Феномен - Владимир Геннадьевич Поселягин

вермахта, начальник штаба пехотной дивизии, действующей против моей. К тому же взял я его с портфелем документов. Вон часовые у штаба уже засекли, как я, выставив штык в сторону полковника, который даже не был связан, конвоирую его в их направлении.

Я был одет по полной форме, скатка через плечо, вещмешок за спиной, каска на голове, на мне подсумки, фляжка, гранатная сумка, пехотная лопатка. То есть прикинут как положено. Правда, с левого бока ещё кожаный портфель с бумагами по дивизии германского офицера, но это так, дополнение. Я уже видел суету в роще, появились командиры и генерал, комдив, знакомый мне по прошлой жизни. Все ожидали, когда я подойду. Так, где там мой честно заработанный орден?

М-да, семь дней прошли, как пролетели, но хранилище теперь полное, всего сто кило свободного места, на всякий случай. Из танков: по одному КВ-2, Т-34, БТ-7, Т-28 и Т-26. Из броневиков: БА-11 и БА-10М. Из танкеток: два плавающих Т-40, с 20-миллиметровой пушкой и второй с ДШК, Т-38М и Т-38. Огнемётные машины: ОТ-26 и ОТ-133. Все танки и танкетки в полном порядке, на ходу и при боезапасе, готовы к немедленному использованию. Также были тягачи – два «Комсомольца».

Из автомобилей: новенькие Газ-АА, Газ-ММ, Газ-ААА, ЗИС-5 и ЯГ-6. Из новых легковых авто, этого года выпуска: три эмки, одна из них вездеходная, два пикапа на базе эмки, один из них вездеходный, «Кюбельваген» и генеральский «Хорьх». Мотоциклы: два Л-300, два М-75, два ПМЗ-А-750, два БМВ, два «Цундап» и один грузовой немецкий мотоцикл на гусеницах. Из авиатехники: У-2, нашёл свежий, сорок первого года выпуска, неизношенный, и «Шторьх» с закрытой кабиной, тоже этого года.

Кроме того, более сорока видов стрелкового оружия, моя коллекция, не более двух единиц одного вида, но это не касалось пистолетов и револьверов, их куда больше. Три единицы с глушителями, повезло добыть. Крупнокалиберных пулемётов не было, хватит тех, что стояли на танкетках. Всё остальное – это продовольствие, топливо и боеприпасы. Миномёта два, один полковой, другой батальонный, к каждому по сто мин. Противопехотных немецких мин, «лягух», тридцать штук. И всё.

Заметили, что места для всего уже не осталось? Хранилище у меня заполнилось, поэтому, стеная и плача, я выкинул КВ-2, и сразу хватило места для всего остального. А раз место появилось, то прихватил ещё новенький бронетранспортёр «Ганомаг»: укороченная версия Sd.Kfz. 250, в кузове – спаренные зенитные пулемёты МГ-34. Ну и двуствольную зенитку «Эрликон» с тройным боезапасом.

Хотя насчёт КВ я погорячился. Не выкинул я его – спрятал с тремя его собратьями на том недоступном острове посреди болота. Всё же «Шторьх» – это вещь, смог сесть на песчаную косу, хотя разгона для взлёта потом едва хватало; без вертолёта тяжело. Я провёл консервацию танков, чтобы до конца войны простояли, запер и накрыл брезентом. Ну и ещё три десятка единиц разной техники, в единственных экземплярах, которая после войны станет ну очень редкой, тоже под консервацией оставил.

У меня были также три армейских полевых кухни, две немецких одного типа и одна наша этого года выпуска, в которой есть духовки, хлеб печь можно. Пользуясь свободным временем, я отмыл их все и в каждой приготовил блюда по вкусу, я хороший повар.

В немецких кухнях три котла, у одной в большом котле борщ, настоящий, во втором котле – гуляш, в третьем – какао. У второй кухни щи – в большом котле, во втором котле – отварной рис и в третьем – чай. В нашей русской армейской полевой кухне один котёл отдан под уху, второй – под макароны с тушёнкой, а третий – под пельмени: мясорубка у меня была, взял из квартиры бандита в Бресте, накрутил фарша, налепил пельменей и вот в котле триста штук приготовил. Между прочим, на все три кухни я потратил сутки. Ну и в духовке около сотни буханок белого и чёрного, напёк, что успел.

К слову, наши отступали, бросали колхозы, и я под видом снабженца приезжал на грузовике раньше немцев и, выдавая бланки, найденные в брошенном штабе, забирал немалое количество разных припасов. Таким образом я приобрёл около двух тонн сливочного масла, три тонны молока, тонну сметаны, полторы тонны сыра, двести пятьдесят литров мёда, тысячу яиц. Кроме того, мне закололи и разделали двадцать бычков и пятнадцать свиней.

Побывал я и в Варшаве, есть такое, как раз оттуда в дивизию прилетел. Такие снасти – это песня. Немало средств оставил в магазине, приобретя спиннинги, небольшие удочки для зимней ловли, бредни, надувную лодку и многое другое. Отложил в хранилище сто кило для снастей, а пришлось занять двести. Покупал на добытые у немцев марки, настоящие, не оккупационные, да и закупался как немец, в гражданском.

Ещё до Варшавы я вскрыл в Минске склад с утеплённым обмундированием, брал для комсостава. Шесть овечьих полушубков разного размера, а то я попадаю в людей разной комплекции, шапки-ушанки, валенки, утеплённое бельё, форма, две зимних палатки, утеплённых, прошитых войлоком, одна – на десять человек, другая – на взвод. К ним – по печке-буржуйке. Кровать армейская, матрас к ней, шесть комплектов постельного белья с двумя подушками. Слабая замена моему домику и бане, но хоть это, пока не подойдёт время и не закажу финнам новые.

Это всё, что у меня есть. Мало, знаю, но хранилище полное, и подборка имущества для жизни, в том числе и на природе, вполне достаточная. Я готов к службе и войне. А ведь даже не порыбачил ни разу. Да какое там, за семь дней всё провернул, спал по три-четыре часа. Один световой день с утра до вечера провёл у полевых кухонь. Когда бы успел?

Вот так меня в дивизии и встретили. Хорошо встретили. А вот то, что после проверки, к вечеру, быстро оформив документы, определили в разведбат дивизии, мне не понравилось. От этого разведбата едва взвод наберётся. Не хочу в разведку, там всё на ногах, а мне мои ноги дороги. Комдив обещал за полковника к награде представить; как только вырвемся из окружения, сразу отправит наградные. Ну а пока просто сказал спасибо и отправил служить дальше. И я пошёл. Воевать.

Во время выхода из окружения разрыв мины отправил меня в беспамятство, а я ещё от прошлой контузии не отошёл. Всё правильно, вы уже догадались: я очнулся на поле среди группы других военнопленных, которых как раз собирали в колонну. Я и очнулся-то потому, что меня пнул немец, судя по нашивкам, рядовой из пехотной дивизии, из которой я полковника умыкнул.

Встать я смог с трудом, но надо, иначе пристрелят, как других бедолаг