Сквозь три строя - Ривка Рабинович

Как писал Карл Маркс, капитал не признает патриотизма: дайте ему высокий процент прибыли – и он забудет, где его родина. Эти слова, написанные несколько веков тому назад, актуальны для нашего времени: многие предприниматели перевели свои предприятия в страны третьего мира, где рабочая сила дешевле. Если до прихода правых к власти правительства поддерживали создание крупных предприятий на периферии, то теперь такие предприятия никто не создает, и если закрывается завод в небольшом городке, то все население городка остается без работы. Невозможно не упомянуть о «фирмах по найму рабочей силы», этих работорговцах нашего времени; они «покупают» работников на условиях самой низкой оплаты, игнорируя трудовое законодательство, и поставляют их, как любой товар, предприятиям и учреждениям. При этом они наживают жирные прибыли на разнице между теми суммами, которые платят учреждения и предприятия, и теми, которые они сами платят нанятым при их посредничестве работникам.

Идеал Бен-Гуриона не осуществился: здесь не было создано образцовое общество, мы не стали «светочем для других народов». Такова, по-видимому, судьба идеалов: они осуществляются частично или не осуществляются вообще.

Вернусь, однако, к своим будням. Свою работу по переводу книг я не стала бы называть халтурой. Это название подходит для работ, выполняемых небрежно, бездушно, только ради денег. Верно, я зарабатывала на этих переводах; но верно и то, что я вкладывала в эту работу всю душу – и получала от нее еще больше, чем вкладывала. Каждая из этих книг открывала главу истории – образно, красочно, как не может рассказать никакая лекция.

По заказу издательства «Библиотека Алия», которое занималось публикацией произведений израильских писателей в русском переводе, я перевела несколько книг. Первой из них была книга Шломо Цемаха, одного из пионеров еврейского заселения Эрец Исраэль, под названием «Год первый». Имелся в виду 1904 год, когда Цемах, молодой и неопытный парень из Польши, прибыл к берегам неведомой страны.

Я могла бы прослушать лекции десяти профессоров об этом периоде, о героизме первопроходцев и пережитых ими трудностях – умом я поняла бы, но чувства не были бы затронуты. Недостающее чувственное восприятие дала мне эта книга. Я окунулась в атмосферу того времени, словно пережила это сама.

Все мы слышали о нелегальной алии, называемой также «Алия-Бет», в период британского мандата и политики «Белой книги», ограничивавшей до минимума въезд евреев в подмандатную Палестину. Одно только знание не позволяет почувствовать картину и оставляет слова висящими в воздухе. По-настоящему я почувствовала атмосферу того времени и узнала о людях, вынесших на своих плечах это колоссальное мероприятие, благодаря книге Ады Серени «Корабли без флагов», переведенной для издательства «Библиотека Алия».

В перечень переведенных мною книг входят три книги Ривки Губер, личности исключительной, из тех, о ком говорят «они больше самой жизни». Мы работали вместе длительное время, и мне выпала честь стать ее подругой, несмотря на разницу в возрасте.

Ривка Губер была известной писательницей и общественной деятельницей; Бен-Гурион назвал ее «матерью сыновей» в память ее сыновей Эфраима и Цви, погибших в войне за независимость. Это имя к ней пристало, такой ее знали все. Один из мошавов[12], в числе основателей которого была и семья Губер, носит название Кфар Баним[13]в честь погибших братьев Губер. В этом селе, между прочим, родился нынешний начальник генштаба ЦАХАЛа[14]; он упоминал о Ривке Губер в речи при вступлении на этот пост.

Когда усилился поток репатриантов из Советского Союза, Ривка Губер решила перевести свои книги на русский язык. В центре культуры Гистадрута ей рекомендовали меня. Так началась наша совместная работа и дружба, продолжавшаяся до конца ее жизни.

Первой была книга «Факелы Лахиша[15]», в которой рассказывается об абсорбции массовой алии из стран Востока в первые годы после основания государства. Ривка Губер прекрасно знала русский язык, и мы вместе редактировали переведенный текст.

После выхода книги в свет мы продолжали встречаться, и когда ее муж Мордехай, которого она называла «мой человек», получил инсульт и был госпитализирован в больницу для хронически больных «Бейт Левинштейн», я навестила ее там. Он был без сознания. Ривка была достаточно сильна, чтобы сказать то, что думают, но не смеют высказать многие в такой ситуации: «Поскорее бы он умер, зря мучается». Он действительно умер через несколько дней и был похоронен рядом с могилами погибших сыновей.

Памяти сыновей Ривка Губер посвятила книгу, носящую название «Книга братьев». Я перевела часть этой книги – воспоминания матери о сыновьях. Вторую часть составляли письма братьев и юношеская поэма, написанная 18-летним Цви. Эту часть перевел другой переводчик.

Две другие ее книги – «Наследие» и «Только тропинка» – я перевела в рамках своей работы в газете, где они печатались в продолжениях.

В заключение рассказа о переведенных мною книгах хочу сказать, что в такой же мере, как я делала русские варианты книг – эти книги сделали меня. Они сделали меня израильтянкой не по удостоверению личности, а по самой сути моего существа.

Будни моей жизни были очень тяжелы. Наряду с двумя постоянными работами всегда было много дел, не терпящих отсрочки – покупка продуктов, варка, соблюдение чистоты в квартире и личной гигиены. Как я ни старалась, всегда оставались дела, которые я не успела сделать. Раз в неделю я ездила к маме; там также было много неотложных дел. С годами мама сделалась совершенно равнодушной к делам по дому; большую часть времени она проводила на площади Дизенгофа, где болтала с подружками ее возраста. Я всякий раз заставала квартиру в состоянии крайней запущенности. На мои выговоры она отвечала, что это ее не интересует, «потому что все равно надо умирать».

Ее негативистское отношение ко всему усилилось с возрастом. Она категорически отказывалась нанять помощницу для уборки и купить стиральную машину. Мне нужно было менять ей постельное белье, сдавать его и полотенца в прачечную, а ее личные одежду и белье стирать вручную.

Как и в сибирской ссылке, мой распорядок дня определялся словами «я должна». Было понятно, что, как бы я ни старалась, мне не достигнуть уровня жизни средней израильской семьи. Приобретение автомашины я уже безнадежно упустила, потому что приехала без водительских прав; здесь у меня не было времени учиться вождению, а купить машину на особых условиях для репатриантов, то есть без налогов, могли только обладатели водительских прав. Если бы мама мне написала, что стоит приобрести права до отъезда! Со временем я поняла, что по израильским стандартам человек, у которого нет машины, считается жалким бедняком. Я оказалась в категории «неимущих, вынужденных пользоваться общественным транспортом» (ненавистное мне выражение, часто повторяемое в прессе).