Я не хочу остаться один - Дарья Аверад

– Странно было бы ожидать большего от Соичиро, – огорчённо произнёс Аято.

– Мне нужно было прийти сюда уже давно. Она наверняка ждала меня. А я…

– Ты пришёл, – перебил парня Такимура. – И сейчас ты сможешь быть рядом с ней.

Двери лифта раскрылись, и парни тут же направились в широкий и светлый коридор. Палаты растянулись на весь этаж, но 167 дверь должна находиться вначале правого крыла.

Несмотря на слова регистратора об огромном количестве пациентов с сердечно-сосудистыми заболеваниями, пустые коридоры навевали чувство одиночества. Какой-то молодой парень сидел на лавочке, читая подростковый журнал. Он был одет в синюю пижаму с пушистыми тапочками. Его лицо выглядело болезненно-бледным, а синяки под глазами выдавали проблемы со сном. Когда парни проходили мимо 152 палаты, соседняя дверь начала медленно открываться. Вначале показалась тонкая трость, а после из комнаты вышла пожилая женщина. Её руки подрагивали, а ноги неестественно шарпали по полу. Когда она попыталась прикрыть за собой дверь, то трость выскользнула из её ладони, и старушка чуть было не упала на пол. Но благо Кен быстро среагировал и подхватил женщину под руки, помогая той подняться и вновь опереться на трость.

– Вы в порядке? – вежливо спросил шатен. – Вам нужна помощь?

– Спасибо, сынок, – виновато опустила взгляд в пол старушка. – Я хотела позвать свою медсестру, но мои ноги уже совсем не держат меня. Она сидит в начале коридора. Тут недалеко. Дойду сама, – ласково улыбнулась женщина, отрывая руки от Кена.

Судзуки посмотрел на Аято, кивая головой в сторону начала правого крыла. Блондин понял намёк и, развернувшись на каблуках, быстро пошёл за медсестрой для пожилой пациентки.

Когда же Такимура вернулся, он невольно улыбнулся увиденной картине. Кен со старушкой сидели на лавочке возле больничной палаты и весело болтали о чём-то, словно давние знакомые или друзья.

– Ты очень похож на моего внука, – сказала пожилая женщина, беря шатена за руку.

– В таком случае, ему очень повезло с бабушкой, – хохотнул Кен, вызывая широкую улыбку у пациентки.

– Кхм, кхм, – неловко кашлянул в кулак Аято, прерывая сложившуюся идиллию. – Медсестра сказала, что подойдёт сюда с минуты на минуту.

– Большое спасибо, мальчики, – старушка благодарно улыбнулась, трепетным взглядом провожая ребят.

Попрощавшись с женщиной, парни ускоренным шагом пошли к палате №167. С каждым шагом сердце Кена стучало всё сильнее. Морально встреча с матерью оказалась для него многим труднее, нежели встреча с отцом. Он, действительно, любил её всем сердцем. И никогда не переставал любить. Кен не боялся ни осуждения, ни презрения, ни ненависти в её глазах. Но грудная клетка парня готова была разорваться на части лишь от осознания того, что он мог увидеть во взгляде матери стыд.

– Гораздо проще смириться с мыслью, что меня ненавидят. Но невозможно принять тот факт, что человек, которого ты любишь всем сердцем, стыдится тебя и считает огромным позором, – еле слышно прошептал Кен, когда они остановились у нужной палаты.

Номер 167. Белая холодная дверь. Давящая тишина по ту сторону стены. И тяжёлое, необъяснимое чувство растерянности.

– Ты знаешь правила. Заходить можно лишь по одному. У тебя будет полчаса. Ты справишься, – не вопросом, а утверждением произнёс Аято, видя, как младший понурил свои плечи.

В ответ Кен лишь слабо кивнул, усердно обдумывая в голове ход своих действий. Прежде чем Судзуки коснулся дверной ручки, Аято заключил парня в крепкие объятья, невесомо целуя в висок. И вот, Кен уже готов открыть дверь. Он глубоко вдыхает, нажимая на ручку, как вдруг позади парней раздаётся командный возглас:

– Вы двое! Вам запрещено входить в эту палату!

Аято с Кеном мгновенно оборачиваются, видя перед собой главврача больницы. Это статный, высокий мужчина, лет сорока пяти. У него черные, аккуратно уложенные волосы и очки с тонкой оправой, которые немного спадают с носа. В его руках планшет с бумагами и ручка, которой он что-то перечеркнул в листе прежде, чем обратиться к парням.

– Судзуки Кен и Такимура Аято? – приподняв одну бровь, задал вопрос главврач.

Озадаченно переглянувшись, парни одновременно кивнули.

– Просим прощения, Огава-сан, – поклонился Кен, прочитав имя на бейджике мужчины. – Но в чём проблема?

В ответ главврач немного замялся и, почесав затылок, ответил:

– Судзуки Асами не желает видеть вас в своей палате.

Такимура мгновенно нахмурил брови.

– Что вы имеете в виду? Она сама сказала вам об этом?

– Да, то есть, как только она поступила к нам, то сразу же выказала своё нежелание встречи с вами, её сыном и его… другом, верно? – неуверенно оглядел блондина Огава-сан, то и дело потирая свои ладони о врачебный халат.

Кен прошёлся глазами по нервному доктору, после чего сделал шаг вперёд и, скрестив свои руки на груди, сказал:

– Бегающий взгляд, вспотевшие ладони, неуверенный голос. Вы лжёте, Огава-сан. Но я бы счёл всё это за свою излишнюю придирчивость, если бы вы не ошиблись в словах, – невозмутимо произнёс шатен. – Аято – приёмный ребёнок моей матери. И даже если бы она решила назвать его моим другом, в чём я глубоко сомневаюсь, то, раз уж у вас есть наши имена, вы также должны знать, кем мы являемся для пациентки. Поправьте меня, если я ошибаюсь, доктор, но ваша убедительная игра дала трещину.

Закончив свою блистательную речь, Кен усмехнулся, видя искреннее удивление на лице главврача. Аято же молча стоял рядом с шатеном, поражённо раскрыв рот. Он, конечно, и сам не поверил в россказни Огавы-сана, но умение Кена выводить на чистую воду, определённо, было достойно награды.

Простояв так в гробовой тишине где-то секунд десять, главврач поправил очки на переносице и, прикусив губу, сдался:

– Хорошо, я не думал, что вы окажетесь настолько проницательным. Вы правы, сама пациента не говорила ничего по поводу вас и вашего посещения. Однако это ничего не меняет. Входить в эту палату вам строго запрещено.

– Вам приказал мой отец, верно? – вздохнул Кен, облокачиваясь спиной о стену.

– И сколько он вам заплатил? – тут же добавил Аято, всеми силами сдерживаясь, чтобы не нагрубить этому названному доктору.

Но Огава-сан не успел ответить. Внезапно, из начала коридора раздались твёрдые и быстрые шаги. Аято мгновенно обернулся, как тут же был грубо прижат к стене. В нескольких дюймах от него стоял разъярённый господин Соичиро. Мужчина с оскалом оглядел парней и, отпустив Такимуру, злостно прошипел:

– Благодарю за бдительность, Огава-сан. А теперь оставьте нас.

Услужливо поклонившись, главврач отошёл в сторону, остановившись в метрах двадцати от 167 палаты.

– Какого чёрта вы здесь делаете?! – воскликнул Соичиро, даже не заботясь о том, что находится среди палат кардиологического отделения, где наверняка сейчас отдыхают пациенты.