Закон трех отрицаний - Александра Маринина

– Да, друзья мои, – подвел итог Ольшанский, –все это просто замечательно, я имею в виду Харченко, но объединять убийствоЛарисы Риттер с убийством психолога Аничковой оснований нет. Я думал, вы мне кзавтрашнему утру такие основания найдете, а вы в части раскапывания семейныхтайн не продвинулись ни на шаг. Я вас не тороплю, мне и дела Риттер хватает, ноимейте в виду, что привлекать к работе Колю Селуянова я не имею права. Еслитолько по чистой дружбе он согласится вам помогать, тогда конечно. А давать емузадания и указания я не смогу. Так что поимейте это в виду.

Они снова окунулись в обсуждение трех убийств, делилисьсоображениями, уточняли детали, но никаких новых идей не сформулировали. ЖенаОльшанского периодически появлялась, разливала свежезаваренный чай, уносилапустые тарелки и приносила новые, с горами пирогов и плюшек…

В начале одиннадцатого появился Чистяков, готовый везти женув Болотники.

– Леш, давай подождем немножко, – попросилаНастя. – Селуянов должен отзвониться с новой информацией. Мы только звонкадождемся и сразу поедем, хорошо? Ты покушай пока.

– Асенька, в век мобильных телефонов можно не боятьсяотлучиться с места, – заметил Алексей. – Да и едем мы не в тундру, ана дачу, где есть телефон. Как только что-то станет известно, тебе сразу жепозвонят.

Ей стало неловко. Какая же она эгоистка! Уже одиннадцатыйчас, им так далеко ехать, а Лешке завтра вставать ни свет ни заря, чтобы неопоздать на работу. Конечно, он хочет ехать немедленно, и насчет телефонов онправ, а она, как обычно, не права.

– Поедем, – она встала из-за стола и пошлаодеваться.

Миша Доценко позвонил, когда они уже пересекали Кольцевуюавтодорогу.

– Чуйков опознал Ларису. Только она назвалась Ксенией.А все остальное точно, как ты говорила.

– Что ж так долго-то? Я уже измучилась от нетерпения.

– Так Чуйков долго колоться не хотел. Кольке пришлосьего два часа уговаривать. Афера-то некрасивая, согласись.

Настя согласилась. Хорошо, что генеральный директор фирмы«Практис-Плюс» подтвердил ее предположения. Хорошо, что «беретта» оказаласьсвязанной с Харченко. Все это хорошо. Убийство Ларисы Риттер можно считатьраскрытым.

И все равно нескладно. Настя чувствовала, что все времячто-то упускает. Что-то важное.

В понедельник утром Настя Каменская поднялась вместе с мужемв половине седьмого. Она вовсе не собиралась совершать подвиг путем раннегоподъема, ей только нужно было осуществить одну акцию, придуманную ночью. ПокаЧистяков брился и принимал душ, она достала из ящика пакет и приняласьлихорадочно складывать в него все, что могло бы подорвать ее решимостьпридерживаться диеты. Выбрасывать продукты она не умела никогда, рука неподнималась.

Булочки, треть вафельного тортика, оставшаяся еще совчерашнего дня, шоколадные конфеты, две неначатые баночки клубничного джема иодна наполовину опустошенная пачка сливочного масла, двадцатисантиметровыйкусок сырокопченой колбасы – все это было аккуратно уложено в пакет ивыставлено к входной двери. Настя собралась было положить в пакет и кусок сыру,но передумала и сунула его назад в холодильник.

– Лешик, я там тебе сухой паек собрала, забери наработу, будет с чем чаю попить, – сообщила она, когда муж, выбритый, смокрыми волосами и благоухающий горьковатой туалетной водой, появился в кухне снамерением позавтракать.

– А ты чего подскочила? – удивился он. –Спала бы еще.

