Агрессор - Андрей Нибаров

Олег взвился на три тысячи метров, нарезая зигзаги, то проваливаясь, то вновь набирая высоту. Зимин также выжимал из «Трояна» все возможное, поднимаясь свечой. Для боя на встречных курсах он хотел получить преимущество в скорости, но пока не мог этого достичь.

На четырех тысячах Олег, совместив рамку прицела с корпусом «Трояна», отдал команду «пуск». Ракета осталась в приемнике под его левой рукой.

«Подчинение цели: тридцать процентов», – пришел ответ системы, намекая на то, что вполне достаточно поражающей мощи и первого «карандаша».

«Почему тогда он в меня палит?!» – Малозаметный, сверхманевренный, но безоружный Баталов вертикально уходил в небо.

В верхней точке полета дестроер завис на несколько мгновений и стал сваливаться хвостом вниз. Олег видел, как пилот «Трояна», отключив форсаж, полностью сбросив газ, разворачивает истребитель в положение нормального полета. Получив удар плазмой и оказавшись внутри огненного шара, Баталов замедлился, остановился и начал падать. В зависании Зимин выиграл те мгновения, которых не хватило Олегу. Сбив скорость «летуна» постоянной бомбардировкой плазмой и лазером, затяжным напряжением защитного поля противника, Фарма сейчас находился над ним. Выиграв борьбу за высоту, тигр космоса атаковал сверху, выпустив ракету и тут же ударив из аннигилятора.

И тут произошло то, на что не была способна ни одна созданная человеком машина. Мгновенно остановившись в воздухе, Олег тут же по диагонали устремился вверх. Сфера аннигиляции накрыла пустое пространство.

Зимин вновь открыл огонь из лазерных пушек, добавив пару крупнокалиберных пулеметов. Защитная оболочка вокруг Баталова то и дело озарялась пламенем. В Олега ударила протонная торпеда, затем, ослепляя небо и океан огнем, ухнула управляемая ракета.

Несмотря на круговое «зрение», Баталов из-за вспышек упустил «Троян» из виду. Шлем сам нашел цель: Зимин скрылся за облаками.

Олег мог легко догнать противника, но что потом? Шлем был не способен атаковать дестроер, не говоря о том, чтобы его уничтожить. На плече Баталова вздыбилась серебристая пленка. Защитное поле, а затем броню все же пробил один из осколков. Шлем оповестил носителя, что разрыв образовался при ударе мощностью сто сорок тонн на квадратный сантиметр, а бронекостюм использовался в режиме ста тридцати. Олегу предлагали повысить сопротивляемость до двухсот.

«Что же ты раньше молчал, что есть такая опция? – Баталов повысил силу защиты вдвое. – Я хочу уничтожить «Троян»!»

«Исключено», – пришел ответ.

На глазах Олега, получив небольшое повреждение, серебристая броня затянулась сама.

«Герметичность восстановлена. Полное подчинение цели».

Шлем, видимо, отключил защиту по периметру, потому что сияние вокруг Баталова погасло. В грудь, пояс космодесантника ударили крупнокалиберные пули, впрочем, не причиняя тому никакого вреда. Думая, что Шлем дал сбой, «Троян» ринулся на Олега.

Зимин шел в лобовую атаку. Больше не надеясь на лазер и ракеты, он сближался, чтобы ударить сферой аннигиляции с расстояния двухсот-трехсот метров.

«Полное подчинение цели» – Олег увидел виртуальную модель «Трояна» в разрезе. Кабина стрелка, пилота, данные приборов, бортовой компьютер. Ракета, ударившая в рубку субмарины, только сейчас отлипла от борта. Триллионы нанороботов из ее контейнера проникли в дестроер, вошли во все узлы и агрегаты, электрические и электронные цепи, подчинили Шлему силы бортовой компьютер.

Олег заблокировал доступ к вооружению «Трояна», перевел управление машиной в режим автопилота, задал район посадки. Космический истребитель, пролетев мимо Баталова, послушно сбросил скорость. Снизившись, дестроер приводнился, трансформируясь в океанский лайнер.

Баталов опустился на палубу. Отключил круговой обзор. Обнажил лицо. За белоснежным бортом бились, причмокивали волны. Стоял штиль. На горизонте возникла громада авианосца.

Над боевым кораблем кружили противолодочные флаеры. Олег улыбался. Он все же прыгнул на двести миллионов лет в прошлое и, кажется, внес значимые коррективы. До истечения очередного ультиматума оставалось несколько минут.

Баталов с удовольствием полной грудью вдыхал океанский воздух. Планета Земля вновь была населена людьми.

Военные наводнили эфир:

«Кто вы?! Назовите себя! От имени главнокомандующего вооруженными силами Аламеи приказываю вам сложить оружие!» – «…или будете немедленно уничтожены…» – «Олег Баталов, выйдите из зоны поражения!»

– Сейчас они сами выйдут, – произнес Олег, герметизируя отсеки и понижая содержание кислорода внутри лайнера.

Через несколько минут на палубе появились кашляющие, хватающие ртами воздух тигры космоса: Зимин, Марек и Гюнтер. Перебитые бластеры, виброножи, коммуникаторы полетели под ноги победителю.

– Лицом к авианосцу, руки вверх, – сказал Олег. – Если не хотите получить в борт ракету. Кто обернется…

Баталов решил не продолжать. Страшный, непонятный человек, стоявший у террористов за спиной, мог вообще ничего не говорить, он забрал у них дестроер без единого выстрела.

– Вы должны передать нас в руки федералов, – произнес Зимин. Главаря боевиков, а теперь военного преступника мелко трясло. Упоение властью, могуществом очень быстро сменилось бессилием и паникой.

Тигры космоса закивали.

– Я обращаюсь к вам, как к гражданину, Баталов, – начал Марек. – Я глубоко сожалею и раскаиваюсь…

Но Олега за спинами пленников уже не было.

Генерал-лейтенант Гуревич грузно облокотился о заваленный грязной посудой, бутылками и объедками стол. Ночью кто-то из приглашенных в его загородный особняк гостей сунул хрустальную пепельницу в утилизатор, и тот накрылся. А потом кто-то сунул в мойку канарейку, и посудомойка отказалась работать, да еще направила жалобы в полицию и комитет по защите домашних животных.

Гуревич не мог узнать, кто из офицеров напакостил хозяину с пьяных глаз. На время попойки видеокамеры отключили. Отмечая принятие поправки к ДОКу, будущие офицеры ССД – «свободные солдаты допуска», плясали разгоряченные, полуголые, потные, с девушками в купальниках, щупали их, срывая трусики, курили запрещенные сигареты и кальян, пили самодельный коньяк – словом, веселились, как древние люди, без коммуникаторов, чтобы не слышать об отравлении печени, почек, подскочившем артериальном давлении и смертельном вреде никотина.

Гуревич икнул. Свет из самоочищающихся окон лился ослепительный, резал глаза. Или генералу так только казалось. На второй день после алкогольного варварства Гуревич обычно принимал только дорогие синтетические или сетевые наркотики. В одиночестве и тишине.

Генерал-лейтенант сидел за столом в трусах и майке. Нужно было закинуться чем-то, но сил встать и подняться, пусть и на лифте, на второй этаж особняка, где у него была припасена «кислота», не было. Пискнул зуммер, из шкафа выехал на плечиках постиранный и выглаженный генеральский мундир, который Анатолий Игоревич вчера порядком уделал – погон болтался на одной петле, а рукав был заблеван. Шкаф погон пришил. Мундир источал запах свежего айсберга в ледяных водах Антарктики, но и от него к горлу Гуревича подкатила тошнота.