Власть приоритетов - Артур Луазо

– Я уверена, что ты не сможешь, точнее, не захочешь его предать. И не захочешь нам мешать. А мы не станем трогать твоего отца.

– А Грановский, как насчёт него? – со вздохом облегчения, что не на её отца направлена агрессия, спросила Кристина.

– Он тебе важен? – удивилась Юлька.

– Нет.

– Тогда не парься.

– Вы долго не продержитесь, они найдут кого-то другого, кто не будет любить твоего брата, – вдруг выпалила Кристина. – И тогда за вас примутся серьёзно.

– Спасибо, – совсем молоденькая девчушка казалась очень взрослой и мудрой. – Спасибо, что ты его любишь, несмотря ни на что. Мы справимся, я в себе уверена. А теперь уходи…

– Пока, – Кристина осознала, что больше ничего говорить не нужно, всё и так понятно.

Когда она открыла глаза, то первое, что она увидела, были встревоженно-ожидающие глаза полковника. Наверное, всё это время он так и просидел – вперив в неё свои умные глаза, диссонансом блестевшие на его очень простецком лице. Кристина встряхнулась и, медленно и весомо проговаривая слова, произнесла:

– К сожалению, господин полковник, ваши догадки оказались неверны, – заметив отблеск разочарования и недоверия в глазах Игоря Николаевича, добавила: – Этот человек сейчас больше всего озабочен своими племянниками, и ничего более. К делу о нападении он точно никакого касательства не имеет. Лично я уверена, что искать злодеев нужно среди тех, кто близок к пострадавшему, может быть, это какой-то его сотрудник или конкурент. А может быть, он просто надоел своему патрону, и тот решил от него избавиться таким образом.

– А что, это мысль, – высказался полковник, но Кристина поняла, что до конца он ей так и не поверил…

Сидевший рядом парень (как его? Игорь? Сергей? А… не имеет значения) опять задел Льва Михайловича своим плечом. И опять это стало очень неприятно – будто кто-то провёл старой ржавой железякой по стеклу, издав звук, от которого сводит челюсти, а нервы начинает корёжить от отвращения. Конечно, парень ни в чём не виноват – просто дороги у нас такие, что даже в суперкомфортабельном «Бентли» нет-нет да и отзываются своими кочками и выбоинами. А потому нет смысла и злиться. Но Грановский всё-таки злился. И злился потому, что прекрасно понимал, почему именно злится. Никогда ещё в своей жизни Лев Михайлович не прибегал к услугам охранников, считая это неразумным. Даже водителя себе нанял всего три года назад, а до этого сам, нисколько не комплексуя, рассекал за рулём по московским улицам. Но слишком уж много времени и сил стала отнимать езда в пробках, и Грановскому, пусть и очень не хотелось, но пришлось довериться профессионалу. Единственное, что его утешало, – это то, что водителя он сумел найти очень опытного, сто раз проверенного, который начинал ездить ещё в кортеже у самого Брежнева. Спасибо, знакомые из аппарата президента подсуетились, порекомендовали. Но чтобы охрана… Всю свою долгую и непростую жизнь Лев Михайлович был уверен, что никакая, даже самая лучшая, охрана не убережёт его, если кто-то поставит своей целью свести с ним счёты самым радикальным способом, благо примеров тому в жизни – масса. Просто Грановский старался не лезть на рожон, не светился, не высовывался, не создавал себе никакой опасной публичности. А все неприятные и острые моменты своей трудовой деятельности талантливо перекладывал на своих приближённых и помощников, нанятых специально для того, чтобы принимать на себя все агрессивные эмоции. Но сейчас момент оказался особым, можно сказать, экстраординарным. Подумать только, кто-то, видимо, чересчур хитро сделанный, сумел сбросить ему на самый засекреченный номер такую СМСку: «г-н грановский на вас будет покушение советую срочно уехать или глубоко запрятать свой тощий хитрый зад». Вот такая вот пошлятина…

Нет, приди, наверное, какое-нибудь более серьёзное и более обоснованное сообщение или письмо (или как там ещё сейчас доставляют такую информацию), так вот, приди оно в более солидном, презентабельном виде, Грановский и внимания на него не обратил бы, посчитав дурацким розыгрышем или попыткой его запугать. А тут… Вроде и текст несерьёзный, и отправитель не пойми кто, а вот почему-то прочтение его вызвало у Льва Михайловича приступ неудержимой паники – до дрожи в коленях и холодного пота. После первого прочтения он даже не мог ничего делать, только сидел со сжатыми в кулаки руками и губами, сведёнными в узкую щель, и бессмысленно пялился в одну точку, настолько сильным оказался овладевший им страх. Слава Богу, через час этот непонятный страх отпустил, и Грановский стал более-менее спокойно соображать, через два он уже расслабился, через три почти забыл об этой идиотской шутке, а к концу дня стал обыкновенно весел и даже смог опять шутить. Но, ложась спать, имел он неосторожность вновь прочесть этот текст несуразный, и… На этот раз его накрыло так, что встревоженные домашние вызвали «скорую», настолько неадекватным стало его поведение. Сам Лев Михайлович осознал себя только после того, как бравые врачи аккуратно извлекли его из шкафа и сделали укол успокоительного. Хорошо, хоть в «дом скорби» не увезли…

Больше сам читать это сообщение он не стал, пошёл советоваться к своему давнему знакомому – бывшему генералу КГБ, тому ещё фрукту. Была у Льва Михайловича надежда, что всё это наваждение ему причудилось, и надо просто показать сей пасквиль профессионалу, который посмеётся над его необоснованными страхами и предложит запить коньячком из своих старых, ещё советских времён, запасов. Однако бывший генерал (а сейчас владелец одной из самых серьёзных охранных фирм), прочитав подсунутую ему электронную депешу, вопреки ожиданию Грановского, вовсе не расхохотался ему в лицо и не обозвал старым маразматиком. Наоборот, он посуровел и даже стал как-то отводить взгляд, будто не живой Лев Михайлович сидел сейчас у него в ампирном кабинете, а его укоризненная тень.

– Ты знаешь, Лёва, – пробасил генерал, – я бы, на твоём месте, махнул куда-нибудь этак на полгода из России-матушки, подальше куда-нибудь, в тёплые края. На Сейшелы или Мальдивы, или ещё куда-нибудь. Туда… – генерал махнул рукой в неопределённом направлении.

– Ты уверен? – шутить генерал не умеет, это Грановский знал точно, а потому сердце у него с ужасающей скоростью полетело куда-то вниз, под стул, хотя вида он и не подал, сдержался.

– М-да… – генерал опять повертел пальцами, пытаясь хоть как-то выразить свои ощущения.

– Сейчас не могу – после того, как Пылесоса в овоща превратили, дела слишком серьёзные закрутились. Помочь сможешь?

– Охрану дам, самых лучших, – генерал стал с интересом изучать стоявший у него на столе глобус.

– Что, всё так серьёзно? – не удержался Грановский.

– Ты знаешь, Лёва, это… это, почему-то… я не могу сказать, что меня так взволновало… но это правда… всё, что здесь написано – правда, поверь чутью старого волка, – генерал стал окончательно грустен.

– Ну что ж, – пожевал губами Грановский, – и на том спасибо.

Вот потому и приходилось уже три дня ездить с охраной – два человека в собственной машине и четыре в машине сопровождения. Плюс усилили охрану в местах обитания Льва Михайловича. Ребята, конечно, – реальные профи и своего принципала старались ни в чём не стеснять, но, всё равно, вызывали у Грановского чувство постоянного присутствия чего-то лишнего, как это было и сейчас, по пути на деловой обед.