Конец начала - Гарри Тертлдав

   Едва сержант успел об этом подумать, как ожили громкоговорители.

   - Слушайте все! Слушайте все! - раздался восторженный голос. - Наши корабли смели японский флот, путь к зоне высадки открыт. Нас ждут прекрасные романтичные Гавайи!

   Палуба взорвалась радостными криками. Матросы и морпехи орали так, будто с ума посходили. Лес охотно к ним присоединился. Как и его приятель. Люди продолжали кричать и радоваться, пока Лес не отрезвил их одной фразой:

   - Чего радуетесь? Мы только что получили отличный шанс выхватить пулю в голову. Вы этому радуетесь?

   - Да, бля! - ответил Датч. - И ты тоже, старый ты хер. Иначе мы бы оба уже стали ганни.

   - Ну, ёпт. Когда ты прав - ты прав.

   Они отказались от возможности получить третью полоску на шеврон, и всё для того, чтобы вместо тренировки новобранцев в Кэмп Пендлтон, поучаствовать в неудавшейся высадке годичной давности. В итоге, они, всё равно, оказались в Пендлтоне, причём, в прежних званиях. Жизнь, порой, умеет мощно поднасрать.

   Рокот двигателей "Вальдоста Либерти" стал громче. Судно ускорилось. Как и все остальные корабли и суда флота вторжения. Вензел пробормотал:

   - Ни минуты терять не хотят.

   - А ты бы хотел? - поинтересовался Лес. - И так целых полтора года потратили. Самое время вернуть Гавайи. Несправедливо, блин, что на Отель-стрит ходит кто-то другой.

   - Ну, вот! - рассмеялся Вензел. - Теперь я знаю, за что воюю - ради дешевых шмар и дорогущего бухла!

   - Меня устраивает, - сказал Диллон и Вензел не стал с ним спорить.

   Каждый раз, когда Диллон находился на палубе, он всматривался в воды океана, высматривая перископ. Шансы невелики. Шансы на то, что эта жалкая посудина сумеет увернуться от японской торпеды, ещё меньше. Сержант всё это прекрасно знал. Но продолжал смотреть. Это как пытаться отогнать слона щелчками пальцев - толку никакого.

   - Интересно, как далеко мы от Гавайев, - сказал Датч.

   - Хер бы знал, - ответил Лес. - Дорожных указателей в море как-то не очень много. Доберемся, когда доберемся.

   Они добрались через три дня. Должно быть, они прошли мимо того места, где разыгралась битва американского и японского флотов, но никаких признаков произошедшего заметно не было. Океан хранил свои тайны на большой глубине.

   По мере того, как они приближались к северному берегу Оаху, линкоры, крейсера и эсминцы, сопровождавшие авианосцы, устроили на суше настоящий ад. Над водой разносился грохот корабельных орудий. Пролетавшие над головами снаряды существенно меняли окружающий пейзаж.

   Лес наблюдал за происходящим с воодушевленным одобрением.

   - Чем больше они перемолотят япошек, тем меньше достанется нам.

   С авианосцев взлетали пикирующие бомбардировщики и били по тем местам, где, по мнению Диллона, располагались позиции япошек. Их бомбы поднимали ещё больше пыли и земли, чем крупнокалиберная артиллерия. Этот мир всё больше и больше становился миром лётчиков. "А мне-то что? - подумал Лес, когда эта мысль пришла ему в голову. - Для меня это важно. Они могут забомбить Гавайи в каменный век, но именно такие жалкие ничтожества, как я, будут высаживаться на берегу и штыками выковыривать япошек из этой земли. Блин, я везунчик!".

   Он даже не мог винить вербовщика, когда, как и все остальные морпехи, записывался в Корпус. По призыву набирали в армию, так что, пусть они и жалуются.

   Несмотря на все старания американской авиации, нескольким японским самолётам, всё же, удалось взлететь и атаковать корабли. На них тут же, подобно овчаркам на стаю волков, бросались "Хеллкэты" и "Уайлдкэты", но япошки не промахивались: там крейсер, здесь транспортник. Когда над судном, полным морпехов и салаг поднялся столб дыма, Лес грязно выругался - там погибали его товарищи.

   То там, то тут с берега по кораблям били полевые орудия япошек. Вокруг в воду шлёпались снаряды. Корабли открыли ответный огонь. Остальным япошкам хватило ума не высовываться. Если они каким-то образом выдавали свою позицию, корабельная артиллерия раскатывала их в блин.

   Что-то отвлекло Датча от разворачивавшегося перед ними представления. Он пихнул Леса в бок.

   - ПДС пошли.

   Лес тоже обернулся через плечо. Разумеется, вместе с "Вальдоста Либерти" и остальными транспортниками, включая тот, что горел, шли ПДС - пехотно-десантные суда, если официально. Возможно, это был единственный способ быстро доставить людей до точки высадки. И, на случай, если высадка пойдёт не так, забрать уцелевших обратно.

   В любом случае, времени на размышления у Леса не осталось. Он кивнул тем, с кем предстояло идти в бой. Пацаны, в основном, ещё недостаточно взрослые, чтобы даже голосовать, некоторые недостаточно взрослые, чтобы начать бриться, разбавленные кучкой старичков, ветеранов, вроде самого Диллона. Он задумался над тем, что скажет, когда настанет время.

   - Не натворите глупостей, - сказал он. - Как на учениях и всё будет пучком. Ясно?

   Каски качнулись вверх-вниз. Несмотря на все старания Корпуса, на самые реалистичные тренировки, большинство из них понятия не имело, что такое попасть под обстрел. Судя по их круглым глазам, сжатым губам и напряжённым лицам, воображение у них работало. Лес вспомнил, как сам дрожал от страха, поднимаясь в атаку во Франции. Вскоре он выяснил, что все вокруг, включая немцев, испытывали то же самое.

   Интересно, япошкам на берегу тоже страшно? Они должны были быть гуннами, которых, вдруг сделали школьными учителями. Страшно ли им? Лес надеялся, что страшно, но он не поставил бы на это и дайм.

   - Рота! - заорал капитан Брэдфорд - Грузимся!

   Морпехи начали перебираться через фальшборт и по сетям, висящим вдоль борта "Вальдоста Либерти", спускаться вниз. Бойцы перебирались с судов на лодки, словно, всю жизнь только этим и занимались. Впрочем, по мнению Диллона, могло быть и лучше. Кого-нибудь могло зажать между бортами, кто-то мог сорваться, упасть в воду и утонуть, или упасть в лодку и сломать ногу. Такие эксцессы никак не помогут стране победить.

   Пара бойцов на ПДС подхватили Диллона и поставили на палубу.

   - Держим, сержант, - сказал один.

   - Спасибо, - ответил тот, хотя никакой благодарности не испытывал.