимо иметь в виду то немаловажное обстоятельство, что определенным противовесом и конкурентом Китаю служит Индия. Индийский политолог Прафул Бидуай пишет, что исламофобия (вместе с неприятием арабского мира) и глубокий национализм дают возможность рассматривать «индусов, евреев (вместе с христианским миром) как “стратегических союзников” против мусульман и конфуцианцев»722. Сейчас Америка стремится разыграть в качестве одной из козырных карт Индию в противодействии восхождению Китая.

Современный глобальный финансово-экономический кризис предельно остро ставит фундаментальную проблему: либо Россия сможет осуществить модернизацию, либо она исчезнет с карты мира. В монографическом исследовании «Кризис… и все же модернизация» И. Дискин предлагает концепцию национально-демократической модернизации, что позволит «по-иному решать задачи экономического развития: избавиться от комплекса “сырьевого придатка”, сочетать возможности “энергетической сверхдержавы” с участием в “мировом технологическом центре”, создающем прорывные технологии, основанные на достижениях фундаментальных наук»723. Только в этом случае Россия сможет осуществить модернизационный прорыв, обеспечить свою цивилизационную прочность и живучесть и не оказаться лишней в своих отношениях с Америкой и Китаем. В противном случае Россия исчезнет как государство; ее территория со всеми богатыми ресурсами достанется Китаю, Америке, исламскому миру, а богатства ее правящей элиты подвергнутся конфискации; сама же она станет бесполезной для остального мира и будет элиминирована.

Первый звонок для правящей элиты России прозвучал в марте 2013 г., когда возникли большие проблемы с маленьким Кипром как офшорной зоной, в которой находились и капиталы частных и государственных российских компаний. Дело состоит в мировой тенденции, обусловленной продолжающимся глобальным финансово-экономическим кризисом, благодаря которому выявилось, что сумма всех денежных обязательств примерно в 25 раз превосходит сумму всех существующих активов, товаров и услуг. Финансовая конъюнктура, сложившаяся в рамках «вашингтонского консенсуса», показывает наличие 90 % «пустых долларов», которые следует «стерилизовать», но провернуть эту операцию со смыслом – приобрести на эти «пустые деньги» вполне реальные активы и ресурсы. Данный кипрский прецедент показал, что все разговоры о «священности частной собственности», о «неприкосновенности денежных банковских вкладов», о «частных деньгах» – это химера, что в любой момент Запад может конфисковать финансы правящей элиты России.

Отечественный политический обозреватель А. Гордеев пишет и о положительной стороне кипрского инцидента: «Но этот “Кипр во время чумы”, безусловно, имеет и свою положительную сторону, поскольку полностью дискредитирует весь “вашингтонский консенсус” и волей-неволей заставляет Кремль от либеральных догм переходить к более взвешенному и реалистичному курсу как в экономике, так и в политике»724. Понятно, что правящей элите России потребуется не одна такого рода встряска, когда Запад вонзает финансовый кинжал в ее спину. Однако, в конечном счете, ей придется протрезветь, потому что Запад для закрытия пробоин, вызванных глобальным финансово-экономическим кризисом, бросает в них банки и банкиров как «рыцарей без страха и упрека». Поэтому в интересах нашей правящей элиты осознать складывающуюся ситуацию и направить свою энергию на модернизацию России и превращение ее в справедливое общество с мощным интеллектуальным, экономическим и военным потенциалом.