Несущий свободу - Игорь Поль

Где-то снова бухнуло, машину ощутимо тряхнуло, и столбцы цифр на дисплеях замерли, пока автомат стабилизировал оптику. Батарее что, им волноваться ни к чему, думал лейтенант, представляя надежные бетонные бункеры с минными полями на подходах, излучатели систем перехвата, массивные туши самоходок с задранными к небу стволами, пленки силовых полей, способные выдержать разрыв снаряда среднего калибра. А здесь, на высоте ноль два-десять, их хлипкой коробочке достаточно всего одного попадания. Неладно. Но деваться некуда. И, глуша страх, лейтенант приник к окуляру дальномера, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей. Он шевельнул маховик, и высоко вверху пара оптических модулей послушно облетела штырь мачты, нацелила объективы на панораму боя.

Утверждают, что война ужасна. Но лейтенант Ортис открыл для себя, что война одновременно и красива. Как бы ужасна она ни была, иногда глаз не оторвать от великолепия битвы. Особенно она красива издалека, когда ты наблюдаешь ее через объектив высокого разрешения с системой электронной корректировки изображения. Ты всматриваешься в мельтешение трассеров, плетущих в темноте узоры из красно-зеленых лент, любуешься фантастическим многоцветием ракетного залпа, пурпурным сиянием напалма. Резкий свет осветительных люстр превращает неясные контуры лесистых холмов в сцену, по которой передвигаются черно-белые цепочки статистов, обреченных на заклание. Мощь взрыва, накрывающего несколько гектаров кишащей жизнью земли, повергает тебя в ступор своей могучей красотой. Ты ненавидишь это и стараешься не думать, что сам однажды можешь оказаться там, в центре бушующего огненного шторма, стать крохотной безликой фигуркой в одной из симметричных цепочек, и одновременно не можешь отвести глаз от неумолимой привлекательности смерти, такой безразличной к вопросам морали, равнодушной к проблемам, как стихийное бедствие на побережье, как взрыв сверхновой. И это величие наполняет тело адреналином, сокрушительным кайфом, тем более острым от понимания, что это не ты только что избежал опасности и не тебя превратили в обугленную головешку, и что ты, именно ты – то самое всемогущее существо, которое вызвало этот ураган, просто передав куда следует цепочку цифр и символов.

Лейтенант Ортис наблюдал за южной окраиной, куда, после подтверждающего писка вычислителя, раз за разом уносились снаряды невидимой батареи. Каждый залп, как доза, постепенно вытеснял страх, пьянил восторгом от собственной безупречности – как бы там ни было, его экипаж выполняет задачу, он сам – отличный командир, держит руку на пульсе, чувствует ситуацию; нет пехоты – ну и пусть, его парни начеку, они продержатся. Он вовремя оценил опасность и отрядил людей оборудовать позиции, отдал распоряжения ровным командирским тоном, не оставляющим возможности для споров или дискуссий. И ему плевать на их страх и недовольство – он даден им в начальники, а не в приятели. Через полчаса он встанет и проверит караул, все как положено. И еще не забыть по возвращении добиться, наконец, установки положенной по штату пулеметной турели, чтоб было чем отвечать в ситуациях, подобных этой, и плевать, что там будут плести в штабе про нехватку комплектующих и диверсии на маршрутах снабжения.

Грохот ворвался в отсек – распахнулся люк. Лейтенант недовольно оторвался от объектива, пришел в себя в тусклом свете бортового освещения. Отголоски адреналиновой передозировки наполняли его силой и уверенностью. Заляпанный глиной Марти лез внутрь, волоча за собой неизвестно откуда взявшуюся сумку.

Ортис обрушил на недотепу лавину вопросов:

– Ты что это? Почему не на посту? Где ты это взял? Ты знаешь, что положено за мародерство? Где твое оружие?

Внезапно лейтенанта обдало холодом: Марти захлопнул люк и поднял лицевую пластину.

– Жить хочешь? – спокойно поинтересовался незнакомый мужчина.

Лейтенант растерянно оглянулся на свой шлем, лежащий в кресле водителя, перевел взгляд на пистолет в руках незнакомца. Происходящее казалось нереальным: все так же пищал автомат, сообщая об очередном залпе, так же бухало снаружи и снаряды по-прежнему уносились в сторону кипящей огнем южной окраины. Вот только это больше не наполняло его уверенностью. В сознании возник план действий, он представил, как бросается на террориста, только что убившего Марти, как бьет его головой в лицо, выкручивает пистолет из рук, а потом выводит наружу, чтобы не повредить аппаратуру, убивает выстрелом в затылок, а затем возвращается назад, усталый, с разбитым в схватке лицом, и докладывает на батарею об отражении наземной атаки наличными силами. И о потерях. Да-да, конечно же, о потерях. И об угрозе уничтожения подвижного поста корректировки. Наверное, после этого ему точно пришлют пехоту. Надо только сделать покорный вид, чтобы подобраться к здоровяку с пистолетом поближе. В такой тесноте его габариты – только помеха.

Бредовые картины мелькнули и схлынули: ствол пистолета смотрел прямо в лицо, на шлеме незнакомца запеклись брызги красного. И вместо того чтобы броситься в смертельный бой, лейтенант сглотнул и просипел севшим голосом:

– Хочу.

– В ручном режиме корректировать сможешь?

– Да… наверное.

Мужчина протянул руку в требовательном жесте, и Ортис отдал ему свой пистолет.

– Вот сюда. – Здоровяк ткнул грязной перчаткой в свечение карты. – Электромагнитными. Потом фугасными.

– Фугасных нет.

– А что есть?

– Дымовые, осветительные, парализующие, зажигательные, с сонным газом.

– Сначала – серию электромагнитных. Пару залпов. Потом – беглый парализующими. Что у нас в наличии?

– Б-батарея самоходных штурмовых орудий, – заикаясь, доложил Ортис.

– Начинай пристрелку. И без глупостей, иначе снесу башку.

– А вы… из мусульман? – рискнул поинтересоваться Ортис.

– Я сам по себе. Действуй. На запросы не отвечай. Сделаешь все как надо – останешься жив.

Гомес и Кубриа нервно крутили головами: до этого им не приходилось летать на боевых вертолетах.

– Быстро вы среагировали, сэр. Не ждал вас так скоро, – сказал Джон.

Капитан Перелли из управления контрразведки улыбнулся:

– Дело того стоит. Вы молодчина, лейтенант.

Спичечные коробки, усеявшие берег тусклого зеркала, подмигивали огоньками выстрелов; люди на затянутых дымкой улицах с высоты напоминали мух. Масштабы боя потрясали воображение.

– Это ерунда по сравнению с тем, что происходит в сотне километров отсюда. Здесь просто отвлекающий маневр. Если сумеем продержаться без подкреплений, это, пожалуй, даже можно будет назвать победой, – сообщил Перелли. – Партизаны ударили по всем крупным городам.

– Зачем все это?

– Известно зачем – когда боши высадятся, то застанут только разрозненные очаги сопротивления. Хитрые бестии.

Дома в иллюминаторе опрокинулись набок, слились в серую полосу, и желудок Джона подкатил к горлу: вертолет заложил очередной вираж. Завибрировал корпус – машина отвечала на огонь.