Петербургская баллада - Дмитрий Борисович Леонтьев

Хоть и в гриме, – сказал я. – Я это знал, хотел увести Панова в безопасное место, но тебе опять повезло. Уж больно запали ему в душу твои слова насчет того, что ему надо быть подальше от этого дома. Обезумел мужик от страха… Так что в тюрьму пойдешь со спокойной совестью: свое задание ты выполнил. Знать судьба им такая… Но и тебе хватит гулять. Пора остановиться… Пора!

– Сережа, – сказал он, – ты ошибаешься. Мне даже говорить об этом оскорбительно, но чисто из уважения… Подумай сам: вот сидит подполковник Дивов, который тоже видел Протея. И он же знает меня как облупленного – столько лет работали вместе. Ни один грим не даст такого эффекта.

– Правильно, – сказал я. – В тот раз роль «Протея» играл другой человек. Ты знал, что его не станут задерживать, надеясь выйти через него на остальных участников организации, и решился на этот шаг без особого риска. Я полагаю, это был твой агент, которому ты сказал, что надо сыграть роль подставного лица: «заказчик» хочет нанять киллера. Он был уверен, что перед ним настоящий «заказчик», а Дивов был уверен, что перед ним настоящий киллер… Я полагаю, что этим подставным лицом был мой, ныне покойный, агент. Он ведь был и твоим агентом, так? Такое иногда случается с людьми, которые, как Фигаро, хотят угодить сразу всем, чтоб спокойно делать свой маленький гешефт. Мое «кураторство» стало его со временем тяготить, вот он и решил втравить меня в это дело, «слив» информацию о «черном порно». Мелкая пакость, но вдруг бы да сработала… Установить это несложно – подполковник посмотрит фотографии агента и, полагаю, сможет опознать.

– Да глупость это, – фыркнул Пискунов, косясь на выходящих из дома и прислушивающихся к нашей беседе людей. – Я – Протей?! Бред! Да мы даже близко не похожи!

– В этом и был секрет твоей неуловимости, – согласился я. – Ты – усатый, кареглазый брюнет, он – голубоглазый, безусый блондин – что может быть общего? Но Протей не маскировался, ибо он сам был маской. У тебя усы накладные, Коля. И парик. Кому придет в голову дергать за усы капитана ФСБ? Ты менял парики, отклеивал усы, вставлял контактные линзы – и Протей оживал. В случае опасности скидывал личину, и на месте преступления появлялся озабоченный розыском капитан Пискунов.

– Но… Ты же видел меня там, в ресторане! – не сдавался он. – Служба наружного наблюдения зафиксировала, как он нырнул в подземный бункер, а я разговаривал с тобой буквально через минуту!

– Минут через семь – десять, – поправил я. – Вполне достаточно для того, чтобы в подземных коммуникациях сбросить форму офицера погранслужбы, поменять парики и вылезти через ближайший люк к заранее припаркованной машине. Ты – умница, Протей. Говорю это без всякого сарказма. Ты отличный боец, прирожденный мастер комбинаций и, по-своему, честный человек. Но ты сделал две ошибки. Первая заключается в банальной истине, что людей все же убивать нельзя. Ну нельзя и все! А что касается второй… Ты так привык работать с мужчинами, что забыл о почти врожденной работе с макияжем и косметикой у женщин. Понимаешь, о чем я? Мужчины смотрят на манеру поведения, жесты, построение фраз, телосложение и умение вести себя, а женщины – на то, как ты выглядишь. Ты мог обмануть гримом меня, но не Беликову. А уж когда ты вошел в ресторан как «капитан Пискунов», но с плохо смытыми следами грима на лице… Я понимаю: где в катакомбах взять приличное средство для сведения грима? Она схватила тебя за задницу не оттого, что сексуально озабочена, а потому, что был шанс, что в спешке ты натянул брюки поверх форменных штанов пограничника. А это была бы неопровержимая улика. Но тут ты ошибки не допустил. Пришлось рисковать. А риск с таким умницей, как ты, всегда чреват жертвами… и это наша вина… Надо было брать тебя еще тогда…

– Ничего бы не доказали, – спокойно сообщил Пискунов. – Как и сейчас.

– Сохранили бы жизни и здоровье людей, – вздохнул я. – Ты и впрямь слишком хорошо играешь… Я тебе аплодирую, но пора опускать занавес. Сдай оружие.

– Уверен, что сможешь доказать хоть что-то? – с жалостью посмотрел он на меня. – Исключено.

– Да, – вынужден был согласиться я. – Отпечатков Протея не было потому, что на место его преступления сразу прибывал капитан Пискунов и оставлял СВОИ отпечатки. Связь твою с остальными членами организации установить практически невозможно. Свидетелей нет… Но тебе все равно конец. Улики найдутся. Обязательно найдутся. А ты в это время будешь сидеть под следствием и никого уже не сможешь убить. А твои коллеги… бывшие коллеги, из ФСБ, я думаю, постараются от души. Достаточно взглянуть на подполковника Дивова.

Пискунов невольно рыскнул взглядом по окровавленному лицу подполковника и усилием воли заставил себя усмехнуться:

– Есть в этой истории один нюанс…

– Какой? – вежливо осведомился я.

– Меня еще взять надо, – улыбнулся он, неторопливо доставая пистолет. – Или вы думали, что в сказку попали?

Со всех сторон заклацали передергиваемые затворы. Пискунов пренебрежительно усмехнулся:

– Стра-ашно…

– Убьют ведь, – вздохнул я. – Силы неравны.

– А тебе жалко? – удивился он.

– Жалко, – честно признал я. – Вроде бы – убийца, подонок, даже в некотором смысле предатель, а почему-то жалко. Вот такой я сентиментальный и чувствительный. Я тебя живым возьму… Как думаешь, это будет красиво?

Он с сомнением посмотрел на рукав моей куртки, набухший от крови:

– Ты ранен.

– Царапина, – отмахнулся я. – Осколком от машины задело. Не помешает.

– Если победишь ты – расклад ясен, – прищурился он. – А если я?

– Совсем отпустить мы тебя не можем, – признал я. – Но… Ты получишь шанс. Маленький, но шанс. Откроешь ворота, сделаешь шаг… И это будет твоя фора. Дальше начнется охота.

– Жиденькая перспектива. Неравные какие-то шансы – не находишь?

– А ты думал, в сказку попал? – передразнил его я. – Сейчас у тебя шансов нет вообще. Одного… Ну, может, двух ты еще зацепишь. Остальные нашпигуют тебя свинцом так, что впору будет сдавать в прием цветных металлов.

– Идет! – решился он, отбрасывая пистолет и вставая в стойку.

– Я не позволю! – тяжело поднялся с земли Дивов. – Я не допущу этого безумия! Никаких договоренностей с этим… типом не будет! Взять его!

– Стоять! – донесся до нас тихий, но яростный голос. Лежащий на земле бледный как мел спецназовец дрожащей рукой с трудом удерживал автомат, направленный прямо на подполковника.

– Пусть этот парень возьмет его, – с трудом выдавливая слова, сказал он. – Сделай это, приятель… За меня… За нас…

В наступившей тишине спецназовцы опустили оружие.

– Это что такое?! – непонимающе огляделся Дивов. –