Календарные обычаи и обряды народов Юго-Восточной Азии - Роза Шотаевна Джарылгасинова
Шрифт:
Интервал:
Приготовления к празднику делаются заранее. Тщательно подметаются улицы и все территории, прилегающие к монастырю, приводятся в порядок жилища, сооружаются временные павильоны-навесы для праздничных театральных представлений, состязаний и просто для тех, кто участвует в церемонии обливания водой. Вода должна быть прохладной и душистой. Для этого в нее опускают цветы жасмина или выжимают в сосуд, наполненный водой, сок лимона. Сегодня в городах в церемонию обливания нередко вносится элемент разгула — приготавливаются бочки с водой, используются садовые шланги. В деревнях и городках глубокой провинции, как неоднократно наблюдал автор, церемония обливания происходит традиционно: вдоль улиц выставляются деревянные ладьи, которые в дни праздника наполняются водой. Нарядно одетые юноши и девушки, черпая воду ладошками, обрызгивают друг друга и проходящих мимо, касаются их плеч цветами, предварительно опущенными в воду.
Подготавливается также специальная жидкость для массовой ритуальной церемонии мытья головы. Заранее замачивается кора дерева таё. Полученный настой смешивается с замоченными стручками особого вида акации. Смесь заливается водой и кипятится несколько часов для размягчения коры и стручков. Готовый отвар сливается в специальный сосуд, который накануне наступления Тинджана ставится на специальный помост-веранду. Туда же приносятся большие глиняные сосуды с водой для ополаскивания головы. Помосты-веранды обносятся красивой бамбуковой изгородью. Бирманцы полагают, что изгородь сложит непреодолимым препятствием для злых духов, могущих проникнуть на церемонию мытья головы. Перед домами и в местах, подготовленных для ритуального омовения головы, ставятся горшочки с листьями гвоздичного дерева тапьей — символа победы. Листья его кладут в чаши во время свадебной церемонии, в воду для мытья головы, подносят воинам, «идущим на опасное дело» [Западова, 1980, с. 88; Mi Mi Khaing, 1962, с. 61].
Перед церемонией, на которую приглашаются старые люди из деревни, квартала, родственники и знакомые, совершается моление в монастыре, после чего все возвращаются к подготовленным помостам-верандам, и молодые девушки моют головы пожилым и старым людям, проявляя тем самым уважение к старости.
Некоторые ученые полагают, что истоки древнего предновогоднего обычая мытья головы связаны с ритуалом самоочищения. В новый год человек может войти, лишь очистив себя от любой скверны, грязи уходящего года, и ритуал обливания водой, в том числе и во время карнавальных шествий, служит именно этой цели. При этом считается, что от того, как люди, которых обливают водой, воспринимают эти «шутки», зависят и появление дождя, и будущий урожай. Существует прямая связь: выражение обиды или недовольства «может принести беду, неурожай, падеж скота» [Стратанович, 1978, с. 202]. Проявление же «водного буйства» во время карнавальных шествий или, например, в ситуациях, когда в весьма почтительных к старшим бирманских семьях малыш-внук беспощадно обливает холодной водой престарелую бабушку, — это уже средство протеста против «дозволенных» норм жизни в поведении буддиста.
Новогодний обряд мытья головы не допускает никаких отклонений от традиций, соединяя в себе как обряд очищения от всего нечистого, накопившегося в уходящем году, так и обряд поклонения старшим [Nash M., 1966 (I), с. 100]. Бирманцы исторически связывают эту традицию с торжественной церемонией омовения головы короля — тинджан до джи, — которая совершалась в канун Нового года. Вода в королевскую столицу Мандалай специально доставлялась из «наичистейшего источника», расположенного на безлюдном зеленом островке Гаун-се, в устье р. Салуин, «подвешенного», как полагали бирманцы, на невидимых веревках, спущенных с небес. Когда остров вместе с другими территориями перешел в руки англичан в результате первой англо-бирманской войны, вода с островка Гуан-се больше не использовалась для священного королевского омовения и чистая вода бралась из р. Иравади [Mi Mi Khaing, 1962, с. 61].
Церемония омовения головы короля, наисвященнейшей части человеческого тела, была разработана до мельчайших деталей. В середине XIX в., только для того чтобы взять воду из источника, назначались (или выбирались) восемь принцесс королевской крови, восемь дочерей брахманов, восемь дочерей министров короля, долгое время служивших при дворе, восемь дочерей ростовщиков и восемь дочерей самых богатых людей государства (видимо, торговцев). В сопровождении групп (по восемь человек в каждой) брахманов, министров, ростовщиков, «людей риса» (видимо, управляющих, начальников королевских рисовых хранилищ), крестьян и глав различных ремесленных гильдий, а также крупных военачальников, принадлежавших к королевской семье, процессия направлялась к реке. Ее сопровождали музыканты. Для каждой группы девушек полагались соответствующие их положению сосуды для воды — золотые, серебряные, глиняные, железные, а также лодки-плоты, на которых вывозили девушек на середину реки. Церемония набирания воды была, по существу, театрализованным представлением, в котором главные роли наряду с прекрасными девушками играли наты-билу — персонажи устрашающего, свирепого вида, одетые в специальные одежды, символизирующие «одеяния» натов — хранителей реки. Наты-билу трижды «спрашивали» посетителей о цели прихода. В ответ те говорили о предстоящей церемонии и просили дать воду «Будет ли король заботиться о религии и народе в соответствии с законом», — вопрошали ноты. «Король желает действовать так, и ему нужна вода», — следовал ответ. Наты давали разрешение на взятие воды. Затем следовала длительная церемония подношения богатых даров духам реки. Семикратный салют из мушкетов сменялся десятикратным шумовым взрывом, отпугивавшим злых духов, пением ведических мантр, и только после этого девушки наполняли свои сосуды водой [Yi Yi, 1961, с. 119–120].
В это время после окончания массовых церемоний мытья головы пожилым людям чистая вода разливалась в маленькие сосуды, куда клали также листья гвоздичного дерева табьей. Около полуночи староста деревни (в городе — руководитель группы), принимавший самое деятельное участие в подготовке к празднеству, подавал сигнал о прибытии Тинджамина.
Дж. Скотт (Шве Ю), крупный чиновник английской администрации в Бирме, проживший в ней много лет и хорошо знавший жизнь бирманцев, дает яркое описание праздника Тинджан.
Торжественный, праздничный выход короля из дворца сопровождался пушечным залпом, означавшим начало веселья. В городах и деревнях все, у кого имелось что-либо стреляющее — от современного ружья до самодельного взрывного устройства времен средневековья, стреляли и производили оглушающий шум и грохот. У кого не было оружия колотили по сковородкам и мискам, по всему, что гремело и звенело. Когда эта церемония заканчивалась, замечает Дж. Скотт, мало кому удавалось заснуть, и это бодрствование продолжалось до утра [Shway Joe, 1963, с. 349–351].
С первыми лучами солнца по дорогам, ведущим в монастырь, тянутся процессии людей, несущих монахам сосуды,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!