– Сейчас пойду досыпать. Я только хочу быть уверенной,что все это безобразие ты отсюда увезешь. А то, когда оно лежит тут передглазами, у меня силы воли не хватает его не есть.

Она предусмотрительно оставила в кухне пару булочек,маленький кусочек масла и нарезала колбасы, чтобы Леше было чем позавтракать.Чистяков налил себе кофе и приступил к трапезе.

– Асенька, по-моему, ты дурью маешься, – заметилон. – Ну какая диета, ты сама подумай? Тебе сорок два года, а невосемнадцать, ты не модель и не кинозвезда, и если ты набрала пару-тройкукилограммов, в этом нет никакой катастрофы. Давай я лучше куплю тебе новыеджинсы, на размер больше, и ты забудешь про калории. Давай, а? Мне по итогамгода премию дадут, так что не разоримся.

– Нет, – Настя решительно отвергла любезноепредложение, – я на принцип пошла. Мне сорок два года, это ты правильнозаметил, я работаю в государственном учреждении, а не на рынке торгую, и немогу позволить себе зимой и летом ходить в одних штанах на все случаи жизни.Сначала одни джинсы, потом вторые, потом приличные брюки, потом костюм. Тутведь только начни – уже не остановишься, постоянно будут возникать новыенадобности. А мы с тобой не настолько богаты, чтобы менять весь мой гардероб.Буду худеть.

– Ну, дерзай, – в голосе Алексея оптимизма что-тоне слыхать. – Желаю тебе успехов.

Он поднялся, поставил пустую чашку в раковину и пошелодеваться.

Проводив мужа, Настя снова залезла в постель и уютносвернулась клубочком. Как хорошо, что можно еще поспать, а проснувшись –валяться под теплым одеялом, потому что никуда не нужно спешить. И не нужно подхолодным осенним дождем куда-то ехать. Как хорошо, что она сломала ногу итеперь может наслаждаться неожиданным отпуском. Господи боже ты мой, что замысли в голову лезут…

Она задремала, а когда проснулась, поняла, что же такбеспокоило ее накануне. Ей все казалось, что она что-то упускает, чего-тонедодумывает. Теперь она уловила, в чем дело.

Анита Волкова всегда хотела быть уникальной, ни на кого непохожей. Этому стремлению было подчинено все ее детство, вся юность, молодость.А что же теперь? Системный администратор на фирме. Ничего выдающегося ни постатусу, ни по половому признаку, женщин на такой работе едва ли меньше, чеммужчин, а если и меньше, то ненамного. Неужели Анита Станиславовна смирилась скрушением собственного представления о себе самой? Она ведь не просто хотелабыть уникальной, она искренне полагала себя таковой, а уж во вторую очередьстремилась к тому, чтобы это признали окружающие. Она с самого рождения была нетакой, как все, потому что во времена «железного занавеса» носила имя, данноеей девушкой из далекой прекрасной недосягаемой страны, о которой можно былопрочесть в романах, но которую невозможно было увидеть. Из науки Анита ушлапять лет назад, ей тогда было сорок. Долгое время сидела без работы, пыталасьзаниматься репетиторством, рассылала по крупным и мелким фирмам свои резюме, ноее никуда не брали, потому что знание компьютера на уровне пользователя вполнеподходит двадцатилетней девочке со свежей мордашкой, которой можно платить неочень много, но совершенно недостаточно для сорокалетней серьезной дамы,которая хотела бы зарабатывать соответственно своей ученой степени докторанаук. Волкова пошла учиться, легко освоила программирование, поскольку былахоть и плохим физиком, но хорошим математиком, устроилась на работу, но ниработа, ни зарплата не были такими, чтобы резко выделить ее из всех остальныхлюдей. Все стало самым обычным. Как к этому приспособилась Анита Станиславовна?Сорок лет жила с определенным представлением о себе и вдруг резко отказалась отнего? Почему? Что произошло в ее жизни такого, что Анита Волкова согласиласьбыть такой, как все?